— Удивительно, да? — продолжает он. — Через некоторое время действие препарата закончится, и боль, что ты не чувствуешь сейчас, накроет всей свой мощью. Через некоторое время боль станет нестерпимой, ты захочешь устраниться от неё, избавиться. И тогда ты расскажешь, как и почему ты оказалась в Г.И.Д.Ре.

— Так чего же боится… прости, боялась, твоя малышка? Беспомощности или смерти? — ядовито спрашивает Барбара. — Ох, какой у меня опасный маникюр, — она шевелит пальцами с воткнутыми иглами. — Не боишься, что эти ноготки выцарапают твои зоркие глазки, когда я выберусь отсюда.

— Нет, не боюсь, — расслаблено отвечает Клинт. Бобби лишила его последнего смысла в жизни, всего, что у него вообще было. И поэтому он больше ничего не боится.

— Твоя проблема в том, Бартон, что ты меряешь все старыми мерками. Думаешь, от того, что мы были женаты, я пощажу тебя? Да я бы прикончила тебя при нашей первой встрече, но ты притащил с собой эту девку, и пришлось оставить тебя в живых, я не была готова к заголовкам в газетах «Влюбленная пара погибла от рук грабителя!». Тогда пришлось выпустить близнецов, чтобы получить место в команде. Я ставила на твою детку, и все мои ожидания окупились с лихвой. Она оказалась более приятной мишенью, самой лёгкой.

По лицу женщины пробегает нервная дрожь, она поджимает губы, чуть кривит рот и шевелит кончиками пальцев. В этот момент лекарства прекращают действовать, и боль постепенно проникает по нервам в сознание.

— Потеря одного члена группы не должна приводить к её распаду, — голос чуть срывается, но Барбара держится, боль приходит постепенно, скоро её станет много. Не только иголки под ногтями, с новой силой проявит себя простреленная в двух местах нога. — Это только показывает, какие вы слабаки. Даже знаменитая агент Романофф скатилась до уровня пустоголовой мамаши. Раньше её знали как смертельную опасность — Чёрная Вдова, Славянская Тень, Красная Смерть! Когда я смотрю на эту брюхатую утку, то совершенно не вижу в ней отражение этих имен. У беременных от выброса гормонов что-то ломается в голове, они не видят мира за пределами своего младенчика. Мне повезло быть нормальной, сохранить ясную голову до конца.

— Так вот как ты утешила себя после выкидыша, — Клинт опускает ладони на стол, нависает недвижимой горой, давит. — Ты вбила себе в голову, что это даже на пользу. Ты вообще не хотела детей, так к чему вся эта игра с обручальными кольцами была вообще нужна?!

— А твоя девка хотела?! — кричит Бобби, дергаясь безрезультатно в сторону.

— Я бы заставил её захотеть, — твердо отвечает Клинт. — А теперь говори: когда тебя завербовали, и что ты успела передать Г.И.Д.Ре? — он основанием ладони проталкивает иглы чуть глубже в пальцы Морс, одна из иголок выходит наружу через ногтевую пластину.

— Ты идиот, Бартон. Бесполезная ты тряпка!

Клинт вырывает одну из иголок и безжалостно вонзает в сустав, добивает глубже по головку.

— Ты ведь знаешь, что я могу уклониться от ответа… — хрипит Бобби, едва сдерживая крик.

— А еще я знаю, что ты этого не сделаешь. Через несколько часов тебя заберет военное ведомство. Там о тебе позаботятся лучше, чем здесь.

— О, да, нам ли с тобой не знать, на что иногда способен извращенный человеческий мозг. Ты ведь должен быть хорошим персонажем. Ты должен фотографироваться с детишками на руках, читать лекции о здоровом образе жизни и открывать Нью-Йоркскую биржу. Но ты здесь, втыкаешь иголки мне под ногти, угрожаешь расправой. Какой ты после этого герой?

— ЩИТ больше нет. А команда… Я не герой, тебе ли не знать, и никогда не был.

— Тогда почему ты здесь? Почему ты допрашиваешь меня?

— Потому что я хочу убить тебя, разобрать на части, раскидать по всей комнате, чтобы от тебя ничего не осталось. Будешь упорствовать — я начну. Но ты будешь, поэтому буду и я.

Барбара не боится. Её не пугают угрозы, не пугает даже знание того, что Клинт может сделать. Камера в углу всего лишь для безопасности, если за ними и наблюдают, то не для того, чтобы помешать Клинту её убить. Никто не помешает Клинту её убить.

— Перед отправкой в Мадрипур, где я провела много невыносимых лет, ублажая местных бандитов, чтобы выведать информацию для любимого и бесценного ЩИТ. Ты помнишь Мадрипур? Завоеванный флибустьерами столетиями назад, его пиратское наследие развилось в систему правительства, либеральная политика которого признает практически любую деловую сделку. Мадрипур не признает выдачу преступников, что делает эту страну дипломатическим приютом для множества международных преступников и организаций, которые помогают поддерживать стабильность правительства через сложную коррупционную систему. Уродливое место. Первоначально я должна была отправиться в Европу, но не прошла психологическое тестирование, моё назначение было под угрозой, моя работа в ЩИТ на должности оперативника была под угрозой, а возвращаться к задохликам в тесную лабораторию, я не хотела. И всё из-за какого-то тестирования, из-за того, что я неверно ткнула карандашом в клетку! Из-за этого, а не из-за какой-то беременности мою отправку задержали. Я была в столовой, запивала нашим кофе свой провал, когда ко мне подсел агент Сет. Мы не были знакомы, но мне хотелось с кем-то поговорить. Через час он предложил мне встретиться в ангаре, сказал, что познакомит меня с человеком, который мне поможет.

— Кто это был? — Бартон, словно в награду, достал иголку из сустава и две из ногтя.

— Кажется, его звали Штрукер, у него был такой смешной монокль, будто вшитый в череп. Он рассказал, что считает верным распределение силы по организации, где она будет наиболее эффективна. Он говорил о великом будущем для человечества, о том, что нынешнее руководство ЩИТ заблудилось и видит его неверно. Организация должна быть сильной. Если отдельные люди этому мешают, то от них следует избавляться. Если мы служим одной цели, то должны делать это вместе. Любое сомнение ставит под вопрос сам суть организации. В Г.И.Д.Ре нет секретов, каждый знает, кто он и что делает, какие цели ставит руководство. Я слушала его и понимала что этот Штрукер прав. Он сказал, что в его планах изменить ЩИТ, сделать его сильнее, сказал, что у него есть поддержка в верхах, что если я присоединюсь к его деятельности, то узнаю больше. А на следующий день директор Пирс приказал провести повторное тестирование, которое я прошла успешно, получив назначение в Мадрипур. Люди Штрукера занимали там хорошее положение.

— Дальше. Что тебе было нужно здесь?

— Получить доступ к информации, что хранится в архивах Старка. Доступ к вашей команде. Найти слабые места, изучить возможности вербовки. Я решила, что попробую возобновить отношения с тобой, чтобы быстрее влиться в команду, придумала Нэнси. Но твоя детка сделала все до меня. Я прикончила талисман «Мстителей», и дела твоей команды покатились под откос…

…Стив резко жмет на клавишу отключения звука. То, что происходит по ту сторону объектива камеры, пугает его. Дело не в пытках, а в том, что он тоже верит её словам, и хочет разорвать лгунью. Только он же герой, он же национальный символ! Капитан Америка не может быть жестоким, он — воплощение справедливости!

— Мы действительно не герои, Стив, — успокаивающе говорит Наташа. — Я бы сработала чище. Или нет, учитывая, что она была агентом ЩИТ.

Роджерс, ничего не говоря, встает и уходит. Это слишком тяжело. Он чертов «Мститель», который не может отомстить за смерть своей дочери, которую на его глазах мучили и убивали. Потому что он должен поступать правильно. Жестокость порождает только жестокость, но милосердие, проявленное к преступнику, большая жестокость по отношению к его жертве. Незаметно он спускается в жилой отсек, останавливается у комнаты Баки. Дверь открывается через секунду, являя на пороге сонного, измученного болезнью Барнса.

— Разбудил? — виновато спрашивает Стив.

Баки трясет лохматой головой, зачесывает пятерней волосы назад. Доктор Чо, о которой говорил Брюс, собирает необходимые инструменты, изучает результаты исследований и должна прибыть из Сеула через три дня. До этого времени Баки держится только на лекарствах и снотворном.