- Ноги мне на колени. Сама.
Ал обхватывает ладонями край кушетки, сосредотачивается на этом задании. Правое колено чуть дергается вверх, но недостаточно, чтобы совершить нужное движение.
- Попробуй постепенно, - смягчается Беннер. – Сначала пошевели пальцами.
У неё уходит достаточно много времени и сил, чтобы сделать это, но она побеждает собственное тело. Ноги выпрямляются, пятки оказываются на коленях мужчины.
- Все гораздо лучше, чем я ожидал. Сейчас посмотрим, как заживает, - говорит Брюс самому себе, распутывая бинт. – Расскажи мне, что ты видишь, - теперь он обращается к Алисе, он поднимает голову, и взгляд его теплеет, теперь нет той странной настороженности, есть только обычный Брюс. – Осмотри комнату, расскажи мне, какие выводы ты сделаешь.
Ал хочет спросить: зачем? Что он хочет проверить? Работает ли еще её мозг как работал прежде, может ли она говорить, насколько ей хватит объема легких, узнает ли она место?
- Голова, Шутер, включай голову.
- Подсолнухи… - хрипит она. – Воду меняли уже несколько раз, если смотреть на белый налет на стеклянной вазе. Это не больничная палата, но и не Башня. Пахнет морем. Мы в Майами? Ты плохо выглядишь, спишь урывками, но кто-то тебя заставляет спать и есть, значит, Бетти осталась здесь. Ты меня боишься, хотя и знаешь, что я не причиню тебе вреда. Значит, дело не в Алисе Шутер, а в каниме. Поэтому я связана. Что произошло?
Брюс снимает бинты окончательно. Ноги Алисы – сплошной радужный синяк с алыми полосками шрамов. Она хватается за перебинтованное горло, потом за остриженную голову, смотрит на свои руки, задирает рукава, чтобы посмотреть на чешую, лезет непослушными пальцами к запястьям, зажимает их между большим и указательным, боясь своих предположений. Ей нужна привычная боль от чипов, что связывают с Шальной, но её нет. Вопль ужаса и отчаяния выходит страшным сипом на ультразвуке, Алиса закрывает рот ладонью, звук разрывает её голову. Она складывается пополам, утыкается лбом в собственные колени.
- Тише, я здесь, - успокаивающе произносит доктор Беннер, накрывая широкой ладонью бритую макушку. – Все хорошо, мы со всем справимся. Ты ведь всегда со всем справлялась. Такая умная и сильная девочка, только недоверчивая, но что поделать.
Алиса успокаивается так же резко. Она отталкивается руками от своих колен и выпрямляется. Щеки сухие, в её организме просто нет воды на слезы. Алиса не понимает, она растеряна и напугана, она пытается осознать, но данных не хватает, между последним воспоминанием и сегодняшним днём провал, огромная черная дыра.
- Что произошло? – спрашивает она.
- Ал, я не думаю, что тебе нужно знать об этом прямо сейчас…
- Брюс. Пожалуйста, - отрывисто произносит Ал.
Беймакс за спиной Беннера говорит что-то об участившемся пульсе и повешенной тревожности, но никто на него не реагирует. Тогда доктору приходится рассказать о поисках в лесу, том, как они нашли “гнездо”, о помешательстве каним. О том, что пришлось сделать, чтобы остановить Шутер.
Они легко вывели обратную формулу – помогли расчеты Бетти и мозговой штурм генетиков. Немного измененный процесс стазиса, когда все действия притормаживались, и они могли оперативно отследить негативные образования – до определенного момента все шло нормально. Чешуя осыпалась, появлялась новая чистая кожа. Костяные наросты на голове и спине размягчались, отделялись от тела, как корка на ране. Проблемы были с хвостом, зубами и крыльями, но их они собирались просто ампутировать, когда организм не будет потревожен. Довести процесс до конца им не удалось. Алиса спала в своём “хрустальном” гробу, а в это время, получив дополнительный стимул, клетки начали перерождаться, отторгая и борясь с навязанными изменениями. Воспалительный процесс грозился не только пустить все труды насмарку, но и убить её. Было принято решение прервать стазис и провести ампутацию немедленно. Алиса хорошо перенесла все операции, не просыпаясь после наркоза. И когда все было позади, пришли новые проблемы: перестали срастаться поврежденные кости, кажется, что костная ткань “забыла” что должна делать в случае переломов.
- Мы разобрали тебя и собрали заново, если сказать проще, - вздохнул доктор. - Некоторые твои кости искусственные, из биологического пластика. Например, лопатки - то, что должно было быть крыльями, прорастало как бы сквозь них. Особые сложности были с ногами, мы полностью заменили все, что ниже колен. Нервы, мышцы – все осталось на месте, но вопрос о том, сможешь ли ты ходить, до сих пор открыт.
Брюс откатывается чуть назад, просит двигать ступнями и пальцами, толкать или прижимать его ладонь. Как ни странно, но ноги двигаются, мышцы “вспоминают” движения. Алиса знает, что её пощадили, что о многом доктор умолчал. Она знает, но не спрашивает.
- Я хочу попробовать встать, - сказала Ал, опуская ноги вниз.
- Нет. Тебе лучше отдохнуть, - строго произнес Брюс. - Ал, я определено не хочу, чтобы ты испытывала себя на прочность. Ты нужна нам целая…
- А не целая уже не нужна, - съязвила она, морщась.
- Ты нужна нам любая. Но будет лучше, если ты не станешь вредить себе больше, чем уже есть.
Вдруг, он обнял её, прижал голову к своему плечу, осторожно обхватил ладонями плечи. Алисе показалось это странным – Брюс никогда не обнимал её первым, он вообще был против любых посягательств на личное пространство, только для неё делал исключения. И сейчас – сам! Мысли, описывающие различные версии такой разительной перемены, опережали одна другую.
- Я по тебе скучал, - сказал мужчина. Ал едва смогла поднять руки и обнять его в ответ. – Но это не значит, что я не злюсь. Ты едва не убила себя. Опять. И что ты пыталась этим доказать?
Девушка молчала, предпочитая прятаться от ответов в воротнике мягкой рубашки Брюса и его запахе.
- Помнишь, что ты сказала мне на рождественской вечеринке? – предпринял еще одну попытку мужчина.
- Что ты единственный врач, которому я доверяю? – пробубнила Ал.
- Я, может, и не понимаю в психиатрии, поэтому прощаю тебе Мэри Маккини, - на этих словах девушка дернулась, но не решилась отпустить доктора. – Но с пропажей чувствительности я бы тебе помог.
Они проводят еще несколько тестов, выясняя, что нервная система работает нормально и передает информацию о вкусах, запахах и прикосновениях без сбоев. Брюс заставляет девушку мыслить громоздкими конструкциями, будто целостность словарного запаса подскажет, насколько поврежден мозг. Он говорит кодовую фразу для Беймакса, и надувной робот послушно уходит в свой чемодан.
- Брюс! – окликает девушка, когда доктор собирается уходить. – Я люблю тебя.
- Я знаю, - мягко улыбается мужчина. – Я тоже тебя люблю. Спасибо, что защищаешь меня.
Шутер поднимает руки, распутывает бинты. Под слоями почти чистые запястья, только чуть виднеются прежние татуировки, если очень присмотреться. Старые шрамы едва видны, как и тонкие разрезы, через которые вытаскивали чипы. Тот, кто готовил её к превращению, разорвал связь с Шальной. Винтовка стоит в оружейной Бартона, и Алиса старается не думать об отчаянии лучника, когда он понял, что её оружие теперь простой кусок металлолома.
Какой-то промежуток времени Алиса честно пытается спать. Она проваливается на короткие секунды в темноту, но тут же суматошно открывает глаза. На той стороне мутные кровавые видения. Она устроила расправу в “гнезде”, и остановить её смогли только, когда сломали ноги и почти поджарили током. Она теперь угроза для своей семьи. Она вновь часовая бомба со свободным отсчетом.
Нет, думает Ал, нужно выбираться из этого бардака мыслей и угрызений совести. Ей нужно знать. Девушка решительно опускает ноги вниз.
Первый шаг, конечно, дается с трудом. Колени больно бьются об пол, но в руках достаточно сил, чтобы потянуться, Второй, третий… Она доходит до неприметной двери, не той, что привела Брюса. Кажется, это жилая комната переделана под палату. Значит, за этой дверью ванная комната. Алиса держится за раковину и смотрит на себя в зеркало. Некоторые люди специально продают себя для лайков в соц.сетях и повышенного внимания. То, что смотрит на Шутер, отражаясь от тонкого слоя серебра, занимало бы верхние строчки в рейтинге фриков три или четыре месяца минимум. Она еще раз убеждается, что зомби-апокалипсис имеет место быть в каком-либо ближнем будущем.
