- Барбара, - он подходит к столику и приветственно кивает бывшей жене, прежде чем отодвинуть стул и сесть. Пластиковое подобие места для сидения противно скрипит ножками по кафельному полу, этот звук бьет по мозгам, и впервые Бартон жалеет, что назначил встречу именно здесь. Да, ему хотелось уколоть Барбару, показать, что он обо всем этом думает, он думал, что этим выбором будто скажет Алисе: “Она больше ничего для меня не значит”, проявит свою бунтарскую натуру. Но это было глупо, достойно взбалмошного мальчишки, а не взрослого мужчины. Он прикидывает, можно ли ещё предложить поехать в более удобное место, или уже поздно.

- Клинт, - отвечает на приветствие Бобби, благосклонно кивая. Она всегда умела держать себя, в любых ситуациях. Даже в дешевых лохмотьях она могла вести себя, будто на ней надеты меха и парча. И сейчас она не покажет отвращения к месту встречи, она не в душном кафе, она в парадном зале Екатерининского дворца, и перед ней не гадкий кофе, а отборная арабика. Да и какая разница, где сообщить Клинту Бартону новость, которая должна перевернуть весь его мир.

Барбара помнит, как чувствовала себя в день их встречи. Помнит, как вышла, ожидая увидеть рядом с ним кого угодно, но не девочку. Между ними стояла совсем девчонка, ей только плюшевого мишку под мышку, косички и веселый треп про мир во всем мире, права меньшинств и тропические леса. Уже после, используя старые связи и вроде бы дружбу, она узнала от агента по имени Мэри чуть больше. Алиса Шутер, уровень доступа не самый высокий, вроде бы четвертый, как у рядовых агентов или новичков, снайпер, переведена с Севера. Оставалось только удивляться, чем и в каком возрасте эта девочка провинилась настолько, что её отправили служить в такую окраину, где кроме криокамер с особенными заключенными, которые в силу обстоятельств уже никак не могут о себе заявить, постоянного холода и редких аборигенов ничего нет. Обычный человек, совершенно обычная до мозга костей девушка, начавшая свою карьеру в самом секретном учреждении мира. Неужели в Бартоне все же проснулся родительский инстинкт, и он взял под опеку девочку. Лучше бы взял парня, крепкого и сильного, если кому и передавать свои навыки и опыт, если так захочется, то хотя бы равному, чтобы не бояться сломать что-то партнеру по спаррингу во время тренировок. Как смешно, Соколиный Глаз и его маленький Соколиный Глазик. Но вторая вроде-бы-подруга Кимберли, известная сплетница, рассказала, как беспокоился Клинт, когда после несчастного случая во время задания девочка попала в реанимацию. Привязанность! Какая глупость, если хочешь быть хорошим агентом, то выбери, нужны ли тебе эмоции, дурманящие мозг, или вечное сияние чистого разума. Еще один довод в пользу того, чтобы взять шефство над мужчиной. Что ж, значит ли это, что Бартон всегда хотел дочку, чтобы возиться с платьицами и ленточками? С небольшим опозданием, но такая возможность у него сейчас будет.

К ним подошла официантка – немолодая, густо накрашенная женщина в форменном белом переднике с рюшами. Она поздоровалась хриплым от постоянного курения (из кармана торчала открытая пачка сигарет, а от неё самой пахло дикой смесью табака, пота и дешевых резких духов) голосом и протянула Соколу меню.

- Принесите мне, пожалуйста, кофе, - опередил он вопрос. – Черный, крепкий, без сахара и молока.

Женщина удалилась, удивленно посмотрев на них: больно эти люди выделялись из группы постоянных посетителей этого заведения. В этом районе есть места дороже и чище, где лучше работает кондиционер, не так густо загружена парковка и больше ассортимент в меню. Но что же, возможно мужчина, который одет чуть проще своей дамы, оставит ей чаевые. В том, что ни цента не оставит богато одетая женщина, да ещё и предъявит претензии к качеству обслуживания, она уверена.

- Итак, я слушаю вас, мисс Морс, - Барбара даже не удивилась тому, как её назвали. Клинт все не мог связаться с адвокатом и узнать, что с их разводом. Они не были разведены на момент “смерти” Бобби, но вместе уже не жили, даже хорошими друзьями не были. Если их брак еще в силе, то необходимо уладить все эти вопросы как можно скорее. Ему совершенно не хотелось попасть в дурную ситуацию. Нет, он отлично знает, что Алиса не потребует официального брака, знает, что сам будет долго взвешивать все “за” и “против” и возможно не решится. Но неприятно осознавать, что он вступил в новые отношения, не закрыв счета по старым.

- Не ёрничай, Клинт, - попросила женщина, сверкнув глазами, в которых отразилась толика льда. – Я позвала тебя не для того, чтобы снова ссориться.

- Тогда для чего?

- Как ты помнишь, единственная моя попытка забеременеть окончилась плохо.

Клинт помнил, он никогда не забывал этого момента. Он закрывает глаза и воскрешает в памяти обстановку. Раннее утро, шум города под окнами их маленькой квартиры, уютного семейного гнездышка Пересмешницы и Сокола. Круглый кухонный стол, аромат кофе и свежей выпечки из пекарни, что расположена в доме напротив. До начала сборов еще пара часов, которые можно провести вот так: спокойно, никуда не торопясь. Он помнил блестящие глаза Бобби, её шальную улыбку и воркующий голос: “Милый… У нас будет ребенок”. Походы в магазины для новорожденных, крохотные пинетки, что теряются в большой мужской ладони, непривычное ощущение нежной пряжи и легкого хлопка. В следующий момент – густая кровь, текущая по ногам женщины, белее полотна лицо, острое ощущение, что с ребенком что-то не так, часы в приемном покое, растянувшиеся на годы, пока врачи осматривали миссис Бартон, когда она пожаловалась на острую боль внизу живота.

- Зачем ты говоришь об этом? – холодно спрашивает Клинт. Он злится, зачем его заставляют вспоминать такие страшные вещи. Или Барбара узнала, и теперь хочет ещё раз напомнить, что он выбрал женщину, которая тоже не сможет дать ему потомства.

- Ты помнишь, что мне потом сказали? Что я не смогу больше иметь детей, - ровно продолжила Пересмешница, сверля его взглядом.

- Я помню всё, - с нажимом, с вызовом ответил он. – Видит Бог, Барбара, если ты не закончишь с этим расшаркиванием, я уйду и обращусь в полицию с заявлением на незаконное проникновение на частную собственность, - Клинт приготовился встать, понимая, что зря теряет время. За эти годы характер этой женщины испортился еще больше, превратив её в злобную сучку, которая не может вовремя остановиться.

- Я смогла забеременеть и родить! – почти выкрикивает Бобби, понимая, что дальше тянуть нельзя.

Мерный гул разговоров резко стихает. Официантка ставит белую чашку с кофе перед растерянным мужчиной и старается как можно быстрее уйти, тихо бросив: “Ваш кофе, сэр”.

- Повтори? – просит Клинт, придвигаясь ближе, заставляя грубые ножки стула скрежетать по полу, по слуху, по нервам.

- Я смогла забеременеть и родить, - уже спокойнее повторяет Бобби. – Но к тому времени я уже была в программе подготовки к заданию, я уже была “мертва”, поэтому никто не узнал о Нэнси. Наши кураторы, они… - женщина неслышно всхлипнула и легким, таким естественным движением потрогала подушечками пальцев под нижними веками. - Никто не хотел рисковать, понимаешь. И мне сбавили нагрузку, дали больше теории в ущерб практики, ввели в поле позднее, моё место занял другой агент. Я должна была внедриться в один клан, меня внедрили в другой.

- Где ребенок? – слова давались с трудом, приходилось буквально выдавливать из себя воздух вместе со звуками, оформляя в человеческий голос рычание, что рвалось наружу.

- Миннеаполис. Мне пришлось отдать её в приемную семью, - женщина достала из клатча знакомую фотокарточку, но в случае с Клинтом положила её на стол изображением вверх. – Её зовут Нэнси, ей десять, она ходит в танцевальную школу и хочет стать балериной. У неё хорошие родители, они занимаются организацией торжеств и флористикой. У них есть сын, старше Нэнси на два года.

- Зачем ты рассказываешь мне об этом? – мужчина повертел фотографию в руках, словно пытался найти изъян в этой карточке, признаки подделки. Словно думал, что сейчас изображение улыбчивой девочки исчезнет, а Барбара рассмеется ему в лицо.