Под этим документом он подписался, видимо, для большей убедительности полным «титулом»:

Простые, точные и проникновенные слова были сказаны А. А. Благонравовым о моем будущем, о моей дальнейшей перспективе: «направить по надлежащей дороге». Анатолий Аркадьевич смог убедиться, что дал мне исключительно верный ориентир в жизни, в конструкторской деятельности. Умер он в 1975 году, став свидетелем создания почти всей «семьи» унифицированного автоматического стрелкового, оружия, рожденного в нашем конструкторском бюро.

Ну а я в тот военный год пошагал дальше по дороге, которую мне определил Анатолий Аркадьевич Благонравов: учиться конструированию и продолжать работу над пистолетом-пулеметом. В Ташкенте меня принял командующий войсками округа генерал-лейтенант П. С. Курбаткин.

— Посмотрим-посмотрим, что о вашем образце сказал уважаемый профессор Благонравов. — Генерал вытащил из. конверта листок бумаги. — Значит, рекомендует направить вас по дороге конструирования? Дело это нужное. Правда, вот с учебой придется повременить. Считаю, прежде всего необходимо доработать пистолет-пулемет. Так что учитъся пока придется в процессе практической работы.

Командующий еще раз взглянул на документ, подписанный начальником академии, и обратился уже к инспектору по изобретательству:

— В ближайший приказ включите пункт о награждении старшего сержанта денежной премией. Второе: подготовьте все необходимые документы для командирования Калашникова в Москву.

— В Главное артиллерийское управление? — уточнил инспектор.

— Да, в ГАУ. Направьте туда рекомендательное письмо. И сделайте его потеплее, без казенных фраз. Старший сержант будет представлять не просто какое-то безымянное воинское формирование, а наш славный Среднеазиатский военный округ.

— Кстати, вы откуда призывались? — Генерал-лейтенант Курбаткин повернулся в мою сторону.

— Из Алма-Аты, товарищ командующий.

— Что ж, приятно, что новый конструктор рождается из туркестанцев. Надеемся, продолжите лучшие традиции округа.

Командующий провел пальцами по своим пышным усам, словно подровнял и без того безукоризненно подбритые стрелки.

Когда мы выходили из кабинета П. С. Курбаткина, инспектор М. Н. Горбатов тихо проговорил:

— У командующего особая любовь к округу.

— Почему? — спросил я, когда мы закрыли дверь.

— Вся его служба, начиная с гражданской войны и борьбы с басмачеством в Средней Азии, связана с нашим округом. Здесь он командовал взводом, ротой, был политруком полковой школы, командовал полком. — Горбатов понизил голос до шепота, словно поверял тайну. — Он и в Испании был. Недолго, конечно. Вернулся опять сюда. Так что командующий у нас — боевой генерал.

На меня П. С. Курбаткин произвел впечатление именно этой, какой-то душевной, гордостью за округ, его дела и людей. Скажу, что со Среднеазиатским (Туркестанским) военным округом у меня связано многое в моей конструкторской деятельности. Собственно, именно здесь она и началась, получила благожелательную поддержку.

Округ в военную пору занимал особое положение в структуре Красной Армии. В его частях и соединениях готовились фронтовые резервы. Отсюда уходили на передовую хорошо обученные маршевые роты и батальоны. Сюда были эвакуированы многие высшие военные учебные заведения, военные училища и гражданские вузы из европейской части страны, готовившие новые военные кадры.

В Алма-Ате, Ташкенте, Самарканде — везде, где довелось быть в командировке в ходе работы над образцами оружия, курсанты и офицеры, а также марширующие в сторону вокзалов подразделения являли собой своеобразную живую эмблему среднеазиатских городов. Среди солдат, сержантов и офицеров округа широкое распространение получило изобретательское и рационализаторское движение. Направлялось оно прежде всего, конечно, на улучшение учебного процесса с учетом требований фронта. Работали в округе и над созданием и совершенствованием вооружения и техники. Этим занимались в первую очередь в таких академиях и институтах, как Военно-инженерная артиллерийская имени Ф. Э. Дзержинского и МАИ.

Так что сама атмосфера творческого поиска, созданная в округе, благоприятствовала моей работе. Достаточно сказать, что к ней проявили интерес не только в военной академии, но и в Военном совете округа, внимательно вникли в дело, в мои подходы к конструированию оружия. Я еще не раз буду возвращаться в округ для доработки того или иного образца, приезжать сюда и в 50-е, и в 60-е годы на войсковые испытания изделий, созданных в нашем конструкторском бюро.

Как тут не вспомнить добрым словом тех, кто постоянно помогал, делал все возможное, чтобы я мог плодотворно трудиться, создавал мне для этого необходимые условия! В Среднеазиатском военном округе я встречал именно таких отзывчивых людей — офицеров и генералов, рабочих и служащих.

В Ташкенте на вокзал меня провожал М. Н. Горбатов. Мы тепло попрощались с ним на перроне. Он пожелал мне удачи и выразил готовность оказать помощь в моей дальнейшей работе, если для доработки образца я вернусь в Ташкент.

В Главном артиллерийском управлении встретили доброжелательно. Начальник отдела изобретательства Наркомата обороны полковник В. В. Глухов, прочитав письмо командующего войсками округа и отзыв А. А. Благонравова, произнес:

— Лучшего места, чем полигон, для продолжения работы над образцом сейчас не найти. На том и порешим.

Так я был командирован в одну из частей, дислоцирующуюся в Московском военном округе. Она имела полное наименование: научно-испытательный полигон стрелкового и минометного вооружения (НИПСМВО).

Дороги на полигон я, конечно, не знал. Добираться мне туда было бы очень сложно, учитывая, какой режим секретности окружал этот важный объект. Пока начальник отдела изобретательства размышлял, как лучше доставить меня на полигон, в кабинет зашел сухощавый человек среднего роста с лауреатской медалью на пиджаке.

Начальник отдела поднялся ему навстречу, приветствуя, и обрадованно заговорил:

— Сергей Гаврилович, вы вчера оформляли командировку для поездки на полигон. Возьмите с собой и старшего сержанта. С вами он будет как за каменной стеной, никто его не тронет и не снимет с поезда.

— Я не против. Вдвоем веселее ехать. Путь не ближний. Так что давай знакомиться, старший сержант. Имя и отчество мои ты уже слышал. А фамилия — Симонов, — и он протянул мне руку.

Симонов... Имя этого конструктора для каждого военного человека было хорошо знакомо еще в предвоенные годы. Создатель автоматической винтовки (АВС), противотанкового самозарядного ружья (ПТРС), других замечательных образцов оружия, он по праву занимал одно из ведущих мест среди наших конструкторов. И вот теперь мне предстояло именно с ним ехать на полигон.

Сергей Гаврилович сразу расположил к себе открытостью взгляда, какой-то особой распахнутостью сердца. Ему уже тогда было под пятьдесят, но выглядел он очень моложаво, ходил стремительно. Сразу скажу, что с того самого дня, как с ним познакомились, и до самой его кончины мы были в добрых отношениях. В моей жизни Симонов занял особое место. Он охотно откликался на каждую просьбу, глубоко вникал в суть дела, никогда не подчеркивал дистанции, разделявшей нас и по возрасту, и конечно же по опыту.

В вагоне мы разговорились. Простой и доступный в общении, Сергей Гаврилович рассказал о базе, которая была на полигоне, посоветовал обязательно побывать в музее, созданном там, чтобы хорошенько уяснить, какие системы создавались у нас в стране и за рубежом, какие из них так и остались опытными образцами и почему не пошли дальше, не были приняты на вооружение.

Постепенно, как-то незаметно, наша беседа перешла в откровенный разговор о родных местах.

— Значит, ты из алтайских краев. Не довелось, к сожалению, там бывать. Слышал только, места те — хлебородные. — Сергей Гаврилович глянул в окно, за которым чистенькие березовые рощицы чередовались с мрачноватыми полустанками, железнодорожными переездами.