- Ты спасал мне жизнь… - Тихо прошептал он срывающимся на всхлипы голосом, и слезы снова покатились по его щекам. – Ты помогал лучшей подруге спасти ее сына…

У меня подкосились ноги от его вида и того тона, каким он это произнес. Как будто я герой, а он виноват. Тошнота подкатила к горлу, и я быстро опустился на пол рядом с ним, глубоко дыша и наклонив голову. Волосы тут же свесились на лицо, не давая Забини видеть его выражение.

- Ты ни в чем не виноват, ты был младенцем! Это я сварил яд и отдал его Норе. Я надеялся, что она не сможет, но… Я плохо ее знал. – В моем голосе сквозила неприкрытая горечь. Я всегда считал, что они идеальная пара, и Онория любила Эрардо так же сильно, как я любил Лили. Но она сделала это, и даже мне стало страшно. Мы не разговаривали несколько месяцев, пока… Когда Лили не стало, Нора пришла ко мне, и я рыдал у нее на груди, как мальчишка. Она тоже горько плакала.

Я понял, что и у меня по щекам катятся слезы, а потом почувствовал у себя на плече теплую ладонь, от прикосновения которой по коже пошли мурашки. И все события этого дня разом навалились на меня, проплыв перед глазами. Я стиснул руку Блейза так, словно она была якорем, все еще удерживающим меня в настоящем, не давая провалиться в бездну отчаяния и вины. Я убил Эрардо, дав Норе яд, я убил Лили, рассказав про пророчество Волдеморту, я убил Дамблдора… Это было невыносимо, на моей совести было слишком много смертей близких мне людей, и больше всего на свете я боялся, что потеряю еще и Блейза. Ведь он станет Упивающимся смертью и будет подвергать свою жизнь опасности тоже по моей вине. Он уже несколько раз чуть не погиб из-за меня.

Я почти перестал дышать, когда почувствовал, как сильные руки обвились вокруг моих плеч, и без сил уронил голову на широкую грудь, слушая бешеный стук такого родного сердца. Он успокаивал, веки тяжелели, и я провалился в полный неясных видений сон.

5. Онория

Он возник в зеленом пламени камина, и мое сердце мгновенно ушло в пятки. Блейз, слава Мерлину! В три шага преодолев расстояние от окна до центра гостиной, я бросилась к нему в объятия, но сын отстранился от меня. С непониманием и испугом вглядевшись в его лицо, я заметила опухшие веки и искусанные губы, и кровь вмиг отхлынула от моего сердца. Только не как в тот раз. Торрадо мертв. Северус сказал… Северус… Где он?

- Блейз, - неуверенным голосом позвала я, нерешительно протягивая руку, но он снова отстранился, отходя от меня к окну, где я провела последнюю пару часов, вглядываясь во тьму и ожидая, что он сейчас аппарирует в конце дорожки, ведущей к дому.

- МакГонагалл прислала сову… Сынок, это правда?.. – Дыхание перехватило, и я опустилась на диван, не зная, куда деть свои руки, и принялась теребить край домашнего платья. – Северус… убил Дамблдора? Она написала, что ты и Драко пропали с ним… Я… я волновалась.

Сердце колотилось как бешеное. Больше всего в жизни я боялась потерять своего сына. Он вглядывался в темную даль, тяжело дыша и молча, избегая смотреть на меня. Но потом вдруг резко повернулся, и его взгляд пригвоздил меня к дивану сильнее, чем парализующее заклинание. Никогда еще мой сын не смотрел на меня так.

- Расскажи, как ты убила моего отца. Я достаточно взрослый теперь, чтобы знать?

Не знаю, сколько мгновений я провела, сидя с широко распахнутыми глазами и удивленно приоткрытым ртом, но мне они показались вечностью. Варианты того, как он это узнал, проносились в голове с чудовищной скоростью, перемежаясь с попытками оправдать себя. Но взгляд сына, казалось, уже вынес мне приговор. В ушах зашумело, и я до боли стиснула колени, возвращая себя из оцепенения.

- Я нашел вот это, - такой чужой сейчас сын достал клочок пергамента и, хлестко взмахнув палочкой, отправил его в полет по направлению ко мне. Я узнала почерк и не поверила, что Северус мог так предать меня. Но Блейз словно прочел мои мысли. – Я рылся в его кабинете, без спроса. Ему пришлось мне все рассказать. А точнее показать свои воспоминания.

Я опустила голову, закрыв лицо руками. Мерлин, Северус, зачем ты вообще хранил это письмо? Зачем? Из глаз потекли слезы. Столько лет я скрывала правду от сына, обманывала себя, хотя в глубине души знала, что однажды этот момент настанет… И мне придется с ним поговорить. Но слов я найти не могла, и поняла теперь, почему Снейп так поступил. Подняв голову, я достала палочку и прислонила к виску.

- Хорошо, Блейз, я тоже отдам тебе свои воспоминания…

6. Блейз

Северуса я оставил спящим. Он так вымотался за этот день, что буквально отключился у меня на плече. Пришлось подложить ему под голову подушку и укрыть одеялом. Конечно, я был все еще чертовски зол на него за то, что он много лет скрывал от меня правду, и за убийство Дамблдора, но сейчас ни о чем другом, кроме смерти собственного отца, я думать не мог, и гнев мой был направлен на мать.

Снейп, кажется, забыл, что у меня был нож. И он легко позволил мне преодолеть «свои» запирающие чары, поэтому дом я покинул без труда. Естественно, наложив новые, чтобы никто больше к спящему Северусу не вломился. Правда, я не был уверен, что моя магия хоть на половину так же сильна, как его, поэтому нужно было быстро вернуться и попросить его, чтобы он обновил защиту своего дома. Но остаться там и ждать его пробуждения я не мог.

Мать волновалась, заламывала руки, рыдала, но сейчас мне не было ее жаль. Гнусный голос внутри меня шептал, что так ей и надо. За то, что она сделала. Поднявшись в ее рабочий кабинет, я подождал, пока она достанет из шкафа резной каменный резервуар и отдаст мне, а потом вылил туда ее воспоминания и погрузился в них.

- Эту ведьму знают все дети… - Услышал я приятный мужской баритон, совсем как в моих снах, доносившийся откуда-то сверху. Я же стоял на кухне и смотрел, как мама делает чай. И затем выливает в одну из чашек… Ледяной поцелуй. То самое зелье, противоядие от которого я варил у Снейпа! У меня перехватило дыхание, словно это я сейчас его выпил. Неужели он действительно все эти годы не мог забыть, и при виде меня это зелье было единственным, что приходило ему в голову? По коже побежали мурашки, но я продолжал наблюдать за молодой темнокожей девушкой, которая украдкой утерла слезы, поправила прическу и пошла с подносом наверх. Помимо чашек, на нем было имбирное печенье, дольки лимона и джем, судя по цвету, черничный.

- А в котле спят три маленьких низзла. – Голос Эрардо становился громче по мере того, как мы поднимались наверх, и руки матери все сильнее дрожали. Оказавшись на втором этаже, она заглянула в приоткрытую дверь и всхлипнула, тут же отстраняясь и утыкаясь лбом в дверной косяк, чтобы выровнять дыхание. Воспользовавшись тем, что она отошла, я в свою очередь заглянул в свою спальню. Обои были другими, с маленькими единорожками и гиппогрифами, но не это бросилось мне в глаза. Отец сидел на стуле рядом с люлькой, завешенной зеленым балдахином.

- Вы хотите стать такими, как Вэнди?

Тогда правило запомните, дети…

Я замер, разглядывая его черты, узнавая в некоторых из них себя. Хотелось броситься туда и обнять его, но я понимал, что это всего лишь воспоминание, хоть и выглядящее реальным. И меня никто из них не замечает.

Мама собралась с духом и вошла в спальню. Отец перестал петь и поднялся, чтобы поцеловать ее. Сказать, что они смотрелись вместе потрясающе – ничего не сказать. Казалось, что они идеальная пара. Даже его салатовый свитер крупной вязки и бежевые домашние брюки гармонировали с ее бежевым же халатиком и зелеными тапочками. Эрардо ходил босиком, утопая босыми ступнями в мягком ворсе белоснежного ковра. Обойдя их и кроватку, я увидел лежащего в ней полуторагодовалого темнокожего малыша. На нем была белая пижамка с рисунком из волшебных палочек, выпускающих разноцветные искры. Маленький я улыбался, демонстрируя восемь молочных зубов, и пытался оторвать плюшевому нюхлеру голову.

- А вот и чай, дорогой, - сказала мать более высоким, чем надо, голосом и широко улыбнулась.