— Да.

— Я пыталась сманить у вас Маврина, но ничего не вышло, — пояснила Лара Николаевна Олегу, догадавшись, что он ни о чем не знает, и кокетливой улыбкой как бы говоря ему: «Что ж, я перед вами виновата, но ведь вы меня извините, правда же?» — Вольному — воля, святому — рай! Но мы по-прежнему останемся с Сережей друзьями!

— Чего же ты? — сказал Олег Сереже, когда Лара Николаевна отошла. — Ведь мы премии почти наверняка не получим.

— Видишь ли, — Сережа взял Олега под руку, — не все в жизни измеряется деньгами.

Признаться, уж чего-чего, но этого Олег от Сережи не ожидал.

— Спасибо, старик! — сказал Олег, пожав Сереже руку.

— А, чего там! — И Сережа виновато глянул на Олега, будто до этого все время обманывал его.

Когда Олег заглянул в комнату, Сережа уже сидел на табуретке, болтал ножками, словно никуда отсюда не уходил.

Вернулся Юра Белогрудкин, провожавший гостей. Он и Прищепков стали добрыми друзьями.

— Как, угостил академик коньячком? — поинтересовался Сережа.

— Ха-ха-ха! Я в рабочее время не пью. Хотя академик за мной бежал и долго уговаривал.

Несколько позднее появилась Гвыздя. Пекка Оттович поручил составлять список, кто и сколько отработал выходных дней. Она ото всех демонстративно отворачивалась, никого не желая замечать. А за ней пришел и сам Сухонин.

— Надо отработанные выходные отгулять в ближайшие дни. Есть такой приказ по институту, делать это сразу, не позднее чем в две недели. Посему я предлагаю с этим не мешкать, а взять отгулы буквально назавтра. Устроить «день здоровья». Пока есть свободное время.

Он вел себя так, будто ничего особенного не случилось. И Олега поразило: неужели ему хочется устраивать это именно теперь?

«День здоровья» — название неофициальное. Тоже пошло от профессора Бэмса. Но оно привилось. Такие отгульные дни старались использовать для коллективных поездок за город, на природу. Зимой — на лыжную базу, летом — в Кавголово, там устраивали заплыв на байдарках на озере Хеппо-ярви.

Но сейчас уж очень неподходящая для «дня здоровья» выдалась погода. Зима — не зима, и лето — не лето. Хотя по календарю числился декабрь, самый студеный месяц, но с погодой творилось что-то неладное. Выпадал снег, держался несколько дней, и опять наступала оттепель. Иногда с утра подмораживало, под ногами хрустел ледок, а к обеду опять начинал лить дождь. Машины месили раздрябший снег, разбрызгивали его, словно манную кашу. В том месте, где только что прошло колесо, следом, как по арыку, устремлялась вода.

Поэтому договорились поехать куда-нибудь в один из пригородных парков, погулять там, сходить во дворец-музей. Выбор пал на Павловск.

Но им повезло: в тот день слегка приморозило.

Инна приехала с Мишкой, который не захотел оставаться дома, когда узнал, куда она едет. Он обрадовался, увидев Олега.

Кажется, ему польстило, когда Олег, как со взрослым, поздоровался с ним за руку. Мишка старался посильнее сжать Олегу руку, чтобы тот вскрикнул от боли, но этого не получилось. И Мишка с завистью посмотрел на Олега.

Их небольшую группу возглавил Пекка Оттович. Он поехал вместе со всеми.

Несколько часов они гуляли в Павловском парке, а затем Пекка Оттович предложил пешком пройтись до города Пушкина.

— Вы ведь здесь, наверное, никогда еще не ходили?

— Нет. Пошли! — первым радостно отозвался Мишка.

Оказалось, что от Павловска до Пушкина не так и далеко.

Олег никогда прежде не ходил здесь, хотя сколько раз ездил и в Павловск, и в Пушкин.

От железнодорожной станции шли просторной поляной, или, точнее, полем, которое огибала липовая аллея. Возможно, по ней когда-то ездили в каретах. По обе стороны ее деревья стояли все старые, неухоженные, о ноздреватыми, темными стволами.

Олег приметил, что Мишка забегает вперед и плутовато оглядывается на него, зовет за собой. Как только они опередили остальных и никто их не мог услышать, Мишка потянул Олега за руку, чтобы тот пригнулся. Олег заранее ждал от него какой-нибудь шкоды, но от того, что на этот раз спросил Мишка, он остановился, словно споткнулся.

— Вот вы и не знаете того, что я знаю. Знаете, да?.. А как дети родятся?..

— Что у вас такое? — спросила Инна, заметив, что у них что-то произошло. — Секреты?..

А Мишка, убежав вперед, уже принялся карабкаться на дерево.

— Осторожно, не упади! — предупредил Сережа Маврин.

Ветка, за которую уцепился Мишка, сломалась, и он грохнулся на землю.

— А-а! — вскочив, попытался сгоряча бежать Мишка, но тут же сел и зарыдал, двумя руками держась за бок. Прикрывал разодранную куртку.

— Доигрался! — сказала Инна. — Показывай, что такое?..

— Не-ет!.. Вот здесь!.. Больно!.. — Инна пыталась посмотреть, что произошло, но Мишка не давался. — Больно!.. Не надо!

Наконец общими усилиями с него сняли куртку. Задрали рубашку. У Мишки был сильно оцарапан бок.

— Ребра целы? — спросила старавшаяся казаться спокойной Инна.

— Не знаю! — ныл Мишка.

— Скорее к врачу! — суетился Сережа.

— Куда?

— Куда-нибудь. В поликлинику или в травматологический пункт.

На одной из ближайших улиц они отыскали больницу. Там в приемном покое врач-хирург осмотрел Мишку и сказал, что не произошло ничего особенного. Обычная царапина. Смазал рану иодом, залепил пластырем. Пока осматривали рану, накладывали пластырь, Мишка морщился и тихонько постанывал.

— А мне и не больно, — шепнул он Олегу, как только вышли на улицу. — Это я нарочно плакал, чтобы мама за куртку не ругала.

— Что, поедем домой? — спросил Пекка Оттович. — Как? — похлопал он Мишку по плечу.

— Нормально!

— Тогда пойдем перекусим.

Зашли в первую попавшуюся столовую. Добавили стульев, сели за один стол.

— Возможно, бутылочку «сухаря»? — предложил Пекка Оттович. — По такому поводу.

Это дело поручили Белогрудкину. Он принес бутылку «Алазанской долины», фужеры. Мишке шоколадку.

— Тебе как пострадавшему.

Откупорив бутылку и разлив вино по фужерам, Пекка Оттович предложил тост:

— За успех!

— За успех!

— Да… — словно только сейчас вспомнив, воскликнул Пекка Оттович. — Я совсем и забыл! Юра, прочитай-ка записку от Прищепкова, которую он тебе вчера передал, когда ты ходил его провожать.

Белогрудкин достал очки в роговой оправе. Надел их. И развернул записку:

— «Через неделю ждем вас в Москве. Прищепков».

Все молчали. Молчал и Олег. Он наконец понял, почему Пекка Оттович предложил именно на сегодняшний день отгул. Потому что может произойти так, что только эта неделя окажется свободной.

«Ай да Пекка Оттович! Ай да хитрован!» — в который раз восхищался Олег начальником.

С вокзала Олег провожал Мишку и Инну. В электричке, когда подъезжали к городу, Мишка начал жаловаться, что у него опять разболелся бок. Поэтому взяли такси. Оказавшись в машине, Мишка несколько успокоился.

Когда проезжали через один из перекрестков, Мишка хитро улыбнулся, подтолкнув Олега. В этом месте трамвайные пути поворачивали на Турухтанные острова.

Олег глянул в ту сторону, и ему разом припомнилось все происшедшее в последние два дня. И неожиданное признание Даши, известие об отказе Сережи Маврина перейти в лабораторию Лары Николаевны, записка от Прищепкова, которую не разглашал до определенного времени Пекка Оттович.

«Вот они, Турухтанные острова! Они рядом с нами, но всякий раз мы открываем их заново».

— Успели! — радостно вздохнул Мишка, когда они подъехали к дому. Оказывается, он всю дорогу смотрел на часы на приборной доске перед шофером. — В восемь по телику передача «Человек и закон».

Так вот почему в электричке у него так разболелся оцарапанный бок!

— Ма, я к Сереге пойду телик посмотрю.

Мишка убежал, а Инна стояла у окна, опершись о подоконник, и смотрела на улицу. Зябко куталась в пуховый платок. Олег подошел и хотел ее обнять.