Синеглазой начинает казаться, что Бейлиш мог что-то подмешать ей в еду или вино, когда она тает, ощущая вырисовываемые на теле узоры. Её сознание будто заволакивает туманом, когда она подрагивает, отчаянно кусая губы. Лучше она прокусит их до крови, чем закричит от того, насколько невыносимо хорошо становится от умелых ласк. Санса слабее этого, потому что, сдаваясь, она закрывает глаза и подается бедрами навстречу пальцам Бейлиша, ощутившим какой мокрой она стала для него.
Цепляясь пальцами за его плечо, ей хочется закричать, признавая правоту его слов. Хочется подтвердить каждое из них, хныкая от яркого удовольствия, когда он вводит умелые пальцы в лоно. Всхлипывая, она поводит бедрами, с наслаждением чувствуя их глубже, когда он мучительно медленно и томительно сладко двигал ими внутри в выверенном ритме. Если бы не идиотская Старковская гордость, она бы умоляла его не останавливаться. Если бы не воспитание, она бы стонала о том, насколько сильно ей нравится чувствовать, как он трахает ее пальцами, подготавливая и растягивая для своего члена.
В какой-то момент, когда Петир коснулся особенно чувствительной плоти, она все же не сдержалась и, напряженно выгнувшись всем телом, едва слышно всхлипнула. Почти сразу же после этого, вцепилась хрупкими пальцами в его запястья и громко застонала. Жар, охвативший тело, постепенно скатывался вниз, превращаясь в тугой комок желания. Разметав волосы по подушкам, она неосознанно извивалась на простынях, царапая запястья Пересмешника ногтями, лишь бы он не прекратил этой пытки, лишь бы не остановился.
Хватая приоткрытыми губами воздух, Санса всхлипывала и хныкала, прижимаясь теснее к ладони мужчины. Она дрожала от напряжения, в котором находилась, ожидая разрядки. Ей казалось, что он может свести с ума, играя губами и языком с комочками сосков. И только когда огненный клубок внутри готов вот-вот разорваться, оглушая и ослепляя ее, когда она широко распахнутыми глазами смотрит перед собой и практически не видит очертаний комнаты, Бейлиш внезапно останавливается.
Не понимая, почему он вновь оставляет ее, подведя к самому краю, девушка обвивает тонкими руками его плечи. Лукавство, в его взгляде обещает ей массу наслаждения, и она, уже не сомневаясь, жаждет его. Глубоко вдыхая, она успокаивается, наблюдая из-за полуопущенных ресниц, как он устраивается между ее широко разведенных ног. Не понимая, к чему он медлит, Санса едва уловимо хмурится. Она хочет ответь ему той же фразой, что произнесла когда-то, той же фразой, которую услышала от него и которая запомнилась ей навсегда. Но вместо этого с ее губ срывается судорожный вздох.
Старк тянется к нему всем телом, обвивает руками за плечи и шею, закидывает ножку на его бедра и прижимается телом к телу, улыбаясь его хриплому стону, полному желания. Проводя пальцами по его седому виску, она широко распахивает ресницы, ощущая, насколько медленно он заполняет ее в этот раз, смотря в глаза. Он будто бы хочет получить ее целиком, вместе со всеми потаенными мыслями, будто бы хочет ее душу, не отрывая взгляда, когда замирает глубоко внутри.
– Петир… – его имя бьется на краю сознания, когда она сжимает пальцами его волосы и двигается навстречу, касаясь его губ своим судорожным дыханием.
При свете дня все происходит совсем не так, как ночью. Жадность и нетерпеливость мужчины сменяется на плавные, почти нежные движения, которыми он то движется назад, полностью выходя из лона, то неторопливо, сантиметр за сантиметром проникает обратно, заполняя ее до основания.
Ведя ладонью по спине Бейлиша, хрипло постанывая в его губы и теряя голову от пьянящих поцелуев, она вскрикивает, стоит ему увеличить темп. Зажмуриваясь, Санса упирается лбом в подбородок мужчины и подталкивает бедра вверх, не в силах вынести ощущений, переполняющих ее.
И снова его слова воспринимаются ею почти как приказ. Она тут же открывает глаза и позволяет ему оценить масштаб своего падения, не скрывая желания, раздирающего ее изнутри. Ей не удается сдержать сдавленного вскрика, с которым она цепляется за его плечи, понимая, что еще нескольких его движений ей хватит для того, чтобы разлететься на тысячи осколков. Расширившимися зрачками она смотрит в серо-зеленые глаза, хныкая от каждого толчка, отзывающегося в теле дрожью.
Несколькими секундами позже, она уже не отличает того, кто первым срывается с этой качели и летит вниз. Его дрожь передается ей, когда Петир хрипло не то стонет, не то рычит, прижимаясь лбом к ее плечу и заполняя изнутри. Обессиленно ее стройная нога соскальзывает с его бедер. Продолжая обнимать его за плечи и поглаживать по спине, Санса постепенно приходит в себя.
Она больше не могла отрицать истины, из-за которой ненависть к себе только увеличивалась. Ее ужасная правда заключалась в том, что она принадлежала Бейлишу с того момента, как он предложил ей уплыть на его корабле. Не говоря уже о том, как она замирала позднее, когда он спустился в ней каюту, дабы побеседовать. Когда корабль с пересмешником на парусе плыл в Долину, уже тогда она была его.
Ее дыхание почти выравнивается, когда Бейлиш перекатывается на спину и привлекает ее к себе, мягко проводя пальцами по лицу. Она позволяет себе расслабиться и сразу же жалеет об этом, потому что его тихие слова резко возвращают с небес на землю.
Чувствуя боль от падения с огромной высоты, волчица бросает на мужчину взгляд, в котором переплетаются ничем не прикрытые чувства, всколыхнувшиеся в ней. Всего лишь трофей – вот кто она для него. Глупая пташка. Еще минуту назад она беспечно лежала бы на его груди и млела от пальцев, путающихся в волосах. А теперь взгляд синих глаз был напряженно уставлен на Мизинца.
Старк кривит губы в ухмылке, мысленно благодаря мужчину за это отрезвление.
– А как же мои люди? – когда она заговаривает, голос чуть хрипит. Ей приходится сглотнуть, дабы избавиться от этого. – Форрестеры и Талли? Где место им?
Понимая, что Лорд-Протектор Долины не собирался задерживаться в Винтерфелле, отданному Сноу, больше необходимого, она все же не была готова к этому разговору в первый же день после свадьбы. В эту минуту она ненавидела пересмешника за нарушение хрупкого покоя, который она почувствовала впервые за все это время. Играючи он испортил себе же шанс на приручение.
– Их место на Севере, – пользуясь молчанием мужчины, она сама ответила на свои вопросы. – Вы прекрасно знаете это, Лорд Бейлиш.
Прекрасно помня, как ему не нравилось, когда она называла его таким образом, Старк намеренно возвращалась к старому обращению. Выскальзывая из его объятий, рыжеволосая наклонилась и подхватила с пола рубашку Пересмешника. Стыдливо прикрываясь тканью, она прикусила губу, понимая, что прежде чем спускаться на завтрак, нужно смыть с себя все следы бурно проведенной ночи. И утра.
– Прикажите наполнить бадью водой, – не оборачиваясь к супругу, она торопливо надела его рубашку и устроилась поверх мягкого волчьего меха, на самом краю кровати.
Вытянув стройные длинные ноги, она раздраженным взглядом окинула покои. Кроме той одежды, в которой она пришла сюда накануне, в комнатах, отведенных Бейлишу, не было ни одной ее вещи.
Когда Лорд Харренхолла откинул с себя шкуры и поднялся с кровати, Санса отвела взгляд, делая глубокий вдох. Она повернула голову в другую сторону, притворяясь, будто сброшенное платье было ей чрезвычайно интересно, в отличие от обнаженного мужчины, с усмешкой на губах накинувшего на плечи халат.
Будь проклята эта самая усмешка, маской заставшая на его лице!
Удивительно, как быстро мужчине удалось наткнуться на прислугу. Такое ощущение, что его «пташки» были рядом с ним круглосуточно. Глядя на то, как мужчина вернулся, меньше чем через пару минут, Старк с язвительной злобой подумала о том, нет ли кого из людей Бейлиша под кроватью или в шкафу.
Молча уставившись в огонь, растопленный расторопной девушкой в камине, она не смотрела за тем, как слуги споро заполняли бадью горячей водой, от которой тонкими струйками поднимался ароматный пар. Ей не было дела до того, как молоденькая девушка-служанка, заплетавшая ей вчера косу, аккуратно раскладывала на кресле разбросанные накануне вещи. Не смотрела она и на то, как Лорд-Протектор Долины молча стоял напротив окна, всматриваясь в открывающийся из него вид. Горечь и разочарование, которые только начали отступать, вновь вернулись на свое место, отравляя бегущую по вена кровь.
