- Прекрати эту истерику, - приказывает Клинт. Не просит – приказывает. Он это тоже умеет. – Прекрати немедленно, Шутер!

- Это не истерика, - голос ровный, спокойный, лучше бы рычала, честное слово! Ал протирает салфеткой плечо и вгоняет под кожу иглу до самого основания.

- Если не истерика, тогда что?

Алиса молчит. С этим ничего не поделать. Молчание для неё иногда лучшая тактика, она молчит и держит в себе проблему, а все вокруг либо не обращают внимания, либо сходят с ума от незнания. После откровенного разговора, превратившего её тайны в пыль, она отмалчивалась так же.

***

Одежда, фонарик, компактный набор отверток, плоскогубцы и лазерный резак. Отдельно аптечка с перевязочным материалом и обезболивающим. Наташа крутит в руках охотничий нож в чехле, но откладывает его в сторону. Если инструменты еще можно будет пронести, то оружие точно вызовет подозрение.

- Хочешь, я отвезу тебя? - спрашивает Стив.

- Нет, я вернусь на такси, - качает она головой, стараясь не выдать дрожь в руках. Отголоски пережитого шока еще мучают ее во снах, когда раз за разом обрушивается дом, погребая под собой двух дорогих для нее людей. Женщина уверена, что все пройдет и успокоится, когда они оба будут в Башне, в зоне видимости.

- Хочешь поговорить? - мужчина не оставляет попыток. Нервный срыв и истерика Нат, последующая депрессия - это слишком неожиданно и ожидаемо одновременно. Невозможно всегда быть сильной, держать себя уверенно, холодно и отстраненно.

Наташа рвано выдыхает, будто всхлипывает. Тогда Роджерс и решается. Он убирает почти собранную сумку с кровати и тянет женщину к себе, укладывает на плечо, обнимает. Нат прижимает ладони к его мощной груди, чувствует, как ровно бьется сердце, пытается успокоить свое, подстроить под этот ритм.

- Я связала пинетки. Сиреневые с розовой ленточкой и бантиком.

- Пинетки?

- Это что-то вроде обуви для младенцев. Я связала их для Алисы, - она ткнулась в подмышку Стива, ожидая вопросов, но тот лишь осторожно погладил ее по спине, поощряя говорить дальше. - Мы были у роддома, и она говорила, что верит в меня, знает, что я обязательно буду хорошей мамой. И я связала для нее пинетки, вспомнила, как соседка по коммуналке это делала.

Ее ладони накрывает сильная рука и чуть сжимает. Она поддается, расслабляется и отдается нежности, что окутывает ее с ног до головы. Стив понимает и разделяет ее испуг. Он тоже испугался, но обязанности заставили его задвинуть страх на задний план и попытаться их спасти. И эти же обязанности командира заставляют его действовать сейчас, сомневаться и искать ответы.

- Все будет хорошо, я обещаю, - шепчет Стив, целуя ее волосы.

И ему хочется верить.

- Наташа Романофф, - представляется женщина у стойки регистрации.

- Секундочку, - медсестра зачем-то вбивает ее имя в компьютер. - Мэм, вам следует пройти к доктору Андерсу. У него возникли небольшие сомнения на счет ваших анализов. Вот направления на исследования, - девушка выдает несколько белых листов. - Пройдите их в ближайшее время.

Наташа послушно забирает направления. Такое случалось и раньше. Может, произошел сбой аппаратуры, или материал для исследований был испорчен. Экспресс-анализ крови и ультразвук. Ничего сложного.

Но сложности начинаются именно на ультразвуке. Врач читает назначение, предварительный диагноз и смотрит на нее так, будто Нат только что принесла ей огромный торт с кремом. Впрочем, когда та говорит, что снять и как лечь, когда настраивает датчик, Наташе уже не до смеха. Она вслушивается, как врач диктует медсестре результаты и жалеет, что не видит экрана.

Доктор Андерс принимает ее сразу после ультразвука. И смотрит с радостью и умилением, осторожно прощупывает живот и задает странные вопросы: не было ли тошноты и усталости, не изменились ли вкусы, как она спит в последнее время.

- Что ж, милая, - улыбается он. - Вот и на вашей улице наступил праздник. Теперь постарайтесь себя беречь. Срок пока не большой, шесть-семь недель…

- Срок? Какой срок? - недоумевает она.

- Как какой. Срок беременности. Вы, милая, ждете ребенка.

- Нет, - Наташа качает головой и зло улыбается. - Я не могу быть беременна, это ошибка. У меня бесплодие уже много лет, я…

- Тогда это чудо, - доктор протягивает ей листы с результатами анализов. - Вот повышенные уровни гормонов, а вот первый снимок вашего малыша. Видите, он совсем крошечный, три миллиметра, и похож на головастика. У него даже хвостик есть. И сердечко работает, пусть и очень примитивное, и его не слышно. Видите вот это? - восторженный доктор ткнул куда-то в размытый снимок, воркуя. - Это будущие глазки. А вот это ручки. Я выпишу вам направление к акушеру-гинекологу. И очень прошу, милая, поберегите себя. Риск выкидыша в первом триместре составляет довольно большой процент.

Наташа не помнит, как вышла из больницы, как прошла дальше стоянки такси, как дошла до автобусной остановки. Она присела на лавку и задумалась. А ведь действительно все совпадало: иногда она ловила себя на странных поступках, тошнота, которую она приняла за отравление, усталость, изменение вкусов (“Алиса, твои волосы пахнут жженым пенопластом! А вот крем я у тебя возьму, можно?”), эмоциональные качели. И рыба, которая снилась почти постоянно. То Наташа сидела с удочкой, то жарила, то варила уху. А ведь это старый и проверенный веками признак.

В аптеке она подходит к прилавку с экспресс тестами. Нормальные девушки идут в обратном направлении, с начала они покупают тест, а затем идут к врачу. Два обычных, бумажных, и один электронный, как итоговый. Когда все три теста показывают положительные результаты, Наташа Романофф впервые не знает, что делать: радоваться или бояться. Радоваться, что наконец-то она сможет дать новую жизнь или бояться того, что ей придется пережить вместе с ребенком, какой опасности она подвергает еще не сформировавшегося толком малыша.

Женщина ложится на кровать, где еще несколько часов назад её успокаивал Стив, кладет руку чуть ниже пупка и слегка прижимает. Изнутри чувствуется пульсация.

- Малыш… Привет, это мама, - шепчет Наташа, не замечая, как бегут слезы. – Не переживай. У нас все будет хорошо.

Материнство — самое большое счастье в мире, это самый бесценный дар Бога!

Комментарий к Глава 23.

Думаю, теперь многие понимают, почему я писала эту главу так долго.

Сложно писать и плакать одновременно.

========== Глава 24. ==========

Экран ноутбука – единственный источник света в библиотеке. Алиса сползает по мягкому креслу ниже и закидывает ноги на журнальный столик. Спать не хочется совершенно, до шести утра, когда обычно отправляется на пробежку Стив, остается еще четыре часа. В шесть он бегает, в семь тридцать – принимает душ и завтракает, в восемь он должен будет поднимать команду на совет. Только если он не решит прогулять пробежку, отоспавшись, или не даст выспаться двум беглецам. Или… Да черт его знает, этого Стива, это первый раз, когда Шутер не может спрогнозировать, когда у неё не получается просчитать. Не взяла же она в расчет тот факт, что их командир безропотно послушается приказа Пирса и пустит в их дом Барбару. Это кажется ей предательством, хотя где-то глубоко в душе она понимает, что у него не было выбора. У них новые сильные противники, двух человек из группы вывели из строя, им нужна любая помощь. Ал стучит немеющими от внутреннего холода пальцами по неудобной плоской клавиатуре. Фотографии и собранные данные теснятся на экране, из-за этого слезятся глаза. Или не из-за этого. Хорошо, это не так важно.

Шутер откидывается затылком на спинку кресла, долго смотрит в потолок, словно там можно найти решение всех проблем. Ты путаешься, Ал, ты опять все перепутала. Соберись и подумай о первоочередных задачах. Пропажа Бетти, появление новой угрозы и Барбара. Теперь расставь приоритеты. На первом месте для тебя Бетти, потому что её поиском ты занимаешься в паре с Брюсом, но, по сути, ищешь одна, потому что тянуть добродушного ученого в откровенную ловушку ты не можешь. На втором месте новая угроза – здесь задействована вся команда и ЩИТ, здесь тебе есть на кого положиться. На третьем – Барбара, потому что с ней ты взаимодействуешь в одиночку, и о себе ты должна думать в последнюю очередь. Так в чем проблема?