— Стайлз, на два слова, — позвал Дерек.

Стайлз оглянулся на Мэдисон, с серьезным видом штудирующую очередную книгу из сундука и даже выписывающую что-то в блокнот, на Эрику и Бойда, безуспешно делающих вид, что читают, — они уже несколько часов искали хоть какое-нибудь упоминание о каниме, но без толку, — и тихонько поднялся.

Конечно, в депо было много укромных уголков, но Дерек уволок его туда, где остальные гарантированно не услышат. И Стайлз знал, о чем будут его «два слова».

— Питер вернулся.

— Я догадался, спасибо, — чуть сварливее, чем рассчитывал, отозвался Стайлз. — Как будто нам мало проблем.

— Вопрос в том, — сказал Дерек, будто не заметив его тона, — что он будет делать.

— Он ведь не стал каким-нибудь чудовищем? — вдруг с опаской спросил Стайлз — ему пришло в голову, что в куче мифов возвращение из мертвых не проходило бесследно.

Дерек цинично усмехнулся:

— Не большим, чем обычно.

— Как не стыдно, — донеслось откуда-то сбоку, и Стайлз подпрыгнул. — Шушукаетесь обо мне у меня за спиной. — Питер вырулил из-за остова вагона и картинно прислонился к нему плечом.

Вот же сучий потрох!

Стайлз ощутил, как волосы у него на загривке встают дыбом, хотя Питер не выглядел угрожающим. Ну, учитывая, что он вообще редко выглядел угрожающим, при этом умудрившись наворотить таких дел, что до сих пор не разгребли, это ничего не значило.

Но прежде чем Стайлз успел хоть как-то отреагировать, мимо него пронесся Дерек, сцапал своего дядю за грудки и от души вмазал ему по роже. Питер улетел в дальний конец депо и смачно впечатался в другой остов. Стайлзу немедленно захотелось поаплодировать такой экспрессии — и он не стал себя сдерживать.

— За технику пять баллов, за исполнение — четыре с половиной, — выдал он.

Дерек полуобернулся к нему и приподнял бровь, как бы спрашивая, почему минус полбалла.

— Если бы пробил стену, было бы пять, — охотно пояснил Стайлз.

Заскрипел покореженный металл, и вот Питер уже как ни в чем не бывало отряхивался от пыли, стоя рядом со здоровенной вмятиной в бывшем вагоне.

— Какие вы злопамятные, — посетовал он.

— Убирайся, — прорычал Дерек, и Стайлз почти физически ощутил исходящие от его тела темные, яростные флюиды. Кажется, вокруг него даже воздух зарябил. — Я не отдам тебе стаю.

Питер фыркнул.

— Да не больно-то надо. — Он демонстративно посмотрел на ногти правой руки и принялся полировать их об обшлаг куртки. — Вопреки расхожему мнению, я не стремлюсь быть альфой.

Стайлзу было что на это возразить, но Питер будто предчувствовал неотвратимо грядущий вопрос.

— Да, я стал альфой, но это было случайно… э… неосознанно. Что вы хотите от волка, который не один год провалялся в коме? — Питер повернулся к Дереку и покачал головой. — Дорогой племянничек, тебе должно быть стыдно — негоже вымещать на родном дяде свои неудачи и поражения. Тем более когда он слабее котенка. — Он поднял левую руку и медленно покрутил ею, показывая здоровенный лиловый синяк, который даже и не думал бледнеть — хотя у Дерека такие синяки дольше пары минут не задерживались, это Стайлз знал точно. — И я пришел, чтобы тебе помочь.

Стайлз хихикнул, заработав от Дерека недовольный взгляд. А что такого — смешно же.

— Мне не нужна помощь сумасшедших, — глухо пророкотал Дерек, складывая руки на груди.

— Ой ли? — Питер выразительно посмотрел на Стайлза, но тот предпочел не реагировать на подобную провокацию. Он просто подросток, переживший стрессовую ситуацию. Вон, спросите хоть школьного психолога, она подтвердит. — В твоей ситуации перебирать… недальновидно.

— Мне не нужна твоя помощь, — недовольно уточнил Дерек.

Питер криво ухмыльнулся:

— Даже если мне кто-что известно о каниме? Например, о том, как с ней справиться.

Стайлз навострил уши и бросил на Дерека предупреждающий взгляд. Как бы ни было противно это признавать, но Питер был прав: пока что из «сундуковых книг» они не узнали практически ровным счетом ничего — во всяком случае, ничего нового. И если чокнутый внезапно воскресший дядюшка Дерека действительно кое-что знает… они не могут просто так его выгнать. Дерек-то точно потом себя поедом заест — Стайз был в курсе, что тот считает себя виновным в появлении чертовой ящерицы, и вряд ли что-то могло бы его переубедить.

Дерек стал еще мрачнее — если такое вообще возможно — и буркнул:

— Говори.

Питер демонстративно закатила глаза, но быстро понял, что тут его бенефис энтузиазма не вызовет, и перестал фиглярничать.

— Канима — оборотень, и ее можно исцелить, назвав именем, данным при крещении, — выпалил он.

Дерек фыркнул.

— Чушь. Это миф.

Питер отлепился от покореженного вагона, внезапно став таким серьезным, каким Стайлз, наверное, никогда его не видел.

— Любой миф имеет свои корни. Имя — это сущность любого из живущих. Канима не помнит своего имени, поэтому ищет хозяина — того, кто заполнит пустоту. Она не знает себя, не имеет корней… ничего не напоминает?

Стайлз ощутил короткий укол, как будто занозу под пальцем. Джексон сирота, и да, теория Питера идеально в это укладывается. Но вдруг откуда-то из глубины, куда Стайлз предпочитал никогда не заглядывать, всплыл давнишний, задавленный горой лет вопрос: а почему сам Стайлз скрывает свое имя? Не самое худшее из возможных, честно говоря. Но он все равно прячет его так, что даже Скотт, даже Скотт, с которым они дружат… лет восемь минимум, не знает. Потому что он тоже не знает себя? Не уверен, что знает? Или знает слишком хорошо?

— И что, достаточно просто назвать его имя, и Джексон резко перестанет быть канимой и станет полноценным членом общества? — вторгся в размышления Стайлза хриплый и полный сарказма голос Дерека. Стайлз встряхнулся и запихал опасные мысли поглубже.

Питер впервые за все время опустил взгляд.

— Нет. Недостаточно. До канимы можно докричаться лишь через сердце Джексона…

— Как будто оно у него есть, — с коротким, жестким смешком перебил его Дерек.

Питер вскинул глаза, и Стайлз внезапно увидел в них нечто странное, нечто настолько не на своем месте, что пару вдохов даже подумывал, что ему почудилось. Потому что это была печаль.

И… нечто, весьма болезненно напоминающее любовь.

— У Джексона есть сердце, — наконец сказал Питер. — Но найти его может лишь один человек… — Он запнулся на мгновение, и Стайлз почти воочию увидел, с какой неохотой звуки пробираются меж стенками его горла. — Лидия. — Питер резко втянул воздух, но продолжил все так же ровно: — Если кто и способен исцелить Джексона, то это Лидия. Это наш единственный шанс.

Дерек нахмурился.

— Но почему?

— Нельзя недооценивать силу любви. — Питер усмехнулся, отчего складки вокруг его рта обозначились резче. — Даже такая мертвая тварь, как я, это понимает.

И внезапно Стайлз тоже понял.

И, возможно, то, в каком облике Питер являлся Лидии, тоже обрело смысл.

Нельзя недооценивать силу любви.

— Ладно, — проворчал Дерек. — Но для этого нужно как минимум свести их в одном месте, и желательно, чтобы Джексон был уже ящ… канимой.

— А, вот вы где! — из-за вагона вышла Мэдисон. — Дерек, ты забыл телефон и поставил его на вибрацию. Тебе уже третий раз звонят. — Она с легкой печалью улыбнулась Стайлзу: — Идиотский сундук, ни унции полезного.

И повернулась к Питеру.

— О… Здравствуйте. — Мэдисон протянула руку. — Как я понимаю, полку бывших покойников в нашей стае прибыло.

Питер издал какой-то задушенный звук, и Стайлз едва подавил желание расхохотаться. Мэдисон уделала дядюшку просто с полпинка. Кажется, протягивая руку в ответ, Питер всерьез опасался, что его оставят без оной, и с видимым облегчением отдернул е после рукопожатия. И спрятал за спину.

— Стайлз! — позвал Дерек сзади.

Стайлз обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот прячет телефон в карман джинсов, и по угрюмому лицу Дерека сообразил, что дела плохи. Ну, то есть хуже, чем обычно.