Ричард резко останавливается. Их дорога очень узкая и проходит через густой лес, если поднять голову, то даже неба не видно, так плотно закрывают его кроны деревьев.
— Тут недалеко до Умсу, — неопределенно машет он рукой.
Шутер послушно слезает и остается на месте, рассматривая дорогу. Снегоход делает сильный рывок вперед, водитель не справляется с управлением, пролетает по инерции какое-то расстояние и останавливается. Этого Ал хватает, чтобы перебраться на дерево и остаться наверху, наблюдая за ним. Она видит, как Ричард в недоумении оборачивается, видит, что её уже нет, снимает шапку, шепчет молитву и быстро уезжает. Датчик комбинезона на плече издает первый писк — запас тепла заканчивается, нужно скорее найти Джейн. Почти в это же время дурман от алкоголя, чуть приглушающий боль, рассеивается, обожженный бок взрывается с новой силой, желудок крутит пустым спазмом. Алиса закашливается в кулак, стараясь вести себя как можно тише. Может показаться странным, что раненная девушка, пусть даже и экспериментально усиленная, идет по лесу, окруженная темнотой и холодом. Сил нет, от голода и слабости, от тяжелой раны подкашиваются ноги, ей жарко, но датчик показывает, что температура тела падает. Странно, что она еще жива, что она еще передвигает ноги и думает нормально. Но с другой стороны все эти проблемы тела отвлекают от других мыслей. Она разберется со всем, только сейчас она должна передвигать ноги и искать своё спасение — вот и весь секрет. Жизнь любого человека это состязание на выносливость.
По колеям от снегохода Ал скоро добирается до небольшой поляны, в центре которой стоит дом-фургон. Дверь открыта, электрический свет заливает снег. Джейн Фостер, астрофизик, оказалась в глуши, далеко от привычной цивилизации, между древней Умсу (которая чуть больше Фиоры) и станцией, стоит на пороге в теплой куртке и пытается выпроводить Ричарда.
— Я видел сегодня призрака… — начал рассказывать он в попытке задержаться. — Представляешь, пристала ко мне на станции девушка. Подвези, мол, до Умсу. Сказала, что Френсин её звать. Я сразу заподозрил, что она не такая какая-то. Знаешь, высокая, голос шипящий, клянусь тебе, я видел раздвоенный язык, пальцы сильные, вцепилась в меня, я думал, на части разорвет, пока ехали… И машина по дороге еле-еле тащится, будто я тяжелое что везу. Я скорости прибавляю, а она не слушается, — он с раздражением пнул снег возле полозьев. — Так вот, едем мы, значит, вокруг все темнее и темнее становится… А она меня всё выспрашивает, куда, мол, еду, к какой такой Джейн?
— И что ты ей рассказал? — снисходительно вздохнула доктор Фостер.
— Я молчал, что рыба в пироге. Да и высадил её неподалеку от поворота на Умсу. Только, едва высадил, как дернулся мой снегоход, чуть меня не зашиб. Я повернулся на девчонку посмотреть, а её и нету, как в воду канула. Только слышу смех хриплый откуда-то сверху, будто задыхается кто.
— Может, она ушла быстро? Темно уже, ты и не заметил, — говорит Джейн.
— Говорю тебе, призрак это был. Разбудил кто-то духов в горах, вот и творится всякая чертовщина, — грубо проговорил мужчина. — Мстят нам за грехи. Девка эта, я слышал, почтальоном интересовалась, небось, её братья его и порешили, а она новую жертву выискивает.
Шутер всхлипывает в ладонь. Призрак, злой дух… Может, она действительно умерла, и сейчас её неуспокоенная душа рвется закончить свои дела и вернуться домой. Иногда можно избавиться от призраков, гоняющихся за тобой всю жизнь, если соберёшься с духом встретишься с ними лицом к лицу.
— Ричард, что за суеверия, — вздохнула Джейн. — Нет никаких призраков. Люди временами бывают страшнее любых монстров из сказок. Тебе пора ехать, — намёк уже более явный, в голосе вселенская усталость, и будь Джейн решительнее, то уже бы захлопнула дверь перед Ричардом. Но Фостер слишком хорошо воспитана, чтобы вытолкать человека, который привозит её продукты и вещи.
Вдалеке раздается вой, это волки выходят на ночную охоту. Джейн отступает на шаг и протягивает за дверь руку. Ал с её места не видно, но ей кажется, что там ружье. Кто бы отказался от оружия, когда опасность представляют не только злые духи, но и дикие животные. У Алисы только лук и стрелы, она стреляет настолько плохо, что может только отпугнуть или слегка оцарапать, но не убить. Не правы те, кто говорит, что стрелять из лука — как кататься на велосипеде, один раз научившись — уже не забудешь. Глупости, прошло почти пять лет, и Алиса не умеет ничего, она даже не уверена, что лук и стрелы сделаны правильно, что правильно сплетена и прикреплена тетива.
— Поезжай! — торопится Джейн. Она выключает фонарь над дверью, сворачивает навес, оглядывается по сторонам. — Давай же!
Ричард быстро садится на снегоход, заводит мотор. Если он поторопится, то доедет до Умсу и останется там до утра. Вой раздается вновь, чуть приглушаемый ревом мотора. По спине Шутер ползет мерзкий холодок из-за того, что тепло уже закончилось. Или из-за того, что почудилось ей в этом вое что-то странное. Она с трудом спускается вниз, тело будто деревянное, боль почти невыносимая и очень хочется спать. Снег кажется достаточно мягким, чтобы лечь и позволить укрыть себя пуховым одеялом, уснуть — и никогда не просыпаться. Это кажется хорошей перспективой, Алиса ступает в глубокий снег, её ноги подкашиваются, готовясь уронить тело в пушистое облако, но в голове что-то с силой ударяется о стенку черепа.
Она поднимает руку и стучится, удары получаются мягкими и глухими из-за перчаток. По ту сторону шуршит и щелкает замок, Джейн открывает со словами: «Ты что-то забыл, Ричард?», и замирает в ступоре. Они не встречались часто, но сейчас Алиса готова обернуться, чтобы убедиться, что вокруг не обреченное Чистилище. Вселенская усталость в голосе не послышалась, Джейн сейчас вся — один растерзанный нерв, она тает, истекая болью и безысходностью, отравой от убитой надежды. Вместо жажды деятельности в глазах пустота, черная воронка. Истинная боль — боль от потери света внутри себя. Хочется спросить: «Вы точно Джейн Фостер? Может, я ошиблась?». Хочется встряхнуть её, закричать: «О, боже, я не выдержу еще боли, Джейн! Почему, Джейн?»
— Алиса? — с сомнением спрашивает Джейн, светя на неё фонарем. — Ты ведь Алиса, верно?
— Верно, — кивает Ал. — Мне нужна твоя помощь.
В трейлере Джейн пахнет травяным чаем и выпечкой. Свободного пространства — только тонкая тропинка от выхода к кровати. Всё остальное завалено бумагами и фантиками, заставлено приборами, затянуто проводами. Снаружи дом кажется небольшим, но внутри всё размещено компактно и с умом. Налево от двери — рабочая зона со столом и небольшим угловым диваном, прямо перед дверью печка и мойка, чуть дальше постель, наверху, по всему периметру развешаны навесные ящики, где хранится большая часть вещей. Алиса оглядывается, неловко переступает с ноги на ногу, боится пошевелиться. Здесь едва хватает места для хрупкой Джейн, хватило бы и для Алисы, будь она в своём маленьком и компактном теле, но существо, в которое она превратилась, больше и несуразнее, уродливее, чем было до того. Алису тошнит от самой себя сильнее, чем от токсинов в организме.
Джейн суетится, расталкивая беспорядок по углам, расчищая место для гостьи. Она убирает коробку с мусором с дивана и приглашает Ал сесть.
— Будешь чай или кофе? — предлагает она, наливая в электрический чайник воду из большой бутыли и щелкая кнопкой.
— Кофе был бы не плох, — отвечает Шутер, с трудом размещая несуразные ноги под низким столом. Она стягивает куртку, поправляет сбившийся воротник водолазки, чтобы скрыть чешую, оставляет перчатки. Показывать Джейн то, что вошло в её дом, пока нет нужды. — Есть лекарства? Мне нужно жаропонижающее, обезболивающее… Всё, что сможешь найти.
Джейн осматривается по сторонам, пытаясь понять направление, хлопает ящиками, наконец, достаёт большой контейнер с красными крестом на боку. Ал перебирает блистеры и коробочки, флакончики ударяются друг о друга с мелодичным звоном, шуршат упаковки бинтов. Когда перед ней опускается большая чашка с крепким черным кофе — в руке горка разноцветных таблеток. Она никогда не думала, что дойдет до подобного. Горечь прокатывается по языку, тошноту удается сдержать с большим трудом, а кипяток обжигает горло. Взгляд сам собой останавливается на ярком пакете с зефиром, что лежит в стороне, и Джейн тут же разрывает его, кладёт рядом. Ал тянется взять кусочек, смотрит, как нежная пудра остается на грубом материале перчаток. Будто мир, оставшийся за гранью безумия, касается её. Первый укус, воздушная сладость тает в отравленной слюне, ощущения как от поцелуя. Ал на мгновение прикрывает глаза. Как давно она не чувствовала вкуса зефира, как давно она не ощущала как целуется Клинт. И она бы с радостью променяла целый пакет сладостей на один поцелуй. Странно есть сладости и думать о поцелуях, но когда лекарства утешили немного боль тела, боль в сердце вгрызлась с силой.
