Вновь заснуть не получается, вопросов в голове с каждой секундой все больше и больше, Ал нещадно будит свою память, пытаясь понять, как она здесь оказалась и что последнее она помнит. Выходит только, что последним была отчаянная борьба за безопасность Брюса Беннера, итогом которой стало убийство Стернса.

Шутер рассматривает свои руки, только сейчас понимая, что её тело вновь изменилось. Кожа розовая и тонкая, будто затягивается после раны, но человеческая, кончики пальцев темные, но с нормальными ногтевыми пластинами. И запястья перебинтованы. Только под широкими рукавами она замечает участок с осыпающейся чешуей, под которой свежая новая кожа. Значит, они сумели найти способ вернуть её в нормальный человеческий вид! Радость от возвращения окончательно лишает её сна. Ал трогает верхнюю губу, прощупывая челюсть, улыбается, понимая, что ни лишнего ряда зубов, ни тонкой ниточки ядовитой железы нет, только тоненькие поджившие ранки в уголках губ и внутри, над челюстью. Когда она хочет зарыться пальцами в волосы, чтобы проверить их длину, а наталкивается на колючий жесткий ёжик, да еще и с широкой чистой полосой посередине черепа, радости убавляется. Она дышит часто и с хрипами, пытаясь пережить приступ паники, это глупо на самом деле… Но если не удалось сохранить волосы, то что еще отняло у неё это превращение? Ал была красивой, хотя и не считала себя такой, и волосы – ярко-рыжие, густые и здоровые - всегда были её гордостью, а теперь… Нет, это не важно, Клинт полюбил её не за красоту, он сам говорил, что это просто приятный бонус, и в команде она не из-за того. Больше, чем за красоту, она волнуется за своё состояние. Мышцы слабые, едва реагируют на команды к движению, она вновь сильно потеряла в весе, неизвестно, как много времени уйдет на восстановление утерянных навыков. Ей очень хочется верить в то, что она нужна команде как можно скорее.

Линия на кардиомониторе в этот момент подскакивает. Алиса коротко произносит “ай”, понимая, что слишком разнервничалась. В этот момент причин для переживаний становится гораздо больше, потому что в темном углу её комнаты раскрывается небольшой чемоданчик, и из него надувается, словно воздушный шарик, зефирный человечек. Большое тело, короткие ручки и ножки, круглая голова, два глаза на “лице”… Как детская игрушка, даже механическая начинка, что холодом отдает по коже, не пугает. Маленькими неуклюжими шажками он подходит к постели, скрипя виниловой оболочкой.

- Привет, меня зовут Беймакс! Я ваш персональный помощник по уходу за здоровьем. Приступаю к работе по вашему сигналу “Ай!”, - зефирный робот поднимает вверх указательный палец (кажется, указательный, на его “руке” всего четыре пальца).

Ал снова приподнимается на локте и удивленно смотрит на это чудо.

- Выберите степень вашей боли по шкале от одного до десяти, - просит он. На “груди” Беймакса появилась таблица с рожицами. В зависимости от степени хмурости или радости над символом стояла цифра и менялся цвет. Ал уверенно нажала на пятую рожицу: может, она и была не форме, но в случае опасности могла добраться ползком до двери и позвать на помощь. Или сорвать счетчик пульса, запуская тревожную систему.

- Хорошо, мне нужно просканировать вас, чтобы, в сравнении с последними данными, выявить динамику лечения.

Девушка даже не успевает возмутиться, как Беймакс двигает головой в стороны, а после короткого анализа, говорит:

- Показатели хорошие, динамика положительная. Обнаружена сухость в горле. Показан легкий водный спрей.

После спрея со сладким вкусом стало значительно легче дышать и глотать.

- Спасибо, Бэймакс, - тихо сказала Алиса. Хотя в горле все равно, что наждаком прошлись, ощущался какой-то ком, который невозможно было проглотить. Шутер осторожно прощупывает шею, давит на некоторые участки и находит какое-то странное уплотнение под бинтами.

Робот чуть сощурил “глаза”, показывая, что улыбается. Огромная игрушка. Ал вновь опустилась на постель, используя в качестве подушки своё плечо, рассматривая Бэймакса. С робота взгляд соскользнул на подсолнухи, солнечные пятна в белой прохладной комнате. Все было прекрасно, только чуть болезненно, да и сбритые вновь волосы расстраивали, но Алисе было хорошо и спокойно… Ровно до того момента, как она решила проследить за трубкой капельницы, убегающей из переплетений пластыря и бинта на её руке. Капельница сама по себе не смущала, Шутер даже немного нравилось проводить часы, лежа на кровати, потому что в такие моменты можно ныть, что скучно, и заставлять Бартона читать вслух новости из Интернета или книги. Над кроватью, на стойке был закреплён пакет с лекарством, что маленькими капельками падал с довольно большим интервалом. Смущало название лекарства, означающее, что её медленно, но верно, накачивают транквилизатором.

Прошипев ругательство на аляскинском диалекте, единственном, который мог в полной мере отразить всю мощь её недовольства даже в таком состоянии, Ал потянулась к трубке.

- Это лекарство необходимо вам, - мягко произнес Бэймакс.

Девушка только фыркает, продолжая царапать пальцами намертво склеенный клубок пластыря, закрывающий катетер. Почему? Что она совершила, что её посадили на транквилизатор? Хотя, если подумать, то она была монстром, и она не помнит, как её нашли и привезли домой. Транквилизатор, связанные руки, роботизированный помощник по уходу за здоровьем, возможно, что и запертая бронированная дверь – то, что было бы нужно очнувшемуся монстру.

Чужие шаги за дверью, присутствие живого человека после долгого сна и бесчувственности ощущается ударами. Алиса не обращает на это внимания, пусть и начинают трястись пальцы, не справляющиеся с повязкой. Дверь открывается с лёгким щелчком, значит, все же не бронированная.

- Алиса? – неуверенно и немного боязливо зовет со спины голос Брюса Беннера.

С каких пор Брюс боится её? Что же она натворила?

- Прекрати! – теплые большие ладони легли на плечи, осторожно перевернули на спину. Ал часто заморгала, рассматривая нависшего над ней доктора Беннера. – Ты меня узнаешь?

Во всей этой ситуации больше всего хотелось пошутить, выкинуть что-нибудь такое, чтобы Брюс рассмеялся, а не смотрел так, будто только дай ему намёк на неадекватность и он прикажет Бэймаксу ударить её током. Большая зефирка или нет, кому как не ей знать, на что способны даже безобидные на вид механизмы.

- Брюс, - кивнула она, оставив мысли о шутках. Если даже он напуган, то, что говорить о ней и остальных. Ал дышит слишком часто, линия её сердцебиения, и без того изломанная, ломается еще сильнее, глаза щиплет, и страха так много на них двоих в одной комнате.

- Тише, тише, все хорошо, - говорит мужчина, быстро отцепляя иглу с лекарством.

Бэймакс отходит в сторону скрипящим облаком, позволяя доктору выдвигать ящики, убирать катетеры и провода. Брюс двигается быстро и свободно, и девушка очень рада его видеть, но усталость и страх берут своё.

- Садись, - говорит он.

Ал подтягивается на руках, двигается очень медленно, в какой-то момент она хочет попросить Брюса ей помочь, но видит, что при всём желании, он не должен этого делать. Значит, сама. Как после тяжелых операций ей нужно было непрестанно двигаться, чтобы узнать, прошли ли хирургические вмешательства без тяжелых последствий. Ноги не слушаются, ниже колен, кажется, их совсем нет, но она отбрасывает одеяло и понимает – они есть, только затянуты бинтами и, кажется, сильно изувечены. Ал собирает последние силы и концентрируется на ногах, тянется к ступням, пытается растереть непослушными руками, растянуть мышцы. Больно. Хорошо, что больно. Кровь приливает, мышцы “просыпаются”. Этого хватает, чтобы просто скинуть конечности с постели. Наконец, она садится прямо. Брюс развязывает тесемки на спине и осторожно касается позвоночника, большой зажившей раны на пояснице. Ал прослеживает его взгляд на своей коже, как его пальцы проводят тепловую линию в нескольких миллиметрах. Доктор подкатывает к себе небольшой табурет на колесиках, садится перед ней.