Роджерс набирает код доступа к оружейному шкафу. Оружие здесь тренировочное, в коробках разобраны по калибру фальш-патроны, не отличающиеся от настоящих. Еще здесь стоят в специальном футляре лук и стрелы, принадлежат они не только Хоукаю. Стив знает, что Колибри пытается, но после каждого неудачного выстрела на мягком покрытии пола появляются новые дыры, а сама девушка прячет под длинными рукавами следы от тетивы.

Боевое оружие у каждого свое. Колибри и Соколиный Глаз имеют собственный довольно обширный арсенал, оружие Наташи лежит в специальном сейфе в её комнате. Стив довольствуется пистолетами и одним автоматом, что лежат на борту из квинджета. Сейчас вокруг такая техника, такая броня, что не пробьешь обычным оружием, да и враги у них мощнее обычного пистолета.

— Доброе утро, Кэп, — сильная рука, затянутая в крагу, проскальзывает мимо него и берет футляр с луком.

— Доброе, Клинт, — отвечает он на приветствие.

Стив заряжает пистолет, проверяет все системы, дергает затвор. Действия механические, быстрые, как и у Клинта, меняющего тетиву. Лучник сдавленно ругается, когда натягивает струну слишком сильно, и она с веселым звоном лопается, щелкая его по беззащитной руке. На коже остается стремительно краснеющая полоса. Стив поправляет наушники, надевает очки и отходит к дальнему стенду, чтобы не мешать. Не только ему нужно прочистить мозги воображаемыми противниками. Он напрягает руки до боли, напрягается сам, хотя знает, что нужно расслабиться, но ничего не может с собой поделать. Первый выстрел оглушает его, происходит у него в голове, в черепной коробке, а вздрогнувшая пластиковая мишень и сквозная дыра в самом её центре просто последствия. Все происходит у него в мозгу, а то, что вне его, — просто последствия.

Клинт справляется со строптивым оружием, пытается сконцентрироваться, глубоко вгоняет воздух в легкие, перекатывает его по телу и выдыхает. Успокаивается. Он зол, настолько зол, что сам себя не понимает. Зол на Бобби, на Алису, на незнакомую и ничего не подозревающую девочку Нэнси, на себя. Ему кажется, что Ал его не понимает, иначе к чему все эти представления с попыткой самоубийства и демонстративным отказом спать с ним. Перед его глазами встаёт вчерашняя картинка: одетая в пижаму Ал замирает на пороге ванной.

— Я пойду, наверное, в свою старую комнату, — мнется она. — Думаю, будет правильно нам пока не быть так близко, чтобы ты не отвлекался.

О да! И это становится последней каплей. Эта девчонка будто решила окончательно его убить. Клинт даже не говорит ничего, молча встаёт и хватает её за растянутый ворот, бросает на постель. Она вскрикивает, хочет что-то сказать, но когда мужчина падает на неё всем своим весом и массой, то захлёбывается воздухом. Ему неудобно лежать на выпирающих ребрах, вообще лежать на ней как-то странно, но это отрезает ей все пути к отступлению. Клинт сдвигается чуть в бок, переплетается с ней ногами, но корпус оставляет на месте, утыкается носом в изгиб шеи.

— И только попробуй дернуться, — угрожает он, слушая заполошный, испуганный ритм сердца. Алиса может сбросить его, бороться за свою свободу, но что-то внутри удерживает от применения физической силы…

— А если я захочу в туалет? — …а вот моральной — пожалуйста!

— Значит, отведу. Молчи. Спи, — коротко приказывает он. Клинт тоже умеет быть жестким.

После ночи злость не прошла, казалось, что она прочно угнездилась в сердце и с наступлением рассвета просто подняла голову. Хотелось драться. Хотелось вывести из себя Брюса и сцепиться с Халком, чтобы противник злее и мощнее. Хотелось просто боли, чтобы хоть что-нибудь чувствовать.

Это стало каким-то негласным соревнованием: стрелы и пули летели одновременно, пусть они и не ставили себе цели попасть аккурат в центр мишени, но снаряды попадали именно туда. Клинт искоса смотрел на мишень Роджерса, видимо, привык быть лучшим во всем, даже в такой малости как стрельба в тире. Когда патроны и стрелы закончились, они, не сговариваясь, сняли свои мишени и сравнили результаты.

— Куда они уехали? — неожиданно спросил Бартон, не отрываясь от рассматривания продырявленного листа.

— Не знаю. Наташа сказала, что это будет небольшая прогулка, но не думаю, что они вернутся раньше вечера.

— Хорошо.

Из тира ни один из них не уходит. Клинт проверяет стрелы, а Стив меняет обойму. Состязание продолжается. Они в чем-то похожи сейчас, в этом уж точно. Неуверенность сильных мужчин, их дрожащие от волнения и страха сердца, женщины, перекроившие их жизни. Пистолет дает отдачу, напрягаются мышцы, сухой щелчок затвора действует на нервы, будто метроном. Лук разделяет мир на две половины, а тетива будто визжит, отправляя стрелу в смертоносный полет. В стрельбе важна холодная голова, но когда бушует сердце, то разуму нет места.

Возможно, она ждет, что он отступится, поймет, что она не та, кто ему нужен. Ему нужен дом и хорошая жена, нужны дети. Разве может Наташа дать Стиву то, чего у самой никогда не было? Разве Ал, всю жизнь не ведавшая мира, привыкшая прятаться и сражаться, приносящая жертвы костлявой в балахоне, может остановиться, закрыть глаза ладонями и пожелать забыть о боли, отдаться любви Клинта без остатка? Черная Вдова должна оправдать своё имя, должна всегда оставаться одна, чтобы никто близкий ей не пострадал. Шутер умеет только уничтожать.

Клинт сходит с ума, когда думает о том, что Алиса может полюбить кого-то другого, может оставить его ради другого мужчины, моложе, удачливее, без тяжелого багажа неудач за спиной. Поэтому он против того, чтобы она покидала их по-своему уютный мир Башни, против того, чтобы она знакомилась с другими людьми. Это похоже на тиранию, и Клинт действительно не хочет, чтобы она чувствовала себя несвободной, это только подстегнет её бежать от ревнивого мужчины. Если Бартон заговорит об этом, то — он уверен — получит в ответ массу уверений, что такого никогда не произойдёт, Алиса будет обещать и клясться, что будет только с ним и никогда не оставит. И он будет верить. Странно было бы воспринимать серьёзно слова юной девушки, которая так мало видела в жизни хорошего. Даже после признания, после всего, он еще не уверен. Он знает, что придет время, когда придется ревновать и надеяться, что он еще достаточно привлекателен и нужен ей, чтобы она не думала уйти с кем-то другим. Придется и ему когда-нибудь доказывать, что он лучше, чем все эти молодые парни, что будут окружать её.

Капитан думает, что Наташа просто боится. Впервые кто-то полюбил её не потому, что она этого захотела, а потому что кто-то разглядел в ней что-то, что она сама не видит. Это не вписывается в её систему мира, мало кто любил её просто так. Год за годом, жизнь за жизнью она шла по одному и тому же сценарию. Её любили, потому что ей было это нужно. А сейчас все изменилось. Это как снять со старой красивой картины слой краски и увидеть под ним картину еще более прекрасную. Интересно, как она воспринимает их чувства? Что она об этом думает? И кто он для неё на самом деле? Сейчас, когда они произнесли слова о свадьбе вслух, стало ли это для неё такой же обыденностью, как раньше. Или она все же испугалась, что извечный сценарий изменился. Он должен справиться, у него просто нет выбора. Алиса дала ему надежду. Наташа наполнила его жизнью. Они обе — его семья, на которую он не рассчитывал, но которую так страстно желал.

Стив помнит слишком отчетливо ледяной плен, годы, текущие слишком медленно, и холод. Ему кажется, что когда самолет ударился о землю, то его разорвало, разметало на тысячу осколков. Люди из ЩИТ собрали лишь самые крупные куски и наскоро сшили его. А более мелкие части так и остались лежать во льдах Арктики, становясь в его теле огромными зияющими дырами. И он пялился в эту пустоту, пытался придумать, чем же её заполнить. Изматывал себя постоянными тренировками, тягостными мыслями, сожалениями. Прикрывал эту пустоту в себе звездно-полосатым щитом. Он привык к этому миру. Он хороший, иногда грязный, иногда пугающе быстрый и бурный, но хороший. Его больше не пугает что-либо, он уже встал на тот уровень, когда все новое воспринимается именно новым, а не тем, что все прекрасно знают, а ты нет. Конечно, много здесь идет с ним в противоречие, но это не страшно, идеального не существует, в этом он тоже не одинок. Наташа, да, он уже говорил, как изменилась его жизнь с её появлением. Позвольте ему добавить небольшую деталь: Наташа чем-то напоминала ему Пегги. Волнистыми волосами, решительностью, преданностью делу, своей пробивной силой и целеустремленностью… И верой в него.