Что оставалось делать Государю в этот страшный и ответственный момент, когда уже выражалось опасение за участь обеих столиц и говорили о переносе Ставки в Люботин?

Он, как Верховный вождь армии и флота и самодержавный Царь, обязан был сменить Верховное командование, несмотря на блестящие дарования, военные заслуги, громадную популярность Великого князя Николая Николаевича и свое уважение и любовь к нему. Государь очень колебался. Он первоначально настаивал лишь на замене начальника Штаба генерала Янушкевича генералом М.В. Алексеевым, но встретился с категорическим противодействием Великого князя какой-либо замене этого злополучного генерала.

Конечно, всего правильнее было заменить Великого князя кем-либо из выдавшихся на войне генералов (М.В. Алексеевым или Н.В. Рузским, например), но такая замена вызывала зависть других генералов и до известной степени оскорбляла бы Великого князя Николая Николаевича, подчеркивая неодобрение его действий самим будто Государем. При таких обстоятельствах Императору Николаю оставалось одно: принять номинально командование войсками лично[115], взяв начальником Штаба выдающегося и авторитетного генерала (назначен был М.В. Алексеев, возвращены к командованию Н.В. Рузский и Радко-Дмитриев). Великий князь Николай Николаевич не был просто отставлен, а назначен Наместником Кавказа и Главнокомандующим Кавказским фронтом — должность первостепенной важности ввиду предстоявших завоеваний в Малой Азии и необходимости их устройства. Назначение это вполне оправдалось блестящими результатами и распорядительностью Великого князя Николая Николаевича. Таким образом, труды и дарования Верховного Главнокомандующего были вполне оценены.

Государь не взял на себя командование войсками в благоприятный момент, в момент решительной победы, как ему это советовали, но в самую тяжелую и ответственную минуту. «Вы можете стать во главе войск, когда они будут входить в Берлин, — говорили Государю его министры, — но не рисковать возможностью поражения». Другими словами, Государю рекомендовалось присвоить себе славу победы, одержанной его полководцами, но отнюдь не разделять со своей армией ее тяжелого положения, — чисто «готтенготская мораль»… Государь держался другого мнения. Он охотно готов был предоставить всю славу победы своим генералам и осыпать их за то наградами, но не мог допустить окончательного поражения ради пощады личных самолюбий и для сохранения себя лично от всякой опасности и нареканий. Он предпочел лично взять на себя всю ответственность. И за этот смелый и благородный шаг его упрекают до сих пор.

Почему? Разве принятие Императором Николаем II Верховного командования повлекло за собой неудачи? Напротив. Неудачи как раз с этого времени прекратились. Ликвидирован был прорыв германской конницы под Молодечно и почти вся она была потоплена в болотах. Отбиты были все штурмы Двинска, несмотря на все упорство германцев (70 атак). А ведь перед тем все крепости падали одна за другой. Операция против Риги потерпела полную неудачу. В боях на Стыри и Стрыпе было остановлено австро-венгерское наступление (Макензена) и об эвакуации Киева больше речи не подымалось. Положение русской армии стало устойчивым. Продвижение германской армии прекратилось. Уже это было огромным успехом. И этим успехом армия всецело обязана была именно лично самому Государю, своим хладнокровием и спокойствием духа влившему силы в своих ближайших сотрудников. Это признавал сам генерал М.В. Алексеев (см.: Русская Летопись. Кн. 1. Париж, 1921. С. 167 и след.)[116]. Но в дальнейшем именно под командой Государя русская армия окончательно окрепла и перешла снова в наступление. Напомним о боях Брусилова в 1916 году, после которых фронт продвинулся на 70 верст вперед и была занята нами вся Буковина и снова часть Галиции. Напомним о боях на Стоходе, предпринятых для спасения Вердена, когда значительно был выпрямлен Русский фронт и снова спасена Франция. Не следует забывать и об успехах, совершенно исключительных, на Малоазиатском театре войны: разгроме турецких армий и взятии Эрзерума, а потом Трапезунда войсками генерала Н.Н. Юденича. Напомним, что именно при командовании Государя русская армия, несмотря на непрерывные бои и страшные предыдущие потери, вновь была собрана и реорганизована, перевооружена и снабжена таким военным материалом и в таком изобилии, о каких раньше не имели понятия. Эта огромная (до 12 млн. человек) армия к весне 1917 года была вполне готова к общему наступлению, которое вымело бы из России навсегда австро-германцев и покончило бы с центральными империями, если бы не злосчастная революция, устранившая с престола Николая II и вместе с тем уничтожившая и самую Россию.

Что это не фантазия, доказано историей: даже без России Франция и Англия (с поддержкой С. Штатов, но при поражении Сербии, Румынии и Италии) одержали полную победу над Германией и Австрией, — только война длилась на полтора года дольше. При участии России, конечно, победа была бы одержана раньше и она была бы несравненно полнее.

Итак, с точки зрения внешней политики царствование Николая II было из блестящих блестящим. Его политика должна была привести Россию к вершинам ее славы, к осуществлению всех ее исторических задач. А низложение Императора Николая, напротив, в руках бездарной «демократии» довело Россию до небывалого падения, лишило Россию всех ее завоеваний, начиная с Петра Великого, не говоря уже о лишении плодов всех усилий и затрат, сделанных в Мировую войну. Все пошло прахом, и Россия отодвинулась почти к границам бывшего Московского царства (кстати, ее столицу снова перенесли в Москву), не только ничего не приобретя, но потеряв всю Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, Польшу с частями Белоруссии и Малороссии, Бессарабию и Карскую область с низведением населения почти в 190 млн. человек только до 140 млн., тогда как при нормальном приросте населения и без потери своих территорий Россия должна была бы теперь (1928) иметь не менее 220 млн. человек.

Что сделано было Императором Николаем II во внутренней политике? В этом отношении царствование Николая II представляет, быть может, единственную страницу в нашей истории по достигнутым результатам в смысле экономического и культурного подъема страны. Прежде всего бросается в глаза огромный рост населения. Он дошел, по официальным подсчетам, со 120 млн. душ (1894) до почти 190 млн. душ (1917), то есть за время царствования Императора Николая II составил около 70 млн. душ — цифра, превышающая все население тогдашней Германской Империи (менее 67 млн. душ). В стране несвободной, экономически не развивающейся такой рост населения невозможен: ему нечем будет прокормиться, будет неизбежная массовая эмиграция, будут наблюдаться голодовки, эпидемии, понижение среднего уровня благосостояния. В период 1894–1916 годов мы наблюдаем обратное: голодовки в России, которые в прежнее время все же иногда наблюдались (как последствия неурожаев), в царствование Николая II исчезают вовсе: конечно, были и неурожайные года (неизбежные по местам вследствие громадной территории Империи и ее в общем континентального, засушливого климата), но они не влекли за собою больше голода, запасы продовольствия в стране всегда были громадны, организация доставки его в местности, пострадавшие от неурожая, была отлично налажена, блестящие финансы всегда позволяли роскошь сверхсметных ассигновок для оказания помощи населению. Уровень благосостояния населения сильно поднялся, что доказывается огромным увеличением его сбережений, ростом государственного бюджета, повышением урожайности хлебов, ростом промышленности и торговли, в том числе торговли внешней, исчезновением недоимок по прямым налогам — этого верного показателя бедности плательщиков и т. д.