- Лейкоз? Это правда, Бетти, лейкоз? – взволнованно спрашивает он.

- Твои люди везде, да, отец? – равнодушно отвечает женщина, снимая очки. – Боишься, что Брюс вновь попробует вернуться ко мне? Ты поэтому прекратил на него охоту, решил действовать через меня?

Генерал Росс застывает изваянием на светлом ковре посреди комнаты. Его дочь произносит эти слова безэмоционально, просто смотрит подслеповато, перебирая пальцами листы с врачебными назначениями. Складывается ощущение, что болезнь уже вытянула из неё всю жизнь, как когда-то из Сью, только оставила здоровую, почти не тронутую оболочку. Бетти откидывается на спинку дивана и закрывает глаза, чтобы не видеть, не видеть взгляда отца.

- Сколько они тебе дали? Сколько времени у тебя есть? – мужчина садится рядом, пытается начать разговор и понять, наконец-то понять свою дочь. Страшный враг с именем “Лейкоз” отнял его любимую младшую сестру, и сейчас Росс не хочет отдавать ему последнего родного человека на планете.

- Врач сказал, что если не начать лечение немедленно, то месяц. Но я думаю – зачем? Месяц, или семь месяцев, какая, в сути, разница?

Она вспоминает Рождество в Башне Старка, с шумными “Мстителями” и тихой ночью на самой вершине, когда вечеринка осталась внизу, а им с Брюсом открылся огромный светящийся Нью-Йорк. Ей жаль, что это – последний раз, когда она встретила Новый Год, до следующего она не доживет. Времени осталось мало, и нужно потратить его с умом. Бетти так занята улаживанием дел, что не понимает, что у отца другие планы. Процедуры химиотерапии убивают её, но пока она может держаться, поэтому исследует свою болезнь, пытаясь сделать как можно больше для следующего поколения. Обреченная на смерть, она верит, что следующее поколение будет знать о лейкозе только из книг. Она не хочет умирать, но Смерть не спросит её, а просто придет, постукивая концом своей косы из людских костей.

Это её последний рабочий день, новое заявление об уходе уже подписано и пущено самолетиком по смежным структурам, вещи давно перевезены домой, и коллеги в конце коридора готовят прощальный банкет. Все уверены, что она просто уезжает, чтобы начать новую жизнь, никто не догадывается, что худеющая на глазах Элизабет Росс уходит, чтобы закончить свою прежнюю жизнь. Поэтому появление отца в этот день она не ждет. И тем более, она не ждет Дэвида Беннера.

- Добрый день, мисс Росс, - он улыбается, сверкая белыми зубами, и сложно узнать в нем растрепанного безумца, одержимого силой, как и генерал Росс, который превратил жизнь единственного сына в Ад.

Бетти не удивляется, прошло для неё время чудес, для многих прошло, когда небо над Башней Старка раскололось, выпуская из космоса бронированных тварей, а для неё оно закончилось еще раньше, вместе с Халком. Дэвид Беннер жив, это странно само по себе, но если вспомнить, что он получил в результате облучения, то можно спрогнозировать пути его спасения. Можно вообще не удивляться.

- Это кто? – спрашивает она, возможно грубо, кивая на третьего посетителя.

- Это Кеннет, - отвечает Дэвид. – Об этом мы и хотели бы с вами поговорить, мисс Росс. Расскажи ей о себе, Кеннет.

Молодой мужчина неловко улыбнулся. Пока Дэвид не обратился к нему, он с неприязнью рассматривал стены лаборатории, раскачиваясь с пятки на носок. Элизабет перевела на него взгляд, и он тут же подобрался, сделал шаг вперед:

- Полтора года назад у меня обнаружили опухоль головного мозга. Неоперабельную. Я прошел несколько курсов химиотерапии, и все бесполезно. Мои родные были не в силах вынести это, и я тоже. Моя жена оставила меня, когда стало понятно, что мне не выкарабкаться, моя дочь уверена, что я уже мертв.

- Мне жаль, - она сжала губы, представляя, как мучилась бы сама, будь у неё хоть кто-нибудь. Но никого нет, чтобы горевать по ней. Нет ни друзей, отцу она с самого рождения не была нужна, а Брюс… хотя, Брюсу будет больно, но теперь он супергерой, возможно, у него не будет времени, чтобы горевать долго.

- Некоторое время назад ко мне пришел мистер Беннер и предложил эксперимент. Мне введут только-только разработанное лекарство, проведут несколько процедур, которые изменят мое тело, но, возможно, оставят меня в живых. Я был уже почти мертв, я попросил моих родных больше не приходить ко мне, и мне было все равно, что он сделает со мной, поэтому я согласился. Он забрал меня из хосписа к себе. И вылечил, - с торжествующим видом закончил Кеннет.

- Дэвид может исцелить и тебя, Бетти, - вставил отец.

- И какой ценой? – зло прошипела женщина, отступая к окну от горящих безумной идеей глаз Тадеуса. – Кеннет, вы сказали, что ваше тело изменилось. Как? Что с вами сделали?

- Я сделал его лучше, мисс Росс, - загадочно произнес Дэвид. - Я сделал его совершенным. Поверьте, сейчас он выглядит гораздо лучше, чем когда я забрал его из этого проклятого места, где люди не имеют надежды, где только глушат его боль, четыре стены – уже готовый гроб. Я дал ему больше, чем исцеление и долгую здоровую жизнь. Он трудился на фабрике за гроши, едва содержа свою семью, а теперь… Теперь он станет кем захочет, получит все, что желал когда-либо! Мы исцелим и вас, одно ваше слово, и вы навсегда забудете о лейкозе и о других болезнях. Вы станете лучше.

- Лучше? Насколько лучше? – каким-то образом она понимает, о чем говорит безумец, сумевший заразить своим безумием и её отца. Хотя, у генерала хватает и своего безумия, если он позволил себе сотрудничать с тем, кто едва не убил Брюса, кто подверг собственного сына мучительной жизни, тяготам своей ярости, вместо быстрой смерти от гамма-лучей. – Кеннет, вы даже не представляете, на что себя обрекли. Однажды, когда вы поймете, какую ошибку вы совершили, доверившись этому человеку, вы будете проклинать тот день, в который вас изменили. И будете желать смерти. Я знаю, о чем говорю, я знаю, поверьте.

- Я жив, мисс Росс, - возразил Кеннет. – Я увижу, как моя дочь окончит школу, как она поступит в лучший колледж, который я смогу ей оплатить. Я отведу её к алтарю, я буду держать своих внуков на руках. Неужели у вас нет таких желаний? Неужели у вас нет того, с кем бы вы хотели быть рядом как можно дольше? Пусть так, пусть такой ценой, но я многое понял, когда лежал в хосписе, среди таких же мертвецов. На темном фоне, который создает смерть, нежные цвета жизни сверкают во всей их чистоте. Я скучал по будущему, понимаете. Я лежал на этой чертовой кровати, - он сорвался в крик, - и думал, как же много я еще мог бы сделать, если бы этот чертов рак не впился в меня. Я молод, Бетти, понимаете, я молод! У меня прекрасная жена и прелестная дочь! У меня была жизнь, и в один короткий миг, в один росчерк пера врача её вдруг не стало! Как мне было поступить? Вы смирились, но оглянитесь, сколько у вас возможностей!

- Это хорошая жизнь, Кеннет, - снисходительно произнесла женщина. – Да, я сожалею, что многое не успею. И это, черт побери, просто несправедливо. Я знаю, что могла бы получить еще больше, если б прожила дольше, но сейчас мне достаточно. Это была хорошая жизнь.

Отец появляется на пороге её квартиры через неделю. Любовь к ребенку выходит за рамки категорий добра и зла, решает он. В этот раз с ними нет Кеннета, но Дэвид передает ей привет от него и показывает фотографию, где мужчина запечатлен вместе со своей женой и дочкой. В этот раз с ним другой человек, совсем не похожий на недавнего больного, скорее на одного из тех людей, которыми кишат неблагополучные кварталы. Бетти сжимает губы и старается как можно меньше говорить, чтобы кровь из десен не размазалась по подбородку. Завтра её ждет очередной курс химеотерапии, а она все никак не может начать сборы, будто ждет, что следующим утром болезнь исчезнет сама по себе.

- Хотите кофе? – равнодушно спрашивает она, с неприязнью рассматривая грязные следы в коридоре.

- Да, я радостью, - Беннер-старший слишком не похож на Брюса, и если бы не генетическая предрасположенность, которую он передал сыну, то впору задуматься, не навлекла ли казарменная жизнь в военном городке посреди пустыни грешные мысли на одинокую домохозяйку.