- Сегодня начинаются новые Голодные игры. Это время раскаянья и время радости, – продолжает заливаться он. – Время, когда мы можем вынести печальный урок жестокой, но справедливой истории, и время, когда мы можем болеть за наших отважных ребят и надеяться на их скорейшую победу.

Вот же гад. Просто лицемерная сволочь. Я бы посмотрела как ты поиграл, я бы даже поболела… за твоих соперников.

Но гневные мысли прервало появление Хеймитча Эбернети. Вот это человек, видимо дальний родственник нашего трудовика, только более харизматичный. Я даже присоединяюсь к немногочисленным аплодисментам, из-за чего на меня косо посматривают ровесники. Да смотрите сколько хотите! Мы не в музее, я за просмотр денег не беру. А зря…

Когда же Хеймитч наваливается на Эффи Бряк, с которой только чудом не слетает башня розовых волос, я тем же чудом удерживаюсь, чтобы не рассмеяться. А вот операторы не сдержались, с крыш падает смех, телезрители тоже наверняка не сдерживают улыбки. Мэр лишь грустно качает головой и, не придумывая ничего лучше, приглашает Эффи Бряк к микрофону.

Она вырывается из объятий Хеймитча и бежит к кафедре. Зашибись. Я на таких каблуках не то, что ходить, даже стоять не смогла бы, а она бежит. Да ей памятник можно поставить. Хотя, боюсь, что памятник тоже не устоит. Какие каблуки… Ужас!

- Поздравляю вас с Голодными играми! – Провозглашает она, пытаясь поправить слегка накренившийся парик. – И пусть удача всегда будет на вашей стороне! – Она немного выждала, видимо рассчитывая услышать воодушевлённую реакцию толпы, но так и не дождавшись, продолжила. – Вы не представляете, какая для меня честь, находиться сейчас здесь, среди вас, и разделять ни с чем не сравнимую атмосферу Голодных игр!

Конечно, не представляем. Как можно представить то, чего нет?

- А сейчас мы наконец-то дождались этого волнующего, будоражащего кровь момента. Сейчас мы узнаем имена тех, кто будет отстаивать честь дистрикта двенадцать на семьдесят четвертых Голодных играх! – ладно ещё акцент, но её тон… это что-то… – Сначала дамы! – взвизгивает она и спешит к правому шару. Запускает в него свою руку и роется. Толпа замирает, а у меня в голове закрутилось.

Ну давай, давай, давай!

Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

Эффи наконец вытаскивает одну из бумажек и возвращается к микрофону.

У меня сводит живот.

Пожалуйста! Ну нельзя же… ну давай… Пожалуйста!

Расправляет листок и, улыбнувшись…

Нет!

…она ясным голосом произносит.

- Примроуз Эвердин.

Зараза. Сволочь!

Там тысячи, тысячи этих, ёжик их возьми, бумажек! Но нет, тебе надо было вытащить именно эту! Зараза!

Я поворачиваю голову и вижу, как мимо меня проходит Прим, с подрагивающими кулачками, с поджатыми губами, на ватных ногах, с неизменно торчащим утиным хвостиком блузки. Не выдержав, закрываю глаза.

Какая… какое мне дело до судьбы этой девочки? Она же мне никто! Она… она вообще всего лишь книжный персонаж! И когда я вернусь…

Но если нет? Я же ни за что себе этого не прощу! К тому же я здесь не выживу, ни в этих условиях. А так, хотя бы поживу несколько дней в нормальной обстановке.

- Я… – прикусываю язык, но открываю глаза. – Я доброволец! – Все с ужасом и неверием смотрят на меня. Если бы я могла увидеть себя со стороны, посмотрела бы точно так же, ещё бы и пальцем у виска покрутила. – Я хочу участвовать в играх!

Качаю головой. Я чокнутая. Но я же все правильно сделала, да? Прим бы там и минуты не продержалась. А я, за те две, что там пробуду, смогу хотя бы Отче Наш прочитать.

====== Часть I. Трибуты. IV ======

Человек он умный, но чтоб умно поступать одного ума мало.

Фёдор Достоевский «Преступление и наказание»

Стараясь не обращать внимания на душераздирающий крик Прим.

- Нет, Китнисс! Нет! Не ходи!

Я с гордо поднятой головой попыталась пройти к сцене, но девочка вцепилась в меня и отпускать явно не собиралась.

- Нет, Китнисс!

- Отпусти! Немедленно!

Гейл, ну где же ты, когда ты так нужен?

Он тут же выпрыгивает из толпы и оттаскивает изворачивающуюся и брыкающуюся Прим.

Я оборачиваюсь, пытаюсь улыбнуться, но, в конце концов, просто киваю.

- Давай… Китнисс, иди, – он кивает в ответ и уносит Прим к маме.

Глубоко выдыхаю и поднимаюсь на сцену.

- Браво! – ликует Эффи. – По истине душераздирающие события происходят у нас, в Дистрикте-12! Иди ко мне, моя кисонька! – после этой фразы ноги увязли в сцене, и мне пришлось приложить неимоверные усилия, которые не очень-то хотелось прилагать, чтобы подойти к Эффи.

- Как тебя зовут? – вопрошает она, слегка приобнимая меня.

- Китнисс Эвердин, – говорю на удивление четко и громко.

- Держу пари, это твоя сестренка! Не дадим ей увести славу прямо у тебя из-под носа, верно? – Если бы это была Алинка, я бы с удовольствием поделилась даже не капелькой, а ведром этой самой славы. – Давайте все вместе поприветствуем нового трибута!

Она захлопала, но её никто не поддержал, что в принципе не удивительно.

И вот он, жест, означающий признательность и восхищение, жест, которым прощаются с тем, кого любят. Вот каким он должен быть! Подталкивающим к горлу ком, вызывающим чувство, что ты сделала что-то значимое. Это такое удивительное ощущение, когда на тебя смотрят с уважением и надеждой. На меня так никто и никогда не смотрел.

Напряженность развеивается вместе с криком Хеймитча.

- Посмотрите! Смотрите на неё! – орет он, вырывая меня из объятий Эффи, и до этого видимо сказался шок, а сейчас боль вернулась, и я до крови прикусываю губу, чтобы не вырвался стон боли. – Вот это я понимаю! Она – молодчина! Не то, что вы! – Они наконец-то отпустили меня. Это не опечатка. Под ними я подразумеваю Хеймитча и его перегар. Я даже не берусь говорить от чего мне было хуже – от его медвежьих объятий или от его тошнотворного запаха. – Вы трусы! Трусы!

И он, не успевая в очередной раз открыть рот, валится со сцены, предварительно выполняя незамысловатое сальто в попытке удержать равновесие.

Его лицо, когда он осознал, что под ним нет твердой поверхности… Это что-то… А его взметнувшаяся рубашка, приоткрывающая небольшой пивной животик… Честно, стоило стать добровольцем только ради этого зрелища.

Хеймитча уносят, а Эффи, улыбнувшись ещё более лучезарно, из-за того, что грубый мужлан виноватый в том, что ей до сих пор приходится придерживать парик, исчез, продолжила вещать.

- Какой волнующий полный неожиданностей день! И он ещё не закончился! Пришло время узнать кто же составит пару нашей очаровательной Китнисс!

Она отправилась к левому шару, быстро вытаскивает первый попавшийся листок, но застывает у кафедры. Думает потянуть паузу и накалить нервы? Сделать это лично мне ей не удастся, я то знаю, что она сейчас скажет:

- Пол Маккартни!

Ну вот, я же… Что?!

Это… эм… кхр…

В таком же… (блин, у меня в уме только одно, нецензурное слово) пребывала вся толпа. И главное, никто не пошевелился.

“Шутка! Пит Мелларк! – выдал один из моих таракашек, отвечающий за искажение поступающих в мои уши слов. – Конечно же, она сказала Пит Мелларк! Что ещё она могла сказать?.. Я просто пошутил, наивная ты моя девочка...”

Мда…

Кхм…

Мда…

У меня нет слов. Просто нет слов.

Как любит говорить наша любимая учительница математики: «Сплошные знаки препинания, и те неприличные!»

Пошутить он решил…

Нет, я помню, как однажды я не расслышала, что мне сказала моя подруга – “Ему надо убить Ниццу”, или “Ему надо купить пиццу”. И как разумный человек склонялась к первому варианту, но, зная любовь своих тараканов к розыгрышам, решила уточнить. Как оказалось, она сказала “выбить зуб”.

Но тогда я была молодой и наивной (а сейчас-то уже и песка почти не осталось – весь высыпался) и это было прикольно, а сейчас...

Кхм… нет, у меня нет слов.

Хотя… хреновое у вас, ребятки, чувство юмора!

Кхм… у меня сейчас истерика начнется. Кхм…