Возвратившись из командировки, Коптев стал меня разыскивать. Работал он тогда в комиссии партконтроля при ЦК КП(б) Казахстана. Позвонив в облвоенкомат, выяснил, что я нахожусь под арестом «за незаконное изготовление и хранение оружия». И Коптев пошел к секретарю ЦК республики по оборонной промышленности, рассказал обо мне, о том, над чем работаю и в какую историю попал. Тогда и была дана команда доставить создателя пистолета-пулемета вместе с образцом оружия к товарищу Кайшигулову.
Секретарь ЦК КПб) республики внимательно выслушал меня. Он, конечно, сразу же понял, что оружие, изготовленное в кустарных условиях, требует большой доработки и на него надо подготовить основательную техническую документацию, может быть, сделать еще несколько, но уже более совершенных, образцов. Только где? Товарищ Кайшигулов снял телефонную трубку и попросил его с кем-то соединить. Потом повернулся ко мне и сказал;
— У нас есть отличный знаток оружейного дела, правда авиационного, военный инженер второго ранга Казаков — декан факультета Московского авиационного института. Я пригласил его сейчас приехать ко мне. Вот и поработаете с ним. На факультете студенты старших курсов помогут вам познать технику проектирования, черчения, расчетов. Там сможете лучше освоить все, что связано с отработкой и изготовлением опытных образцов. У них в этом деле богатый опыт. Да и мастерские оснащены хорошим оборудованием. Я там не раз бывал. Знаю многих специалистов, ученых, работающих в институте.
Разговор шел искренний, доброжелательный, доверительный. Даже не верилось, что несколько часов назад я горько размышлял о своей неудавшейся работе, о том, что судьба моя могла повернуться совсем иначе. Действительно, повороты в жизни бывают порой просто удивительные. Но а тогда был и сейчас уверен, что, поставив перед собой цель и начав делать что-то полезное для общества, ты не потеряешься, тебя обязательно поддержат. Такова уж природа нашего социалистического Отечества.
Открылась дверь, и в кабинет вошел военный в летной форме. Секретарь ЦК КП(б) республики представил меня, подвел к нему.
— Андрей Иванович, прошу взять старшего сержанта под свою опеку. То, что он вам представит, на мой взгляд, интересно и перспективно. Поработайте над образцом вместе, помогите молодому конструктору. Информируйте меня о ходе работ. Когда начнутся отладочные стрельбы, непременно сообщите. Хочу быть первым испытателем пистолета-пулемета. Желаю успеха.
Если сказать, что меня охватила тогда радость, этого, наверное, будет недостаточно. Я словно крылья обрел. Хотелось петь. Но я молча сидел в машине и смотрел, как Андрей Иванович Казаков делал какие-то пометки у себя в блокноте. Мы ехали в институт. Уж теперь-то, думалось мне, все сделаю как надо, и с моим пистолетом-пулеметом фронтовики еще будут бить врага.
В институте была создана рабочая группа (в обиходе ее называли «спецгруппа ЦК КП(б) Казахстана»), которой поручили заниматься дальнейшей доводкой пистолета-пулемета. В нее вошли старший преподаватель Евгений Петрович Ерусланов и несколько студентов старших курсов, работавших по совместительству в лаборатории кафедры. Молодость, увлеченность делом не просто сблизили, но и сдружили нас. Душой, заводилой в группе, неуемным в работе и дотошным в решении всех технических вопросов был Сергей Костин, позднее ставший профессором, вырастивший немало учеников. Большую помощь в овладении техникой проектирования, черчения мне оказывал Вячеслав Кучинский, впоследствии тоже профессор, кандидат технических наук. Мы стали с ним добрыми товарищами. Наша дружба продолжается и по сей день. Помню темпераментного, импульсивного Ивана Саакиянца...
В учебно-производственных мастерских института работали мастера своего дела с большим стажем. Многие из них, знаю, подавали не один рапорт с просьбой отправить на фронт. Слесарь-лекальщик Михаил Филиппович Андриевский (он изготовлял лекала, штампы, специнструменты, участвовал в сборке образца), фрезеровщик Константин Акимович Гудим, токарь Николай Игнатьевич Патутин, медник Михаил Григорьевич Черноморец оказали неоценимую помощь в доводке образца. Ближе к концу работы над пистолетом-пулеметом подключились и работники кафедры «Резание, станки и инструменты» — начальник лаборатории Василий Иванович Суслов и Карл Карлович Кацал (латыш по национальности).
В процессе отработки образца немало деталей переделывалось по нескольку раз (сказывалась неопытность самого конструктора и чрезмерная напористость членов спецгруппы). Но никто не упрекал нас в том, что мы бывали торопливы и нетерпеливы. Тактично поправляли, подсказывали. Да и Андрей Иванович Казаков был рядом. Артиллерист по образованию, выпускник Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского, ученик А. А. Благонравова, он слыл образованнейшим специалистом в области вооружения. К тому же до перехода в МАИ А. И. Казаков длительное время был на практической работе на оборонных заводах военпредом (военным представителем) по приемке автоматического оружия. Так что, предоставив нам немалую самостоятельность в решении инженерных вопросов, Андрей Иванович всегда вовремя вмешивался, если видел, что нас начинало заносить и мы уходили не в ту сторону.
Для работы нам выделили небольшое помещение площадью в 18 квадратных метров в одноэтажном саманном домике с отдельным входом и застекленным крыльцом. Для Костина, Кучинского, Саакиянца и меня крыльцо служило и местом отдыха, там стоял топчан. Мы, по сути, находились на казарменном положении и территорию учебно-производственных мастерских покидали лишь раз в неделю, чтобы сходить в баню.
Доводка образца шла довольно быстро. Этому, безусловно, способствовала высокая квалификация рабочих, выделенных нам в помощь. Когда требовалась проверка пистолета-пулемета стрельбой, проводили ее по ночам в инструментальном цехе. Для этого в свободном углу цеха ставили вертикально штабель досок, ящик с песком, оружие закрепляли в тисках, а от спускового крючка протягивали веревку в соседнюю комнату. Производили несколько выстрелов. Если после этого требовалась какая-то доводка (в основном припиловка деталей), то делали ее сами, в тех же тисках. После чего вновь стреляли. И так до утра.
Конечно, сейчас такая работа покажется примитивной. Но учтем и другое: шла война, да к тому же авиационный институт и его учебная материально-техническая база не располагали испытательным полигоном для стрелкового оружия. Приходилось приспосабливаться, что-то придумывать. Помню, в первую ночь, когда мы пришли в инструментальный цех, случился небольшой казус. Помещение его, хотя и было небольшим по площади, но с высоким потолком, стены кирпичные, слегка побеленные. Первые выстрелы — и заходим в цех. Противоположной стены не видно от густой пыли красно-белого цвета. Впечатление такое, будто стена рухнула, превратилась в пыль. Пришлось срочно сооружать некое приспособление из досок...
В конструкцию пистолета-пулемета в ходе доводки вносили существенные доработки. В железнодорожных мастерских станций Матай был сделан образец, работавший по принципу свободного затвора. Мы добивались этим максимальной простоты устройства. Но тут обнаруживался и ряд недостатков — не обеспечивалась высокая кучность боя из-за массивного затвора, нарушалась устойчивость оружия при автоматической стрельбе. В Алма-Ате мы разработали схему образца с полусвободным затвором, облегчили его массу, отказались от заднего шептала. Словом, изрядно потрудились, чтобы конструкция пистолета-пулемета была завершенной и надежной в действии.
И вот испытания вынесли за город, в горы. Убедившись, что автоматика работает хорошо и кучность боя неплохая, приняли решение доложить о готовности образца секретарю ЦК КП(б) республики. Правда, никаких изменений по параметрам больше не проводилось из-за отсутствия на стрельбище необходимого оборудования и приборов. Кайшигулов приехал с каким-то генерал-майором, который первым проверил функционирование и безотказность работы пистолета-пулемета, или, как его называли в нашей спецгруппе, ППК. Генерал-майор выразил свое отношение к работе оружия одним словом:
