Мы оба были тайной друг друга.

Острый запах лука исходил от его тела. Он двигался бесшумно, поскольку не носил рубашки. Кожа Чибинди мерцала, подобно лакированной красной глине, в бледном лунном свете. На желтой веревке на его шее висел блестящий золотой амулет. Этот амулет, насколько я знал, был предназначен для шипящей кобры, которая выслеживает блеск глаз врага, чтобы выпустить туда свой смертельный яд и ослепить врага, находясь на безопасном расстоянии.

Светящийся амулет отвлекает внимание кобры, и она бросится на амулет, не попав в глаза.

В руке Радж держал разветвленную на конце палку и мешок из плотной ткани. Я был взволнован. Кровь пульсировала в вене на моей шее. Чем закончатся все эти приключения для меня?

— Сними рубашку и брюки, — прошептал он мне в самое ухо.

Из ржавой жестяной банки, которую я заметил ранее, о хотим к достал пальцами смесь с ужасным запахом и быстро натер мое тело этой смесью, имевшей консистенцию кефира. Под его жесткими уверенными руками я старался помнить о том, что его слабым местом, проявлением мягкости была его любовь. Как начинка у леденца. Я почувствовал, как кожа стала прохладной.

— Змеи ненавидят этот запах, — объяснил Радж, и я ощутил его теплое дыхание на моей коже.

Все это время я стоял спокойно.

— Кладбище — лучшее место, чтобы поймать их, — объяснял мне спокойный голос.

Много змей приползает на кладбище, чтобы полакомиться домашней птицей и маленькими поросятами, которых китайцы оставляют на могилах усопших, чтобы успокоить своих предков. Поскольку это было дурным знаком — есть продукты, предназначенные мертвым, даже пьяные или очень бедные не приходили сюда, чтобы полакомиться богатым угощением. Зато змеи устраивали себе здесь пиршество и становились толстыми и ленивыми. Радж рассказывал мне низким возбужденным голосом о красивой кобре, которую он почти поймал в прошлый раз. То была самая большая змея, которую он когда-либо видел. Должно быть, то была действительно уникальная змея, потому что, когда он рассказывал о ней, его глаза блестели. Я поспешно оделся, и меня охватило волнение при мысли о том, что скажет мать, когда услышит ужасный запах, исходящий от меня.

— Разве тебе не хочется избавиться от этого ужасного запаха, который исходит от твоего тела? — прошептал я, сморщив нос от отвращения.

Он мягко засмеялся, энергично натирая руки какими-то листьями.

— Я ведь хочу, чтобы они пришли ко мне.

Мы сократили путь, пройдя через задний двор его дома, прошли через поле, небольшие джунгли, где я проводил часы, тренируясь выпускать идеальные кольца дыма, и мимо ряда магазинов. Кладбище лежит на нескольких глухих холмах. Даже издалека была видна их бледная зелень на фоне ночного неба, а в темноте белели точками молчаливые надгробия. У меня вдруг возникло дурное предчувствие, но я следовал за уверенно, хотя и бесшумно шагающим через высокую траву Раджем.

Под полной лупой круглые грейпфруты напоминали призрачные шары среди надгробий. В воздухе витал запах свежих цветов, оставленных на могилах, но сам воздух, казалось, застыл. Вокруг все замерло. Я думал, что малайские или христианские кладбища — совершенно спокойные ночью места, но китайское кладбище сильно отличалось от них. Это далеко не место покоя, это — место, где духам все еще присущи мирские страсти и они ждут своих родственников, чтобы те сожгли их портреты вместе с мебелью, слугами и большими машинами с номерными знаками. Иногда они даже сжигают бумажные изображения любимой жены или обвешанной драгоценностями, богато одетой любовницы, держащей в руках деньги. Той ночью я ощущал их повсюду; нетерпеливые голодные духи, их беспокойные глаза следили за мной с ревнивой тоской. Я чувствовал, как волосы у меня на голове встают дыбом, а страх проникает во все поры тела.

Таблички с китайскими надписями и черно-белыми фотографиями мертвых казались неестественно белыми на фоне темной листвы. Маленький мальчик с ясными глазами печально смотрел на меня, когда мы проходили мимо его могилы. Молодая женщина с тонкими жестокими губами заманчиво улыбнулась, а ужасный старик, казалось, беззвучно кричал на меня и просил не нарушать его покой. Отовсюду, куда бы я ни взглянул, на меня безмолвно смотрели неживые лица. Наши шаги были бесшумными, а воздух неподвижным и свистящим. Я смотрел на Раджа.

Его плечи были напряжены, но в глазах я увидел решительность и живой блеск. Раздвоенной на конце палкой он ощупывал землю перед собой, заставляя листву кустарника шуршать. Один или два раза он указал мне на скользящее тело или исчезающий хвост в мелком кустарнике. О Боже мой, здесь все кишело ядовитыми змеями! Около очень большого дерева Радж внезапно остановился.

— Вон там, — прошептал он.

Не в силах побороть страх, я проследил за его взглядом. На земле кобра — нет, скорее монстр! — обвилась вокруг корней большого дерева. Ее огромное тело блестело серебряным светом на фоне темноты ночи, и змея походила на очень дорогую серебряную цепочку. Широкая лента вдруг начала шипеть и медленно раскручиваться.

— Сейчас я могу схватить ее, но сначала хочу показать тебе кое-что, — сказал Радж и медленно встал на колени.

Я стоял позади него, умирая от страха и готовый бежать со всех ног из этого ужасного места.

Змея знала, что мы здесь. И я увидел, как ее блестящее тело начало медленно уползать от нас. Слышно было только шуршание чешуи, и видны были мускулы под чешуйчатой кожей, сильные и крепкие. Внезапно я увидел, что холодные глаза кобры среди двигающихся черных кругов неподвижно уставились на нас. Желание убежать было настолько сильным, что мне пришлось сжать зубы и кулаки, чтобы остановить это нарастающее желание и не опозориться окончательно.

Радж вытащил из кармана брюк крошечный пузырек и очень медленно растер в руках его содержимое. Запах был сладко-ароматный. И вдруг он начал медленно петь. Кобра внезапно встала, как будто ощутила смертельную опасность, Я замер на месте.

Передо мной мерцало в свете луны прекрасное тело Раджа. Казалось, каждая клеточка его тела замерла в это мгновение. Он слушал. И весь он, даже его кожа, стала его слухом. Гробовая тишина в самом деле опустилась на кладбище. Был только Радж, змея и я. Единственное, что двигалось, это был рот Раджа. Кобра раздувала свой капюшон, подняв голову высоко в воздух. Она стояла так неподвижно, что казалась деревянной фигуркой. В тени деревьев ее глаза светились очень ярко. Зловещий и осторожный взгляд был прикован к Раджу. Радж прекратил петь и очень, очень медленно встал. Он направился к кобре, протягивал к ней свою руку.

Я стоял парализованный, затаив дыхание. Сияющий черный капюшон приближался к его протянутой руке. Радж казался совершенно безумным, но, к моему удивлению, кобра щелкнула своим раздвоенным языком, а затем потерлась головой о его руку, как сонный котенок, и медленно обвила руку Раджа.

Змея перемещалась по его протянутой руке, и это было похоже на какой-то чувственный танец, пока ее голова не оказалась на уровне его глаз.

Они пристально смотрели друг на друга. Казалось, Радж был вырезан из дерева. Прошли секунды, а может, и минуты, но ни один мускул не дернулся на его теле. Время разделилось на две половины. Мир остановился, и Радж смог получить свою награду — змею. Я прожил много лет с той ночи, но то, что я видел тогда, останется в моей памяти самым удивительным из всего, что я когда-либо видел в жизни. Радж был действительно властелином той ночью.

И вдруг Радж сделал какое-то молниеносное движение, ошеломленная кобра отклонилась назад и открыла темно-красный рот, но Радж уже спокойно захватил ее голову в свою руку. Я мог видеть ее блестящие клыки и бесцветную жидкость, капающую с них. Радж держал ее голову высоко над своей, как трофей. Внезапно хитрое существо неистово скорчилось. Змея извивалась и бесполезно била по худому высокому телу Раджа. А когда бьющаяся кобра попала в мешок, она сразу успокоилась.

— Я оставлю эту кобру для себя. Она слишком длинная, чтобы поместиться в корзину, и слишком тяжелая, чтобы нести на рынок, — сказал Радж с большим удовлетворением в голосе. Его голос был полон заслуженной гордости собой. Как я завидовал ему той ночью!