Она стояла, вытирая руки о свой саронг, и улыбалась. Ее десны и зубы от жевания ореха бетеля были красными. Когда она улыбалась, ее лицо летучей мыши выглядело вполне дружелюбно.
Я прислонилась к двери и следила за тем, как женщина готовила чай. Она кипятила воду в кастрюле на газовой плите.
— Мой дядя играл вместе с вашим мужем, когда они были маленькими мальчиками, — попыталась я начать какое-то подобие разговора.
Она обернулась, не успев насыпать чай в большую эмалированную кружку; я заметила, как ее круглые глаза сверкнули оживленно и любопытствующе.
— Правда? Где же это было? — спросила она.
— В Куантане. Они вместе выросли.
Она внезапно села.
— Значит, мой муж вырос в Куантане, — повторила она, как будто я сказала что-то невероятное. Совершенно неожиданно ее глаза наполнились слезами, которые потекли по ее плоскому лицу. Я с удивлением смотрела на нее.
— О, я больше не могу этого вынести! Я даже не знаю, что он вырос в Куантане. Он никогда мне ничего не говорит, и я всегда его боюсь. Все, что я о нем знаю, это то, что его жена покончила с собой. Она выпила какой-то гербицид, спалила себе все внутренности и пролежала в агонии пять дней. Я тоже не понимаю, что со мной происходит. Я так напугана и… Только взгляните на это, — всхлипнула она, подбегая к комоду и выхватывая из него черную сумочку. Открыв ее, она перевернула вверх дном и яростно вытрясла содержимое. Оттуда выпали монеты, несколько бумаг, ее идентификационная карточка и два квадратных синих пакетика. Она подняла пакеты и протянула их мне. — Это крысиный яд, — сообщила она диким голосом. — Я везде ношу его с собой. И знаю, что однажды я его выпью. Просто еще не знаю, когда именно.
Я в изумлении смотрела на женщину. Когда она впервые открыла мне дверь, то показалась мне пугливой мышкой, которую от стоящей сейчас передо мной невменяемой отделял целый мир. Я нервно облизала губы. Ее бедственное положение беспокоило меня. Ее муж также тревожил меня, но мне нужен был Люк. Я готова была сделать что угодно, чтобы вернуть его, и даже побыть еще немного в компании этой, странным образом озабоченной женщины.
Во дворе раздался какой-то звук, и жена Рамеша быстро засунула синие пакетики, монеты и бумаги обратно в свою поношенную сумочку. Поразительно, какими быстрыми стали ее движения. Она вытерла глаза, заварила чай и накрыла кружку крышкой одним плавным движением. Еще до того, как послышался звук шагов, она уже налила сгущенное молоко и насыпала ложкой сахар в две кружки поменьше. Не говоря больше ни слова, она вернулась к выскабливанию содержимого половинок кокосового ореха на большое пластиковое блюдо.
Когда Рамеш появился в дверях, жена бросила на него поспешный взгляд, незаметный и полный страха, прежде чем вернуться к своему занятию. Я подумала, интересно, что же он делал, что вызывало в ней такой ужас, но чувствовала, что лично мне он не причинит вреда, а если все-таки это произойдет, я была полностью готова пострадать за последствия того, что творю.
— Пейте свой чай. Я начну свои молитвы в одиночестве. Так будет лучше. — Он развернулся и вышел.
Женщина поднялась с пола, где она выскребала кокос, процедила чай в две кружки и предложила мне одну из них, избегая встречаться со мной глазами.
— Вы можете выпить его в гостиной, если хотите, — вежливо предложила она. В ее голосе больше не было никакого отчаяния. Он был спокойным и нейтральным. Существо, похожее на летучую мышь, вернулось к своему занятию.
Я сидела в гостиной, где было мало мебели, и пила свой чай. Горячая жидкость успокоила меня и помогла расслабить напряженные нервы. Но где-то глубоко внутри меня еще оставался страх от черного действа, которое я собиралась предпринять. Вскоре Рамеш раздвинул бисер занавески и встал передо мной, держа в руках мешочек из красной ткани. Я поспешно поставила кружку с чаем на пол и взяла мешочек с должным уважением, обеими руками.
— Держите соль из мешочка в бутылке и разбрасывайте ее под кроватью мужа каждый день, пока она не закончится. Всякий раз, когда он будет уходить ночью из дома, набирайте небольшую горсть соли, повторяйте мантру, которой я вас научу, с такой силой, какую только сможете в нее вложить, а затем таким же твердым тоном приказывайте ему вернуться домой.
Он взял меня за руку. Его рука была холодной и сухой. Он повернул мою ладонь вверх и несколько минут рассматривал ее. Потом оставил мою руку и научил меня мантре.
Я заплатила ему ничтожную, с моей точки зрения, сумму. Я хотела заплатить больше, но он отказался.
— Посмотрите на этот дом, — сказал он. — Мне больше ничего не нужно.
Я взяла соль и собралась уходить. Надевая свои туфли, я подняла глаза, чтобы попрощаться, и обнаружила, что он очень пристально смотрит на меня. Его глаза были темными и бездонными, лицо — закрытым и недоступным. Он был похож на статую из черного мрамора.
— Будьте сильной и осторожной, а не то он победит.
Я кивнула и, схватив красный мешочек, поспешила уйти. Все происшедшее полностью лишило меня сил, кровь в висках бешено пульсировала. Я подумала было позвонить дяде Севенесу и рассказать ему о том, что произошло, но затем решила этого не делать.
Остановившись у магазина, я купила гроздь бананов. Потом выбросила бананы на обочину дороги и переложила красный мешочек с его содержимым в коричневый бумажный пакет из-под бананов. Я не хотела, чтобы Аму увидела этот красный мешочек, потому что она мгновенно что-то заподозрит. Она знала все о способах мести, к которым прибегают отвергнутые любовники. Где-то в глубине души я даже чувствовала стыд. Что бы сказал папа, если бы увидел, как я рассыпаю свое магическое средство под кроватью Люка? Что бы сказала бабушка? Думать об этом было невыносимо.
Я наблюдала за тем, как Люк собирается уходить. Надев свою белую с серым шелковую рубашку, он выглядел совершенно обворожительно. Он улыбнулся мне и нежно поцеловал в макушку.
— Я не должен опаздывать, — предупредил он.
Я знаю, что ты не должен, ты — человек с сердцем змеи, подумала я про себя. Теперь и у меня был свой секрет. Это позволяло мне ощущать себя сильной перед лицом его гадкого обмана. Если он мог смотреть мне в глаза и лгать прямо в лицо, что ж, я тоже смогу.
— Мне подождать тебя? — спросила я, слегка улыбаясь.
Люк давно уже не видел такого выражения на моем лице и выглядел удивленным.
— Хорошо, — довольно охотно ответил муж.
Возможно, именно тогда я начала его ненавидеть. Я не знаю.
Но на лезвии моего топора — старая кровь, и мысль о жизни без Люка по-прежнему невыносима. Я слушала, как звук мотора его машины затихает в конце подъездной дорожки, прежде чем в ярости взбежала вверх по лестнице, рассыпала соль под его кроватью и выплюнула мантры, свернувшиеся внутри моего рта. Я звала его домой.
Через полчаса я проделала то же самое еще раз. Слезы злости бежали по моему лицу. Я приказывала ему вернуться домой.
Через тридцать минут я повторила это снова. На этот раз мой голос стал жестким и полным ненависти. Я приказывала ему вернуться домой.
— Вернись домой сейчас же! — ядовито шипела я.
Он приехал меньше чем через двадцать минут. Не веря своим ушам, я слушала урчание его «мерседеса». Рамеш действительно знал свое дело. Это была битва, которую я собиралась выиграть. Мне хотелось хохотать. Послышался звук ключа во входной двери.
— О, ты рано вернулся, — ненароком заметила я.
На мгновение муж замер посреди комнаты, как будто в смущении, и странно посмотрел на меня.
— Что случилось? — спросила я. Сердце заныло от легкого беспокойства. Я вовсе не хотела, чтобы он был таким потерянным. От него требовалось просто вернуться домой, к своей жене и любить ее, как раньше. Я пристально смотрела на него, а он — на меня.
— Я подумал, что ты могла заболеть, — сказал Люк странным голосом. — Я подумал, что в доме может быть что-то не так, почувствовал тревогу и беспокойство. У нас все в порядке?