- Китнисс, – голос, его голос, пытающийся выдернуть меня из пучины страха, увы, безуспешно, впавшие в панику тараканы кричали намного громче.

- Китнисс, дай мне свою руку! – слышу отчетливо каждое слово, но вот их смысл проходит мимо, крестясь, качая головой и приговаривая «А ведь ещё такая молодая… Ай-яй-яй…»

- Р-руку сюда гони! Живо! – мой рык, мой тон, почти моя фраза возымели действие, заставив, пусть и неосознанно, выбросить руку в сторону, а потом и полететь в ту же сторону, под воздействием некой силы, царапая лодыжки об острие иголок.

Чувство безопасности накрыло меня с головой, когда я грохнулась на грудь Пита, чуть не сломав тем самым рёбра моему спасителю.

- Ты меня спас. Опять, – выдохнула я, не имея ни желания, ни сил ни вставать, ни переползать на траву.

- А ты нас чуть не угробила своей фантазией. Опять.

Слово «нас» кольнуло в грудь, чуть правее сердца. Нас.

- Рута!

Перекатившись на спину, я вскочила и рванула к… й-я… Я не понимаю… Не понимаю, как это произошло. Просто в один момент кадр с воодушевлённой нахмурившей брови Рутой, сменился на кровавое пятно, ползущее в разные стороны от груди мёртвой девочки. Мёртвой… Рута мертва… Но она не должна была умереть. Не сейчас. Не так. А как же колыбельная? А цветы? Нет… Нет… Это не правильно.

Пит что-то там шептал, говорил, может даже кричал – понятия не имею. Я сосредоточила всё своё внимание на шоколадной пустоте, в которой пыталась найти отголоски жизни. Их не было. Не было и больше никогда не будет. Сейчас прилети планолёт и всё. Рута исчезнет навсегда.

- Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, не-ет!!! – взревела я и ударила по стволу дерева – невинного и непорочного на первый взгляд, но прячущего внутри камеры, которые до мельчайших подробностей отсняли сцену убийства. – Вы не имели права! У вас нет никакого, ёжик вам в дышло, права её убивать!

- Китнисс, что ты… – попытался Пит воззвать к моему благоразумию, но… какого ёжика?!

- Что я?! Я не права? Давай, скажи мне, что я не права! – он предсказуемо промолчал. – Кто её убил? Ты? Я? Может, профи?! Нет! – я начала оглядываться вокруг, не зная куда мне кричать, чтобы меня лучше было слышно этим подонкам. – Это они… Они… Гады стерильные… Фрики-генномодификаторы…

- Не надо так…

- Что не надо? Говорить правду?

- Ты ведь потом пожалеешь…

Потом. Смешно… А будет ли это «потом»? Ведь…

- Разве нам есть, что терять?

Он опять промолчал. Мы вдвоём стояли и молчали, не отрывая друг от друга взгляды мокрых глаз (я оказывается всё это время плакала), пока планолёт забирал её тело. Тело… Пережить столько испытаний, чтобы в конце концов просто стать телом в деревянной коробке. Неужели, нас с Питом ждёт такая же участь? Потому что на героев мы не тянем – вдвоём не смогли спасти одну девочку.

Дебилы.

Пение птиц, наполнившее тишину, как только планолёт отлетел на достаточное расстояние, заглушил мощный звук труб. Я нервно выдыхаю и отворачиваюсь от Пита, чтобы он не видел моего выражения лица, меняющегося с яростной гримасы на истерическую улыбку и обратно.

«Дорогие трибуты, – разносится по всей арене громогласны голос Клавдия Темплсмита. – Поздравляю с тем, что вы дожили до этого момента. Исторического момента. Ведь в правилах Игр произошли некоторые изменения. Если последними выжившими окажутся два трибута из одного дистрикта, оба они будут объявлены победителями… Повторяю. Если последними выжившими окажутся два трибута из одного дистрикта, оба они будут объявлены победителями. Удачи! И пусть она всегда будет с вами!»

- Что это значит?

Что Капитолий придумал новую, изощрённую ловушку.

- Что победить могут двое.

- А что это значит для нас?

Справившись с ведром эмоций, окатившим меня волной мурашек, я повернулась к моему напарнику.

- Что мы им отомстим. За Руту. За всех.

Ага, и чтобы исполнить этот план осталось совсем немного – убить Катона, Мирту, Лису, Цепа, убедить весь мир в том, что мы любим друг друга, разыграть сценку из «Ромео и Джульетта», ещё раз убедить весь мир, что мы любим друг друга, начать восстание, пережить квартальную бойню, продолжить восстание, начать войну, пережить семьдесят шестые голодные игры, закончить войну и убить нужного президента. Всего делов-то… Но мы же справимся! А почему? А потому, что два дебила – это сила!

Комментарий к Часть II. Игры. XI Вот как-то так...

====== Часть III. Победитель. I ======

И я умею даже там смеяться,

Где слабый духом выл бы от тоски!

Эдуард Асадов

- Китнисс!

- Не сейчас.

- Но…

- Нет.

И вот я вновь бегу сквозь этот чертов лес, изредка замирая, когда среди деревьев мелькает фантом маленькой девочки, и начиная бежать в два раза быстрее, чтобы вытолкнуть из памяти образ Руты.

- Китнисс, – выдохнул он уже более хрипло во время следующей секундной остановки.

- Пит, я не могу сейчас разговаривать!

Только бежать. Только вперед. Лишь бы не думать. Лишь бы не вспоминать.

- Хорошо, – прокаркал парень, присев на пень, около которого я притормозила, чтобы дать телу время восстановиться (и почему человеческие тела такие невыносливые? Мы ведь даже трех часов не пробежали!) – Можешь не разговаривать. Просто скажи, куда мы идём.

Вот именно – идём. Я бы даже сказала – тащимся. А должны бежать.

- К профи.

- Х-х… Так я и думал…

- Ещё бы ты по-другому думал – я же сказала, что буду мстить, а месть подразумевает убийство профи и… Орр…

Я отвернулась, чтобы не видеть этого грустно-укоряющего выражения лица.

Тоже мне… Мистер “Яникогонебудуубиватьпотомучтохочусохранитьсебя…”

- Вот только их лагерь в другой стороне.

“…иневажночтояуженеразубивалэтоведьнеповодчтобыменятьсвоюточкузренияивообще…”

Стопулечки.

Я внимательно осмотрела стоящие предо мной растения, но ничего подозрительного или отличающего этот кусок леса от тысячи других не нашла и повернулась обратно к Питу.

- В смысле – в другой стороне?

Он открыл рюкзак, порылся в нем, достал флягу, которую мучительно долго открывал и опустошал, а потом всё-таки снизошёл до ответа.

- В прямом.

- Нет, – и это не я сказала – мои ноги, которые не пожелали поверить в то, что они преодолели дистанцию в несколько километров зря, а я же покачала головой и ещё раз огляделась.

- Ну вот же, вот! Я помню этот клён!

- Это дуб, – поправляет меня Пит, окончательно растаптывая остатки моей мнимой адекватности.

Мда… как бы бредово это не звучало, но похоже, что у меня окончательно съехала крыша, которая и так последние два года держалась на волоске логики (да, полуженской-полутараканьей, но логики).

Слегка потеснив напарника, я присела на край пня, внемля ногам, вопившим о том, что они даже в кустики меня не понесут в ближайшие часы, и тому маленькому надоедливому таракашке, который являлся ярым фанатом Пита и всё время желал, чтобы я находилась как можно ближе к его кумиру.

- Я такая дура… Повела себя как идиотка и… – я усмехнулась. – И моя… Кхм… – сестра. – Мой друг сейчас бы сказал: «Ты уж определись, дура ты или идиотка!»

Пит обронил смешок, а я почувствовала, как его рука, обогнув спину, пристроилась на моем плече, вынуждая оное и все к нему прилегающее слегка напрячься.

- Ты не идиотка, ты просто…

- Дура.

- Девушка.

Одно другому не мешает.

- Просто смерть Руты выбила тебя из колеи.

- Вот, – именно этого я и не понимаю. – Как? Откуда такие эмоции, чувства? Я ведь её даже толком не знала! Вообще ничего о ней не знаю. – Кроме того, что она любит песнопения. – Вот ты знаешь, какой у неё любимый цвет, а?

- Ты же не думаешь, что это знание поможет её воскресить?

- Нет. Конечно, нет, но… – Моя душа выдавливала из меня то улыбку, то слезу и мешала выбрать из кучи мыслей, стучащих по решетке и требующих, чтобы их отпустили на волю, одну-единственную, верную. – Нет… Это так… просто одной сумасшедшей хочется знать какого цвета… новый отпечаток, оставленный на её сердце.