Я первопроходец, основатель. Буду задавать темп. Это накладывает ответственность и хочется выстроить такую базу, на которой можно долго и уверенно развиваться. Займись я обычным блогингом, то читал бы и изучал наработанный опыт, подкреплял практикой. Сейчас же, на передний план выходит именно практика, чуть ли не метод тыка вперемешку с пробами и ошибками. Поэтому нужно терпеть, испытывать всё, записывать и анализировать.

На взмыленных скакунах я внёсся в деревню. Добротные немецкие дома, мощёные улицы и крепкий рукастый люд. Я выбрал такой образ потому, что близко к замку и Фрошхольм словно бы более лоялен, зажиточен и надёжен. А вот дальние сёла выглядят иначе.

– Именем барона…– начал я, заходя в лучший постоялый двор.

– Не нужно объяснять, господин старший гонец, – мягко прервал усато-пузатый хозяин. Он прикрывает лысину кепкой-уточкой, до сих пор ассоциирующейся с гопниками. Но тут образ другой, отлично вписывающийся в австрийского хозяина мясной лавки. – Что у вас с плечом?

Стрелу-то я убрал – вонзилась не глубоко, но крови набежало не мало.

– Разбойники по дороге напали, – пояснил я, ожидая его реакции.

– Ах! Ох! – тут же забегал и покраснел трактирщик. – Позвольте я вас проведу в комнату… вот та-а-ак, – подхватил толстячок под руку. – Ганс! Чёртов сын, а ну быстро за Ваилой! Срочно веди!

Из сумрака коридора возник светловолосый мальчик, тут же умчавшийся прочь.

– Ваила – это наша чаровница, – стал мягко пояснять трактирщик, ведя в комнату. – И как человек хороша и магией целительной владеет, так что быстро приведёт в порядок.

– Хорошо. Побыстрей бы, а то болит сильно, – отозвался я. – Да и вина бы с мясом, а то крови потерял немеряно.

– Ой, господин старший гонец, вот прям сейчас уже жарим, печём и варим. И говядинка, и овощишки будут, и зелень. А следом свинина, птица разная. Накормим в лучшем виде. Может пива вместо вина?

Я глянул на его хитрую рожу и кивнул.

– Хорошее?

– Лучше, чем вино, – осклабился усатый хозяин. – Зуб даю. Лучшее в ленстве.

– Тогда давай.

Мы оказались в просторной комнате с двумя окнами, широкой кроватью, сундуком рядом. Есть вместительный шкаф, на полу шкуры, а в углу небольшой камин.

Хозяин помог сесть на лавку и укатился обратно, шустро семеня. Пробудился интерес – какой же будет эта чаровница, забыл имя? По сюжету я её не прописывал, так что полон ожиданий.

Вернулся полный спектр запахов. В комнате не воняет, а весьма так уютно пахнет, терпко и по-приключенчески. Плюс кухня и в самом деле творит нечто грандиозное, что ароматы сочатся сквозь стены и впиваются в ноздри, щекоча и дразня, чуть ли не подхватывая чтобы увести за собой.

– Марин, а чего ты мне всё обоняние-то вырубила?

Едва видимое изображение село рядом, так, что даже если в дверь ворвётся кто-то в особой спешке, её не увидят.

– Не успела сразу разобраться, Хозяин, – виновато потупилась она. – Там ведь несколько тысяч соединений в воздухе.

– В его цифровом отображении, – поправил я.

– Вы правы, Мастер. Очень трудно разобраться было в коде – писался не в ручную, а с натуры.

– Сейчас как?

Она смутилась и блекло покраснела.

– Я выделяю на это меньше процента возможностей процессоров, Хозяин, и пока не успела. Если хотите, то выделю больше, но хочу отметить – нам нужен опыт, ведь я не могу самостоятельно понять, какой запах неприятен, а какой наоборот.

– Это да…– взялся я почёсывать затылок. – Хотя знаешь, просто обобщи мнения людей насчёт этого, проведи аналогии с какими химическими соединениями это может быть связано, а потом находи в коде упоминания и приглушай. Полностью не надо.

– Слушаюсь, Хозяин. Выделить больше ресурсов? – охотно отозвалась пионерка-вокалоид.

За стеной послышались голоса. И я только кивнул. Марина исчезла, а дверь уже слегка приоткрылась.

– Господин гонец, можно войти? – раздался голос трактирщика.

– Входи! – погромче отозвался я, добавив в свой “господинчитости”, а то величают же.

– Я не один. Это наша любезная чаровница и целительница – Ваила. Очень хороший поданный его светлости барона.

Взгляд скорей отпихнул толстяка и нашёл гостью. Молодая, волосы либо каштановые, либо тёмно-русые – сейчас не разглядеть. Признаться, один образ вспоминается, пусть и не художественный, – сатарская ведьма из “Рождения Мага” Перумова. Эта многослойная юбка, всякие обереги и висюльки, несколько рубашек и дух скрытой сексуальности. Вот именно этот влекущий оттенок и запомнился особо, как и общая атмосфера локации.

– Привет! – едва шевельнув губами, произнесла она. – Покажи рану… а нет, чую уже…

Прежде чем заняться раной, обернулась, и трактирщик вздрогнул.

– Я это, – заикаясь, заговорил он, пятясь, – на кухню того… посмотрю, чтобы всё…

Когда дверь с громким стуком захлопнулась, девушка обернулась. В глазах огонь, но лицо истощённое. Жизнь явно её не балует.

– Давай поскорее закончим и я пойду, – бросила она, наклонив голову, чтобы разглядеть рану.

– Погоди, дай хоть куртку сниму, – чуть растеряно отозвался я.

За ней и рубаху снял. Морщась, но больше для порядка. Всё же Марина блокировала большую часть боли. Пошёл запах крови и пота.

– Отравленная была, – поморщилась ведьма. – Как ощущения?

“Это я отключила, Мастер”, – раздался в голове голос Марины.

– Голова кружится и тошнит, – решил поддержать я.

– Плохо. Уже пошёл, – отозвалась девушка и полезла в сумочку.

Подскочила, подволокла лавку, потом хищно дернув головой, уставилась на дверь и почти тут же щеколда воткнулась в гнездо. Я мало того, что с удивлением, так ещё и со страхом на всё смотрю.

Тут же вонзившись острыми запахами, на лавку высыпались несколько порошков. Цвета разные, но меня заботит взгляд с которым ведьма вдруг стала смотреть на кровавое плечо. Красные и чуть обветренные губы разомкнулись, со свистом дыхания послышались слова нараспев. Я пытаюсь прочувствовать изменения, хоть что-нибудь в ране или теле, но пока ничего.

Вдруг ведьма придвинулась и горячим языком прошлась по плечу и ране. Я дёрнулся, но её руки тут же притянули и язык ещё пару раз собрал мелкие кусочки спёкшейся крови, немного окунувшись в рану. Всё зашипело, а кожу зажгло. Меня сотрясла конвульсия, потом ещё. Стало мелко колотить и тут из раны вышел пар, только чёрного цвета. Пахнуло гнилью и желчью, а ведьма уже спешит с порошками, посыпая по очереди и читая наговор после каждого.

У меня дар речи пропал от удивления, сижу в шоке. Боль уже прошла, просто печёт и зудит немного. От ощущения шевеления, я опустил взгляд и снова обомлел – рана стремительно затягивается, выделяя влагу и кровавую пену. Всё это сползает, а снизу обнаруживается уже розовый шрам. Пахнет перекисью.

– Ну, ты даёшь! – выпалили я.

– Мы многое умеем, – откинулась девушка на кровать. Лицо пуще прежнего осунулось.

Раздался стук – наконец принесли еду. Ведьма хотела уйти, но я поймал звериный взгляд брошенный на еду.

– Останься!

– Мне пора…

– Говорю останься, хоть так отблагодарю, – прервал я. – Один всё равно не съем – видишь же сколько.

На столе уже места не хватает. Пара молоденьких, с только оформившейся грудью, служанок, принесли последнее – бочонок с пивом и скрылись за дверью, низко поклонившись. Ведьма так и застыла, где остановил. Я пуще прежнего убедился, что, как сложилась про них молва, как выстроили люди отношение, так оно и осталось. Подозрения, ненависть, страх – постоянные спутники самоучек-колдуний.

– Подойди, пожалуйста, – произнёс я. – Вот, а теперь садись и ешь.

Прям с заботой такой говорю. Теснится в груди, хочется и приобнять, и накормить. Да и защитить, чего уж скрывать. Не за вылеченное плечо, а что-то из глубины рвётся.

Проводил взглядом, как она осторожно сперва, а следом всё уверенней, взялась за гуся. Запахи стоят аппетитные, желудок крутит так, словно пауэрлифтер взялся выжать из него всё. Продолжая наблюдать, как она жадно ест, сам набросился, хватая и глотая почти не жуя. Пиво оказалось густым и очень вкусным, щедро солёное и жареное мясо с ним идёт просто отлично. Да ещё и чеснок везде присутствует.