Из динамиков слышалось бренчание гитары, какого-то другого инструмента, приглушенные голоса. Но неожиданно в зале зашумели. По сцене перед занавесом прошел ведущий концерта, подал какой-то знак, занавес поднялся, ведущий сказал несколько слов, утонувших в аплодисментах. На сцене, каждый у своего инструмента сидели музыканты, кажется несколько парней, перешедших сюда из фойе. Они поднялись вразнобой. Не дожидаясь, когда аплодисменты утихнут, заиграли, отчего аплодисменты только усилились. Однако звуки гитар и ударных инструментов были слышны; электроника оказалась сильнее. Два парня играли на электрогитарах, третий на ударных, а руководитель оркестра на каком-то инструменте, напоминающем электроорган.

Затем руководитель оркестра, продолжая играть, запел. Ему зааплодировали, начали подпевать, размеренно прихлопывая и покачиваясь в такт песне. Гитаристы, что стояли на сцене перед микрофоном, тоже покачивались. Началась настоящая корабельная качка, и настолько сильная, что гитаристы валились то в одну, то в другую сторону, а одновременно с ними валились все сидящие в одном ряду с Антоном Васильевичем. Стулья под ними скрипели. Хорошо, хоть были намертво привинчены к полу. Соседка Антона Васильевича схватила его руку, и стала хлопать в нее, таща Антона Васильевича, чтобы и он раскачивался в такт. Видя, что это у нее не получается, Антона Васильевича под другую руку подхватила соседка, сидевшая с другой стороны, и теперь они вдвоем пытались раскачивать его, напевая:

Несколько человек выбрались в проход между рядов, начали танцевать. Кто-то пригласил одну из наиболее экспансивных соседок Антона Васильевича. Теперь пел уже весь зал, прихлопывая в такт:

В антракте Антон Васильевич вышел в фойе. Здесь было прохладнее, потише. И увидел Марину Валентиновну.

— Как? И вы здесь?

— Да. А это мои дочь и зять, — указала Головань на шедших с ней рядом молодых людей. Те вежливо поклонились Антону Васильевичу, поздоровались.

— Вот не ожидал вас здесь увидеть! — признался Антон Васильевич.

— Почему же?! Я очень люблю ходить на такие концерты. Кстати, как вам понравилось?

Она была в непривычном для Антона Васильевича светлом длинном платье с разрезом с правой стороны от пола до колена.

— Во всяком случае, любопытно, — не дождавшись ответа Колюзина, сказала Марина Валентиновна. Взяла Антона Васильевича под руку. — Мы с вами так и не закончили наш последний разговор. Вы ознакомились с тем, что делает наш новый инженер? — увлекая Антона Васильевича, отвела его чуть в сторону, чтобы не мешать гуляющим в фойе. — Я поручила ему проработать синхронизатор точно с такими параметрами, как у того, что разработали вы для изделия Тучина. Честно говоря, я полагала, что ваша разработка — образец. И хотела проверить новичка. Но он предложил совершенно новый способ построения синхронизатора, на новых элементах — «чибисах».

— Но зачем это? Синхронизатор есть. Зарекомендовал себя наилучшим образом, ни одной неполадки за полгода.

— В шахматах давно известна так называемая староиндийская защита. Казалось бы, там все изучено до мелочей, но каждый гроссмейстер привносит что-то новое, свой ход.

«Так вот для чего она приглашала Сибирякова! — догадался Антон Васильевич. — Лично для себя у нее уже решено, что по изделию Тучина будет делаться новый синхронизатор. Именно Сибирякову и придется заниматься изделием Тучина. Надо и его убедить в необходимости переделки. И у нее не нашлось другого времени и места, чтобы переговорить со мной на такую тему, именно здесь? Ну, выдает, Неистовая!»

— Антон Васильевич, — продолжала Марина Валентиновна. — Я знаю, что вам придется, как образно сказал поэт, «наступать на горло собственной песне». Но время врывается в нашу жизнь. Звонок?! Нам с вами не удалось договорить, надо возвращаться в зрительный зал. Договорим позже.

— Вот этот дядечка сидел рядом со мной, — услышал Антон Васильевич у себя за спиной. Он обернулся. Мимо проходила группа молодежи, среди других — его экспансивная соседка и Тяпа.

— Тс-с! — предупредил девушку Тяпа.

— Что такое?

— Мой тесть.

— У-у!..

Антон Васильевич не остался на второе отделение.

«Вот тебе и сказки Гофмана!» — идя на вокзал и словно отвечая кому-то, думал он.

Только за то время, как Антон Васильевич начал работать инженером, сколько в радиоэлектронике сменилось всего. Были октальные лампы, на которых строились приборы, каждая по размерам словно керосинка, затем появились «пальчиковые» лампы, «дроби» и наконец полупроводники. Революция в электронике. Скачок технической мысли. Ни тебе катодов, ни анодов, наравне с отрицательными электронами, носители положительного заряда. Совершенно новая теория. Садись переучивайся заново!

А давно ли было: Антон Васильевич в группе первых ленинградских инженеров-энтузиастов, начавших осваивать эти новые элементы, поехал в Москву на симпозиум по полупроводникам. Получилось так, что все ехали в поезде в разных вагонах. И вот в Москве на вокзале руководитель группы решил собрать приехавших, — многие не знали адрес организации, в которой проводится симпозиум. Обратился за помощью к дежурному по вокзалу. И тот передал по радио, что просят всех приехавших на симпозиум по полупроводникам собраться в центральном зале.

И каково же было удивление и руководителя группы, и Антона Васильевича, и многих других, когда в зале начали появляться люди в форменной железнодорожной одежде. Их становилось больше и больше. Наконец к руководителю группы прибежал чуть ли не плачущий дежурный:

— Что же вы со мной сделали! Теперь сюда сбегутся все проводники со всех поездов не только нашего и Ярославского вокзалов, а могут еще и с Казанского прийти! Смотрите, сколько их собралось!..

И вот теперь «чибисы»!

Ни Екатерины Степановны, ни дочки дома не было, когда Антон Васильевич вернулся на дачу. Старушка, хозяйка дачи, сказала, что к ним приехала гостья и они вместе ушли погулять. Антон Васильевич сразу догадался, что гостья — это Эльвира, которая по звонку поняла, что он в городе, и решила воспользоваться этим, навестить подругу.

Антон Васильевич, поджидая их, прошел в маленькую комнату, сел на диван с валиками по краям, взял с этажерки несколько патефонных пластинок. Каждая в отдельном конверте. «Разбитое сердце», «Медленный танец» в исполнении эстрадного оркестра под управлением Цфасмана. Какие-то записи на покоробившейся рентгеновской пленке с изображением легких и позвоночника. Надпись «Студенточка».

Снял с проигрывателя салфетку и установил самодельную кособокую пластинку. Сначала долго шипело, как на сковородке, трещало, затем послышались хриплые слова: «Студенточка, вечерняя заря. Под липами… Ожидаю поцелуя… Ожидаю поцелуя… Ожидаю поцелуя…»

Антон Васильевич щелкнул по звукоснимателю. И певец так рыгнул, что студенточка, если она находилась в той же комнате, наверняка испуганно отскочила. А певец прохрипел: «Счастливы будем мы…» — но таким страшным голосом, что у Антона Васильевича мурашки пробежали по спине. Он поставил другую пластинку.

Сделав звук потише, Антон Васильевич сидел и слушал, менял пластинку за пластинкой.

Славно-то как!..

И ему вспомнились те времена, когда он, работая еще электромонтером, иногда по вечерам подхалтуривал в клубе, у входа в который висела афиша: