В кармане штанов Клинта, где-то в сумке Алисы одновременно противно пискнули Идентификационные карты. Девушка с лёгким гортанным рычанием – неистребимая привычка, которая так нравилась Клинту – оторвалась от увлекательного занятия. Радовало одно - для этого была веская причина, Карта издавала самый противный звук на свете – вызов на место сбора. Клинт выругался, поспешно приводя себя в порядок, расчёсывая пальцами взлохмаченные волосы, поправляя забранную почти до подмышек майку. Хотелось выть от несправедливости: ограничивающая прикосновения к себе, Шутер оказалась весьма жадной до того, чтобы прикасаться к нему.

Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить бурлящую кровь. Из страстного любовника Бартон мгновенно превратился в уверенного в себе, равнодушного агента, за доли секунд нашёл просвет в стене сплетённых полукругом деревьев и кустов, и направился туда. В отличие от Алисы – взбалмошной и дикой, что обострилось после того пожара, - он всегда был спокоен и уравновешен, казалось, всегда знает что делать. Ей нужно было ещё ко многому привыкнуть, многому научиться и понять. Ал только вздохнула, мимолётом, будто на автопилоте заправляя выставившийся “утиный хвостик” – торчащий край майки Клинта, который он пропустил, поправляя одежду. А ещё поцеловала мокрый от пота затылок, подарив озорную улыбку в ответ на удивлённый взгляд.

Сложно после стольких лет потерь доверится живому человеку. Сложно, помня ненависть к отцу и всему мужскому роду, довериться мужчине. Сложно поверить внезапно исполнившейся недостижимой мечте.

Сложно попытаться ещё раз, столько обжигаясь прежде. Сложно давить в себе возбуждение, когда воет самый естественный из всех человеческих инстинктов. Сложно незаметно следить, чтобы никто не подошёл к сокровищу, не прикоснулся, и при этом не выдать своей ревности.

Сложно отделаться от кошмаров и выстроенных за годы одиночества барьеров.

И ещё сложнее заставить себя отказаться.

========== Глава 2. ==========

В зале совещаний, куда поднялся лифт, уже собрались почти все члены команды.

Лохматый, с двухдневной щетиной на щеках, расслабленно-сонный, возможно только что из постели, Брюс сидел в стороне, будто размышлял, стоит ли ему вздремнуть прямо здесь или принять участие в общей беседе. Иногда он широко зевал, прикрывая рот ладонью, мотал головой, разминая шею, клевал носом, но упорно открывал глаза. Знающие его до “Мстителей” люди только удивлялись произошедшим переменам. Когда-то забитый, боящийся всего, в первую очередь себя, Брюс Беннер заметно переменился: стала прямее спина, шире разворот плеч, чуть громче и увереннее голос, твёрже походка. Но, даже не смотря на эти перемены, он остался очень добрым и внимательным человеком, готовым всегда прийти на помощь. Может ли быть такое, неужели работа в команде придала ему уверенности в себе, доверял ли он им на столько, чтобы не бояться вспышек агрессии. Остались какие-то условности и недомолвки, но скромно и по-доброму улыбающемуся доктору Беннеру можно было их простить.

Рядом с блаженно жмурящимся от глотка горячего кофе из соседнего автомата Брюсом сидел Стив, как всегда аккуратно причёсанный и гладко выбритый. Иногда казалось, что разбуди его самой глубокой ночью, после самой выматывающей операции – он предстанет таким же свежим и бодрым. Было ли это одним из направлений действия сыворотки или просто личные качества Роджерса, но эта особенность даже не раздражала. Капитан Америка формировал образ “Мстителей” как сильных и смелых защитников, никогда не устающих защищать простых граждан от любой опасности. Он давал комментарии возбуждённой прессе, отвечал коротко и ясно на любые вопросы, а после с гордо расправленными плечами уходил в квинджет, к потрёпанной команде, снимал маску и тяжело вздыхал. Современная пресса была слишком въедливой, шумной и выматывающей. Здесь никакая сыворотка и выдержка не помогут. А выдержки у Капитана Роджерса было всё же больше, чем у кого-либо из его команды.

Напротив Стива с самым отстранённым выражением лица сидела Наташа. За этими двумя было очень интересно наблюдать. Все в Башне знали, что у них даже не бурный роман, а так, постепенно приглядываются друг к другу, притираются. Но они упрямо ничего не показывали. И сейчас Наташа, кажется, увлечена только своим маникюром или думает, нужно ли почистить оружие, заштопать комбинезон или пора уже заказать новый. А сквозь пушистые ресницы наблюдает за Стивом, гадает, куда они отправятся сегодня вечером – в парк, в театр, в кино или на выставку, - если не сорвётся очередным заданием, нападением врагов. Она не признается, даже под страхом смерти, но ей сейчас спокойно, с Роджерсом она впервые в жизни чувствует себя в безопасности. Не нужно ничего бояться, не нужно хитрить и играть, не нужно даже думать ни о чём. Просто иди рядом, просто дыши и наслаждайся, а он уж придумает, как закрыть тебя от всего сумасшедшего мира. Наташа улыбается своим мыслям и однажды намерена сказать о них Стиву.

Тор чиркает по клетчатому листу карандашом. С тех пор, как он начал разгадывать японские кроссворды, то не мог остановиться. Это здорово отвлекало его от проблем в Асгарде. Локи – его сводному, но не менее любимому брату – стало хуже. Если раньше он метался по камере, то теперь затих, словно кончился у механической игрушки завод. Он просто сидел в углу и молчал, кажется, не дышал даже. Вызванный к нему лекарь только развёл руками – тело Локи цело и невредимо, а душу исцелит только время, которое быстро и неотвратимо истекало. Он тупо смотрел перед собой, не видя ни испуганного Тора, ни заплаканную мать, ни хмурого отца. Помня о том, что творится дома, Тор даже не пытался заговорить с Одином о Джейн, о своем намерении жениться на смертной. Но, несмотря на все препятствия, он был уверен, что всё получится. Надежда была, была Джейн, как гарант стабильности, будут их близнецы Торнтон и Эрик, будет мальчишка Леонард, когда родится на Земле, и Тор из кожи вон вывернется, чтобы все они были с ним. Чтобы никому из них не грозила опасность. А пока складываются заштрихованные квадратики в рисунок, он думает, что и квадратики его жизни тоже сложатся, как надо.

Алиса падает на своё место, кивком здороваясь со всеми. Наклоняется над Тором, смотрит на решение кроссворда, жалуется, что он уже лучше неё всё разгадывает. Корчит рожицу сонному Брюсу. Улыбается Наташе, получая ответную улыбку и жест рукой, указывающий на шею. Смущается и прикрывает воротником рубашки наливающийся засос – не полноценное бордовое пятно, а только намёк на него. Смущённо смотрит на Стива, словно ожидает выговора, как нашкодившая дочь ожидает от строго отца. Тот только отмахивается, мол, можно подумать, вы не сделаете этого снова. Клинт хмыкает, мол, конечно, и не раз. И тут же хмурится: было бы, за что их ругать…

- Так, я вижу, все собрались! – в зал буквально влетает, благо, что без костюма, возбуждённый Тони. В руках у него планшет, волосы всклокочены, глаза горят, футболка помята, но на лице просто неописуемый восторг.

- Что случилось, Старк? – сразу спрашивает Роджерс, подбираясь. – Я думал у нас экстренный вызов.

- Экстренный, ещё какой экстренный, - суматошно кивает Тони, набирая комбинации, выводит на большие экраны изображение. Но вместо предполагаемых разрушений высвечиваются эскизы ювелирных украшений, обручальных колец. Обычные обручальные кольца – с разноцветными камнями, скромные, вычурные, тонкие, шире, с рисунками или гладкие, из белого или жёлтого золота, из платины. Огромные тяжёлые перстни или тонкие ажурные колечки. – Ну, что скажете, какое мне подарить Пеппер?

Сдавленно хихикает Брюс, его подхватывает Тор, затем Клинт. Заливается смехом Алиса.

- И ради этого ты нас собрал? – фыркает Стив, старясь не рассмеяться в голос.

- Ты что, Кэп, дело не терпит отлагательств! И это очень-очень серьёзно! Мне нравится вот это, - он приблизил фотографию кольца с чёрными розами. – Но, наверно, для помолвки не подойдёт, слишком мрачно. А вот это? Резное? Думаю, красиво. Тогда нужно будет для свадьбы подобрать что-то в тон. – Тони пролистал ещё изображения. - Что скажете?