- А почему это ты так изменился?

Он пожал плечами. Счастливчик. Я благодаря ему не смогу этого сделать, по крайней мере, без болезненной гримасы, ещё неделю точно.

- Просто понял, что ты не представляешь никакой опасности.

Просто едва меня не придушил и осознал!

- Зашибись!

- Зачем?

- Забыли, – сцепила зубы я. – А тебе эта мысль не могла прийти раньше, когда я не стала сопротивляться?

- Мысль пришла, – видимо, не задержалась. – Но я подумал, что надо бы хорошенько убедиться, всё проверить.

Спокойствие, только спокойствие.

- Надо было проверять всё, а в частности – лицензию, у того придурка-продавца, который тебе мозги втюхал, и на следующий день вернуть просроченный товар производителю! Сейчас уже поздно!

- Втюхал? – переспросил он.

Я закатила глаза, вздохнула, не без труда и не без болезненных вздохов поднялась на ноги и попыталась отряхнуть грязь. Попыталась – ключевое слово.

- Пойдём!

- Куда? – он тоже подскочил.

- Домой меня проводишь.

Я нагнулась, чтобы поднять сумку со слегка помятыми продуктами.

- А ты не собираешься что-то делать?

- Собираюсь – пойти домой и помыться, – оттянула локон и выцедила из него комок грязи. – Хорошенько помыться.

- Я не об этом! Ты не собираешься вернуться к себе в тело?

Я покачала головой.

- Если бы я знала как, уже давно бы вернулась… – нет, конечно, сначала все внимательно осмотрела, а потом вернулась.

- И что ты будешь делать?

Он дурак, или просто очень хорошо притворяется?

- Мыться.

Он глубоко вздохнул, видимо сдерживая не очень лестные слова.

- Что ты будешь делать с ситуацией в целом?

А вот это хороший вопрос.

- Подожду. Может, это как-то само пройдёт.

Ага, с потом выйдет!

- Если нет?

Об этом даже думать было страшно.

- Давай поговорим потом.

- Хорошо, – он кивнул. – Тогда пойдём я тебя провожу, а то скоро жатва. – Жатва… Только не это. – Ещё не хватало опоздать.

Я бы с удовольствием опоздала. Ведь, не смотря на новое тело, спать хотелось по страшному. До этого момента держалась исключительно на адреналине и новых ощущениях, а сейчас я слишком устала. Именно в такие моменты мечтаешь отправиться в прошлое, в детский садик, чтобы наконец-то использовать тихий час по назначению. Хотя, как вообще можно думать о каких-то путешествиях? Мне бы это пережить.

====== Часть I. Трибуты. III ======

Судьба всегда предлагает тебе два альтернативных варианта –

тот, который тебе следовало бы выбрать, и тот, который ты выбираешь.

Грегори Дэвид Робертс

Мечтам о сне суждено было оставаться лишь мечтами. А вот мечты о мытье… Что можно сказать по этому поводу? Бойтесь своих желаний, потому что они имеют привычку сбываться!

«Дома меня ждет лохань с горячей водой»

Согласна, вкус у предложения приятный, с эдаким лёгким деревенским привкусом. Однако, лохань? Да это даже на корыто из сказки о рыбаке и рыбке не похоже! Да и вода была горячей где-то… в прошлой жизни. Но альтернативы, кроме как ходить грязной, нет. Придется мыться. Как-то…

Вымыться не вымылась, но пару слоёв грязи отскребла, а когда надела платье, приготовленное мамой, вообще почувствовала себя человеком.

Платье, приготовленное мамой… Я не помню свою маму. Я её, конечно, видела на фотографиях и даже на видео, но… Я её не помню. Она умерла, когда мне было два года. Единственное, что у меня осталось на память о ней это Йети, которого она выбирала, но не успела подарить.

- Давай сделаем тебе прическу?

Обернулась и увидела маму Китнисс, ставящую рыбу в печь.

- Давай, – я пытаюсь улыбнуться и отрешиться от всех негативных мыслей, коих в голове предостаточно.

Она тоже улыбается, вытирает руки и подходит ко мне.

Пока она занимается волосами, у меня есть время, чтобы её рассмотреть. Приятная женщина с голубыми глазами, обрамляемыми мешками и морщинами. Внешность у неё просто… мамина. По-другому не сказать. Наверное, теперь, как бы я ни старалась припомнить старые фотографии, привольно расположившиеся на полках и рабочем столе, при слове «мама» у меня в голове будет возникать портрет этой женщины, только с тёмными волосами.

- Ты такая красивая… – раздаётся еле слышный шепот Прим. Внимательно вглядываюсь в потрескавшееся и почерневшее зеркало. И вправду красивая… Только это не я.

Печально склоняю голову на бок так, чтобы можно было увидеть отражающуюся девочку.

- Ты в тысячу раз красивее.

Она улыбается и расправляет юбку, я замечаю, что край её блузки выбился наружу, что невольно заставляет меня улыбнуться.

- Хвост заправь, утенок.

- Кря-кря… – хихикает она, поправляя блузку.

- Иди обедать, чудо!

Она согласно кивает и бежит за стол.

Слегка подрагивающими глазами смотрю ей вслед. Смогу ли я спокойно смотреть как её забирают на бойню? Такую светлую искреннюю ранимую… Она же ещё совсем ребенок и… Так. Ещё ничего не случилось, ещё ничего не известно. Не факт, что вытащат её имя. Ведь я же сюда попала и могла нарушить что-то, оборвать какие-нибудь ниточки, может быть, кусочки пазла не сойдутся! Да. Точно! Эффект бабочки, по-моему, это так называется.

Хотя, кого я обманываю? Это просто оправдания, играющие роль либретто в моём спектакле одного актера, сопровождаемого музыкой из Юноны и Авось.

Я туда никогда не отправлюсь!

Я туда ни за что не поеду!

С чёрствым хлебом я справилась нормально, а вот козье молоко… Помню, как в первый и последний раз пробовала козье молоко, не смотря на то, что мне тогда было шесть лет. Меня мало того, что сразу вырвало, так ещё и тошнило неделю при взгляде на любой молочный продукт и шерстяную одежду. Если бы на меня не смотрели две пары глаз, явно не понаслышке знающих, что такое голод, я бы не одолела и одной десятой стакана. Но всё равно, выпив одну треть, отдала стакан Прим, сказав, что сыта.

Обычно эту фразу употребляю в нашей школьной столовой. Туда заходишь, смотришь на ту серо-зеленую субстанцию, которую тебе предлагают, заверяя, что это макароны, и понимаешь, что ты не голоден, совсем.

В час мы выходим из дома и вместе с остальными идем по направлению к площади.

Женщины, мужчины, старики, дети. Все, вроде как, нормально одетые, даже умытые, вполне опрятные, но… лично я так себе зомби-апокалипсис представляла. А то, что я здесь чужая только увеличивало биение сердца, создавая ощущение, что меня сейчас разоблачат и окружат…

И съедят мой мозг!

Было бы чего там есть… и я бы никогда не попала в такую ситуацию.

Но, не смотря на скорость, которой позавидовала бы самая быстрая улитка, и общее похоронное настроение, до площади добрались быстро.

Площадь могла бы быть по-настоящему зловещей, если бы не была излишне театральной. Расставленные по периметру миротворцы напоминали почетный кремлевский караул, а ещё точнее, игрушечных солдатиков. Вроде выглядят внушительно, но страха никакого не вызывают, причем не только у меня, у всех остальных тоже – они и так напуганы, что больше просто некуда. А вспышки камер и внимательные взгляды телевизионщиков только увеличивают ассоциацию с хорошо поставленным представлением, с потрясающими декорациями, и, к сожалению, с плохим сценарием.

Полотно молчания, накрывшее площадь, разрывает бой часов, возвещающих о начале жатвы. На сцене наконец-таки начинается движение, а вслед за ним над головой проносится голос мэра.

- Здравствуйте, дорогие и уважаемые жители Дистрикта-12!

Эм… Видимо, дяденька решил не тянуть резину и начал сразу вешать лапшу на уши.

- Сейчас, когда у нас все так хорошо в нашем настоящем, – без комментариев. – И мы можем не волноваться за наше будущее, – а смысл за него волноваться? Дожить бы сначала до этого будущего. – Нам остаётся только вспоминать наше прошлое.

Не убавить, не прибавить!

Хотя, нет, на счет «не убавить» я поторопилась. Мэр начал десятиминутную лекцию по истории Панема, а вследствие и по истории Голодных игр, завершив её рассказом правил. А то их никто не знает!