Кавказско-беловежских зубров как формы в природе не существовало до начала XX столетия. Эти животные являются потомками единственного представителя истребленного кавказского подвида по кличке Кавказ, который попал в центр по разведению, но из-за отсутствия там кавказских зубриц спаривался с беловежскими самками. Совсем маленьким теленком Кавказ был отловлен на территории Кубанской Великокняжеской охоты в мае 1907 года. В трехмесячном возрасте его доставили в Беловежскую Пущу, а на следующий год он в качестве подарка от русского императора Николая II был переведен в Гамбург в зверинец Гагенбека. Там Кавказ жил до 1920 года, оставив потомство, состоящее из трех бычков и двух телочек. В тринадцатилетнем возрасте его передали в зоопарк Франкфурта-на-Майне, где от него родилось еще две самочки; 26 февраля 1926 года Кавказ пал, а вместе с ним исчез кавказский подвид.

В первые годы своей деятельности Международное общество сохранения зубра ставило задачу изолировать потомков Кавказа от беловежских животных и путем планомерного разведения этой племенной линии попытаться обособить часть генофонда кавказского подвида. Тем самым зуброводы хотели получить зверей, у которых преобладали бы признаки исчезнувшего подвида. К сожалению, эта надежда не оправдалась, так как слишком большим был вклад генов беловежских зубров в искусственно созданную кавказско-беловежскую форму. Звери рождались крупнее и массивнее беловежских и тем более кавказских зубров. Они имели темную шерсть и холку с рыжим окрасом, а от кавказского предка унаследовали курчавость волоса на передней части тела. Однако у большинства современных кавказско-беловежских зубров данная особенность проявляется слабее.

Сегодня некоторые исследователи полагают, что крупные размеры кавказско-беловежских животных обусловлены гетерозисом, сопровождающим скрещивание разных форм зубров. Но известно, что эффект повышенного роста наблюдается обычно лишь у нескольких поколений, а кавказско-беловежские зубры вот уже более 70 лет остаются самыми крупными из ныне живущих животных этого вида. Я считаю, что объяснение этому можно найти в их большем генетическом разнообразии. Ведь современные беловежские зубры — потомки единственного сохранившегося подвида, они имеют исходный генофонд чуть ли не в два раза меньший, чем их помесь с кавказским подвидом. Положение усугубляется еще и тем, что в нынешнем стаде беловежцев проявляется сильное влияние генотипов двух зверей — Плебейера и Планты — основателей так называемой пшинской племенной линии.

Уже в начале 1950-х годов зуброводы обратили внимание на то, что по внешним признакам зубры пшинской линии уклоняются от типичного облика зверей беловежского подвида. А ведь отклонения от «дикого типа» противоречат основному принципу сохранения естественного разнообразия природы. В 1952 году на очередном совещании по восстановлению зубра в СССР было принято решение о прекращении изолированного разведения этой линии и по возможности ограничения использования пшинских быков при спаривании с зубрицами из других линий. В польском резервате Пшина, где многие годы культивировалась эта группа зубров, с 1951 года прекратилось ее изолированное разведение. Постепенно все беловежские зубры так перемешались, что в настоящее время уже нет возможности вести каждую из ранее выделенных племенных линий отдельно друг от друга с попыткой поддержания их специфических отличительных признаков. Однако несмотря на решение вышеуказанного совещания, оказалось, что к настоящему времени у нас почти все живущие в питомниках и на воле беловежские зубры являются пшинскими. Вместо того чтобы ограничивать участие в размножении пшинских быков, происходило обратное; из разведения исключались самцы, своими корнями уходившие к более типичным животным — основателям беловежского подвида.

Вот почему у современных беловежских зубров мы находим все больше черт вырождения из-за инбридинга и обеднения генофонда за счет неправильного ведения племенной работы. И неслучайно у нас в стране более жизнеспособных, плодовитых, хорошо адаптирующихся к современной среде обитания кавказско-беловежских зубров больше, чем беловежцев. Мне думается, будущее за этими животными.

Нельзя не упомянуть об одной, искусственно созданной человеком форме так называемых горных зубров. Еще в 1930-х годах в кругах советских зоологов и зоотехников вынашивалась идея возвращения зубра в Кавказский заповедник, организованный специально для сохранения данного вида. Отсутствие в то время в СССР чистокровных зверей не смущало энтузиастов этого дела — Б. К. Фортунатова, И. С. Башкирова, М. А. Заблоцкого. Они предлагали заселить пустующие леса гибридными зубробизонами. В июле 1940 года пять животных (один самец и четыре самки) были доставлены на родину кавказского зубра. Чтобы вытеснить примешанную «кровь» бизона, предлагалось скрещивать гибридов с кавказско-беловежскими зубрами. Это стало возможным лишь в послевоенное время, когда у нас в стране появились чистокровные звери. Целью работы было получить животных, по внешним признакам близких к зубру. За 1948–1957 годы в Кавказский заповедник привезли пятнадцать кавказско-беловежских быков, а одновременно с этим вели планомерный отстрел особей, которые по своему виду уклонялись в сторону бизона. В результате сформировалась особая форма горного зубра. Как выглядят эти животные? А. С. Немцев, который давно и плодотворно изучает горных зубров, описывает их так:«…они гораздо больше напоминают своего аборигенного предшественника, чем остальные ныне живущие зубры. Их сближают с истребленным подвидом такие диагностические признаки, как большая короткомордая голова, стройное, низкопередое туловище, массивные запястья, характерный изгиб рогов и др.». В настоящее время горные зубры общей численностью 1 100 особей населяют Кавказский заповедник и его северные окрестности.

Небольшой, но информативный исторический очерк может дать читателю достаточное представление об отношениях человека и зубра. В прошлом они были до известной степени трагическими, но сегодня эти взаимоотношения вселяют и определенный оптимизм. И все же более интересны и поучительны, как представляется, взаимоотношения животных между собой. Этому-то и посвящены последующие страницы повествования.

Всю ночь три десятка зубров бродили по краю поля озимой пшеницы, насыщаясь зеленью. Под утро, не дожидаясь, пока рассвет коснется затихшего в предчувствии зимних холодов леса, звери покинули посевы. Предстоял дневной отдых под раскидистыми елями вдали от суеты просыпающихся поселков. Степенно друг за другом шли они хорошо утоптанной тропой. По краю ольшаника вновь разбрелись, что-то выискивая в зарослях малины. В беспечности зубры не обратили внимание на автомашину, тихо подкатившую к кромке поля. Лишь два угрюмых быка, замыкавшие шествие, остановились, внимательно всматриваясь вдаль, но опасности не обнаружили и последовали вслед за углубившимся в лес стадом. Стадо, состоявшее в основном из зубриц с телятами, продолжало беззаботно пастись среди мелколесья. Вдруг одна из старших зубриц насторожилась, затем громко хрюкнула и быстро пошла в сторону, противоположную той, куда она только что двигалась. Те, что находились рядом, последовали за ней, другие же в недоумении остановились.

В это время раздался выстрел, объединивший устремления всех членов стада; не разбирая дороги, они бросились прочь.

Эта сцена показывает, что для зубров окружающий мир, столь опасный, сколь и интересный, требует постоянного внимания, нервного напряжения, быстроты реакций. Стадный образ жизни и в прошлом, и сейчас имеет определенные преимущества, так как позволяет использовать на благо всего сообщества опыт как целых поколений, так и отдельных особей.

История распорядилась так, что в то время, пока глубоко и всесторонне развивались фундаментальные зоологические исследования, зубр уже исчез. А пока общественность боролась за спасение вида, наука в изучении отношений в сообществах животных ушла далеко вперед. И вот сегодня, когда зубры вернулись в наши леса, оказалось, что мы совершенно не знаем законов их жизни. Сравнивать-то нам не с чем! А тут еще и изменение повадок при многолетнем содержании зубров в неволе. Да и сама технология возвращения в естественную среду рожденных в питомниках животных, разработанная в основном интуитивно, без опоры на научные наблюдения, грешила просчетами и ошибками.