- Тор, я рад, что ты наконец-то решил почтить нас своим присутствием, - спокойный голос с суровыми отеческими нотками будто пронзает тишину грохотом, а виски Джейн - страшной болью. Она с трудом остаётся неподвижной, только чуть подламываются колени, но под многослойной юбкой этого не заметно.
- Отец, - Бог Грома будто чувствует состояние своей леди и делает крохотный шажок к ней, когда они встают перед троном Всеотца.
Только тогда Джейн осмеливается оторвать взгляд от отполированного до блеска пола, чтобы посмотреть на Одина-Всеотца. Во время своих тщетных поисков Тора она прочитала много источников скандинавской мифологии, связывалась с видными исследователями. Рассказывают, будто Один высотою более двух метров, он очень высок, и более похож на гиганта, когда заходит в какой-либо дом. Ликом же Один ужасен и страшен. Другие же наоборот утверждают, что ростом Один - очень маленький, и невероятно красивый. Все благородные черты отразились на его лице. Умный взгляд, проницательные глаза, точеный профиль. На деле же перед ними предстал довольно высокий и крупный седой мужчина, уловимо похожий на Тора линией подбородка и манерой поджимать губы. Потерянный в бою с ледяными великанами глаз был закрыт золотой пластиной, а его одежда так же была расшита золотыми узорами. Опять золото, кажется, после посещения Асграда равнодушная к драгоценным металлам Джейн Фостер просто его возненавидит.
- Так это и есть та самая Джейн Фостер из Мидгарда? – с насмешкой в голосе спрашивает Один, рассматривая её, как смотрел бы слон на досаждающую муху. Девушка внутренне сжалась, уже предчувствуя его последующие слова и действия.
- Да, отец, - кажется, Тор тоже понял, к чему ведёт отец, он напрягся и крепче сжал руку Джейн. – Я сделал ей предложение, её семья дала согласие. Теперь я пришёл за твоим.
- Неужели мои слова лишь шум, который ты пропускаешь мимо ушей. Я уже говорил тебе – смертным не место в Асгарде.
- Она моя, я знаю это! Я почувствовал, я испытал то же самое, что ты, когда встретил маму.
- Нет, ты лишь мальчишка, который принимает увлечение за чистую правду! – отец Тора спустился к ним, ещё раз окинув Джейн презрительным взглядом. Он взглянул на их сцепленные руки, затем с невиданной силой сжал запястье своего сына, вынуждая его отпустить руку возлюбленной. – Ты осмелился ради неё бросить нас в такой момент. Ты оставил нас, когда Асгарду нужна защита, когда умер твой брат! Ты променял свой долг на неё, на жалкую смертную, чей век короче нашего дня! Стража, проводите её обратно в Мидгард! – раздражённо приказал он, отворачиваясь, чтобы вернуться на трон.
- Нет! – громко крикнул Тор, едва закованные в доспехи войны, потрясая копьями, приблизились к растерянной Джейн. Те испуганно замерли, подчиняясь наследному принцу.
- Я всё ещё твой царь, Тор, - сурово, с оттенком превосходства и закипающего раздражения произнёс Один. – И я всё ещё царь Асгарда, - он перевёл дух, сражаясь взглядами с сыном. В зале повисло что-то тягостное, злое, на мгновение показалось, что из сияющих углов расползается густая тьма, стирает золотой блеск. Через секунду Всеотец повторил приказ, а Тор склонил голову, подчиняясь.
Обратный путь до Радужного моста был куда короче. Вместо шумных улиц Джейн вели по окраинам, под бдительным присмотрам, радовало только, что с ней обращались как с гостьей, не тыкали в спину и обращались как к леди. Около самых ворот, за которыми начинался проход в мир людей, она остановилась и подошла к Стражу.
- Я могу попросить вас? – обратилась она к Хаймдаллу. Тот слегка улыбнулся и сочувствующе взглянул на неё.
- Что я могу сделать для вас, леди Джейн?
- Отдайте это, пожалуйста, Тору, - она протянула ему тонкую золотую цепочку с той самой подвеской из розового кварца. Только теперь рядом с первым подарком расположилось и обручальное кольцо. – И, если возможно, то не присматривайте больше за мной.
- Мне очень жаль, - вздохнул Страж, вонзая клинок и открывая Радужный Мост.
- Что ж, это была прекрасная сказка, - грустно улыбнулась она, прежде чем сделать шаг в свой мир.
Для неё наступил час, когда все слова уже сказаны, и остается только плакать.
***
Джейн была слишком расклеена, чтобы разобрать название исследовательского института и фамилию учёного, что позвонил ей аккурат между пятой и шестой серией очередной мыльной оперы, на седьмой ложке шоколадного мороженного. Новые исследования? Отлично, любимая работа всегда отвлечёт от душевных переживаний лучше, чем сладкое и глупые сериалы. Нужно будет уехать в длительную командировку? Конечно, не вопрос, дорожный фургончик давно никуда не выезжал и пылился где-то в гараже. Аляска? Чудесно! Двадцать семь километров к северу от парка Денали?
- Я согласна, могу выехать в любое время, - говорит Джейн в трубку, разыскивая на мобильном телефоне номер Дарси. Та, кажется, тоже слоняется без дела.
========== Глава 15. ==========
Расставаться с прошлым, каким бы оно ни было, всегда сложно. По степени испытываемой тяжести людей можно разделить на три категории. К первой относятся люди, назовем их консерваторами, которые тяжело принимают перемены. Любое изменение жизненного порядка запускает, по их мнению, цепь событий, ведущих к хаосу. Даже самое малейшее отступление от привычного вызывает у них ужас. И не важно, меняется ли президент в стране, или “Палмолив” перестает выпускать гель для душа с ароматом тыквы.
Вторых мы окрестим радикалами. Они врываются в привычную жизнь и ломают её к чертовой матери. Именно так, и не словом меньше. Сменить место жительства, профессию, машину, перестроить с нуля дом, потому что солнце светит не с того угла, для них легче легкого. Для них не существует будущего или завтра, они живут одним днем и, просыпаясь в самодельной палатке на берегу залива, могли засыпать в горной пещере.
И, наконец, третьи, пусть будут либералами. Это те люди, которые хорошо переносят перемены, но если есть возможность не отказываться от старого, пользуются ею. Выбирают тыквенный гель от другой фирмы, или переставляют кровать в комнате, чтобы солнце не светило в глаза. Они просто… живут?
Открывая дверь забегаловки “У Сьюзи” и выпуская в полуденный зной сытых клерков, Клинт причислял себя именно к радикалам. Сейчас он намерен с концами разорвать все связи с прошлым и открыть себя будущему. Первый шаг он уже сделал, бунтарски выдавив на щетку зубную пасту со вкусом граната вместо мятной. Да он прямо революционер!
Бобби ждала его в углу кафе, около кондиционера, и впору задуматься, как она смогла занять такое удобное место. Перед ней, на ярко-красном пластиковом столике, стояла белая чашка с кофе, Морс никогда не жаловала чай, считая его подкрашенной химией сеном. Сама Барбара выглядела отлично, но для подобного заведения нелепо. Короткое строгое платье, туфли на каблуке и стильные солнцезащитные очки, придерживающие светлые пышные волосы. У руки лежал плоский клатч в тон платью. Ноги закинуты одна на другую, но даже эта развязная поза в подобном платье не выглядит вульгарной. Каждый, кто смотрел на неё, невольно задумывался, сколько же денег тратит на себя эта красотка, и почему она сидит здесь. Клинт представил, как сам сейчас подойдет к ней и сядет рядом - обычный парень в простых джинсах и майке. С другой стороны, какая разница кто во что одет. Важно, что сегодня они наконец все решат и разойдутся. Не нужно думать, что он не рад видеть Барбару в добром здравии. Он очень рад, она хороший человек, хотя и яда на её языке хватит на всех кобр и гадюк в мире. Она отличный агент, с огромным опытом полевой и, самое главное, бюрократической работы. По крайней мере, она быстро и без ошибок писала отчеты, когда сам Бартон зависал над стопкой листов на несколько часов, а потом удивлялся, почему вместо детальной росписи действий все белое пространство заполнено нецензурными словечками, рисунками и прочими каракулями.
Заметив его, Бобби опускает ноги, ставит их прямо, плотно сдвинув колени. Её красиво отчерченные губы сжимаются в тонкую линию, а из глаз пропадает выражение скуки и вселенской скорби. Клинт больше не медлит, он достаточно хорошо знает эту женщину, чтобы сказать – она готова к разговору, и разговор этот будет очень серьезным, несмотря на довольно расслабленную обстановку вокруг.
