Чтоб плакаться не в пустоту,

И лишь поэт потом опишет

О подноготной простоту...

Пляши, дразнись и кукарекай

Хоть в полдень, хоть в полночный час,

В коляске всё равно калекой

Ты выглядишь у тысяч глаз.

Как зверь, весь мир подзорко рыщет

Вокруг позорного столба,

И с улюлюканьем освищет

Поэта праздная толпа.

Пророк

Никуда, ниоткуда, и нет мне следа,

Мою жизнь, как песчинку, поглотит вода,

Лишь кругами напомнит, что жил вот такой

Ни поэт, ни писатель, ни вовсе какой.

Но я жил, я любил, любовался собой,

Как на севере диком растущей сосной,

На утёсе горючем растаявший снег,

Никому незаметный зелёный побег.

Я - не ваш, я - чужой, и Земля не моя -

И как ядом толпа изгоняет меня,

И слепые, глухие их поводыри

Тычут пальцем мне в глаз: Посмотри! Посмотри!

А толпа им в ответ: Он давно уже слеп,

И к тому же он глух - безвозвратно нелеп.

Бормотанья свои пусть оставит себе,

И никто не поможет, спустившись с небес.

Ах, мой ангел-хранитель вдруг стал так несмел,

Что спасти от толпы не сумел, не успел.

И в пустыне нагой будет труп мой лежать

И на солнце любимом во прах истлевать.

Пророчество

Кремнистый путь мой очень долог,

И мне слышнее голоса,

Когда, раскинув звёздный полог,

Ночь приближает небеса.

И я один в пустой пустыне -

И знаю всё наперечёт,

И жизнь и смерть - мои отныне,

И каждый год - последний год.

Добро и зло меняют маски

Под шёпот безразличных звёзд,

И кто устал от строгой сказки -

Мечты сдаёт в нечестный рост.

Мы все творцы подобно Богу

Своих начал - с одним концом:

Как час придёт, к Его порогу

Мы беспричинно припадём.

И пусть в сияньи невозможном

Восстанет раб - и царь падёт,

И, вечностью клянусь, о Боже! -

Спасёшь Ты весь земной наш род.

Конец пророка

О жизни утлое мгновенье,

Остановись, повремени,

Пересеки её теченье,

Из века в вечность замани.

И пусть что дОлжно быть - то сбудет:

Себя не жалуй, не жалей,

И пусть толпа внизу осудит

Меня над пламенем страстей.

...Поникши головой повинной,

Влача глагол бессильных - меч,

Мой серафим, учитель инный,

Шестёрку крыл слагает в печь.

- Постой! - кричу, изнемогая

Под адским заревом огня, -

У нас есть жизнь ещё другая,

Не оставляй толпе меня!

Но глух к мольбе моей слепою

Уже бескрылый серафим,

И, вволю натерзав земное,

Толпа глумится и над ним.

Сонет

К чему пустые разговоры,

О чём писать, о чём жалеть:

Я сам забрался в эту клеть,

Мне до сих пор всё было впору.

Я сам придумал все запоры,

Хотел все песни перепеть,

Пытаясь небо разглядеть,

А клеть стояла в коридоре.

И словом к слову приближаясь,

Границы смысла перейдя,

Стихов пространство городя,

И, отвернувшись, погружаясь,

В словорожденья горизонт

Вгрызаюсь, как хирурга зонд.

***

Может быть, и корыто разбито,

И горюет поэт лишь о том,

Что вся жизнь протекла через сито

Никому незнакомым стихом.

Как узнать, что там вызвездит время,

И кого люди вспомнят с трудом:

Архивистов ненужное племя

Подытожит поэтов гуртом.

Кабы знать, на последней странице

Иль на первой своё разыщу,

Кто есть кто разберут по крупицам,

Только чем я себя возмещу...

...А пока, пока путь не окончен,

Взвеселю себя желчным стихом,

И с усмешкой безумной и точной

Я оставлю себя на потом,

Как последний бокал на пирушке,

Пожелав, не в последний чтоб раз,

И в обнимку чтоб с новой подружкой

Удалиться в предутренний час.

***

- Пророков нет! - сказала баба,

Гнилой подсунув огурец,

Я разбираюсь в этом слабо,

В делах базарных я - юнец.

- Пророков нет! - сказал редактор,

Мне возвращая рукопИсь, -

Вы поскромнее были б как-то,

И лучше б изучали жиззь.

- Пророков нет! - сказал обоим, -

Вас бы местами поменять,

Один лишь огурцов достоин,

А бабе стих ему читать.

Смерть

В притворной простоте ощерившись улыбкой,

К нам днём пожаловала Смерть,

Кричали во всю мочь:

- У нас ты по ошибке,

Не для тебя была открыта дверь.

Мы ждали Ангела в надежде ненарочной,

А ты, безносая, ты... ты...

Но, подмигнув в ответ глазницею бессрочной:

- Так он ещё в пути.

А я уж здесь. Так стоит ли считаться

И мерять жизнь бес-Смертием моим.

Ну, кто готов? Никто?! Ну, братцы...

Я выберу сама...

***

Какая в теле смертная истома,

И гаснут искорки в твоих глазах.

Мы вместе. Не в больнице. Дома.

Над нами смерть витает в облаках.

Не дожили вдвоём мы, как хотели,

Один из нас слабеет для неё.

Ты не кричала, только еле-еле

Шепнула что-то под моё нытьё.

И в самую последнюю минуту,

Когда ещё сознанье при тебе,

Ты сжала руку мне, прощаясь будто,

Шагнув навстречу смерти и судьбе.

О, кто не знает, что такое испот,

Агония и выдох до конца,

И ты бессилен вывернуться из-под

Костлявого смертельного венца!

И лишь глаза её глядели в небо,

Как будто смерть ты встретила на вы.

Быль кончена. И на пороге - небыль,

И нет её, зови иль не зови.

***

Отпоют, отыграют, отслужат,

В стылом небе закроют глаза,

И холодною мартовской стужей

Будет длиться-катиться слеза.