Санса… ее имя горчит на языке, оставляя на губах легкий аромат летних трав, отдавая лимонными нотками, которые она так любит. Санса… его летняя девочка, застывшая из-за сковавших ее душу морозов. Но он все еще надеялся на то, что со временем ему удастся растопить этот лед.
Толчок, еще один, и вот его тело вздрагивает, накрываемое волной оглушающего оргазма, срывая с его губ хриплый стон, больше походивший на рык. Он прижимается лбом к ее плечу, чувствуя, как дрожит ее тело, словно где-то глубоко внутри нее лопнула струна, которая была натянута до предела.
Спустя пару минут, Пересмешник перекатывается на спину, увлекая за собой рыжеволосую и плавно очерчивая контур ее лица, негромко произносит:
– Скоро нам предстоит покинуть Винтерфелл.
Санса вскидывает на него взгляд, в котором явно читалось недоумение, смешанное с толикой обиды, заставляя его едва уловимо выдохнуть. Петир запускает пальцы в ее рыжие кудри, плавно перебирая их, путаясь, и негромко отвечает на застывший в устремленном на него взгляде вопрос:
– Рыцарям Долины не место на Севере.
Она не видела сестру с тех самых пор, как та сбежала прямо с урока танцев. Тогда она была недовольна поведением Арьи, столь не подходящим для юной леди, но сейчас рыжеволосая была рада видеть сестру на пороге. Арья оказалась именно такой, какой ее описывала Бриенна. Подросшая, больше похожая на пацаненка, Старк выглядела все такой же задирой, как раньше. И только в ее взгляде, обращенном на Сансу, застыло нечто, чему у старшей сестры не было названия. Глаза маленькой волчицы цепким взглядом окинули помещение, после чего остановились на Петире, сидящем рядом с женой. Сжимая рукоять Иглы, младшая, не скрывая неприязни, кивнула в сторону мужчины.
– Ты же знаешь, что он сделал? – голос сестры звучит непривычно низко и чуть хрипло. – Он предал нашего отца.
Делая глубокий вздох, Санса приподнимает подбородок. Она не видит смысла отрицать очевидного и не собирается оправдываться перед категоричной девчонкой.
– Да, я знаю обо всем, Арья, – произносит синеглазая с мнимым спокойствием. – Отец сам себя предал. Он рисковал всеми нами, цепляясь за свои надуманные принципы. В итоге Петир жив, а отец мертв, как и большая часть нашей семьи.
Она не позволяет себе ни малейшей эмоции. Ни тогда, когда во взгляде младшей, сделавшей несколько шагов к главному столу, ясно читается желание мести. Санса делает один шаг вперед и закрывает собой Бейлиша. Почти одновременно с этим, Арья достает меч и угрожающе направляет его на сестру. Между ними остаются только ступени, на возвышении которых стоит главный стол, за которым завтракают двое. В синих глазах старшей застывает лед, а уголки губ искривляет горькая усмешка.
– Если ты хочешь получить его, придется сначала убить меня, Арья.
– Санса, ты с ума сошла?! Тебе мало было Джоффри и Рамси? – юный голос звенит негодованием.
Всегда уверенная в своей правоте, как смеет она заявляться в дом рыжеволосой волчицы и угрожать ее семье?! Если отец терпел это, то Леди Винтерфелла и Хранительница Севера не была намерена делать этого. Продолжая закрывать собой супруга, она угрожающе прищуривается и обманчиво мягко улыбается.
– Он не Джоффри. И не Рамси, – ей кажется, что глазами Арьи на нее смотрит сам безликий бог. – Я не отдам тебе его. Ты его не получишь.
Словно туманом подергиваются черты лица маленькой волчицы, когда она на миг искренне улыбается. Сансе кажется, что перед ней снова оказывается Арья такой, какой она была еще в Королевской Гавани до того, как весь этот кошмар приключился с их семьей.
– Как тебе угодно, Хранительница Севера.
Насмешливо поклоняясь сестре с Иглой в руке, младшая из Старков на миг опустила голову и провела по лицу рукой. А когда вновь подняла ее, то синеглазая увидела перед собой абсолютно незнакомую девушку.
– Ты никогда больше не увидишь меня, но знай - со мной все будет в порядке. Постарайся быть счастлива со своим Пересмешником. Жаль, что он может никогда не узнать, что обязан тебе жизнью.
Незнакомка развернулась и, на ходу убирая тонкий меч, покинула главный зал Винтерфелла. Она ни разу не обернулась, а Санса не стала окликать ту, которая пришла за Петиром. Только когда на пороге и след простыл незваной гостьи, рыжая волчица позволила себе вздох облегчения. Ощущение миновавшей беды захватило ее целиком. Будто только что трагедия чудом обошла ее стороной.
Еще секунду назад девушке кажется, что все происходящее в главной зале до ужаса реально, но в следующий миг она ощущает, как плеча касаются чьи-то пальцы. Сознание затопляет облегчением, приходящим вместе с осознанием того, что все было сном. Странным до невозможности, быть может, вещим, но сном. Чувствуя, как ресниц касаются такие непривычные для зимы лучи солнца, она едва уловимо улыбается и неосознанно трется щекой о грудь мужчины, чуть смещая голову. Слыша, как бьется его сердце, она чувствует нелепое, неуместное умиротворение. Увиденное во сне никак не идет из головы и единственное, что утешает, так это, что с Бейлишем все в порядке, когда она пробуждается.
Желая продлить хрупкий покой в его объятиях, Сансе хотелось бы еще какое-то время притворяться спящей. Но когда он касается ключиц, тело выдает ее с головой, подрагивая от удовольствия. Еще бы, ведь ей никогда еще не приходилось просыпаться от ласковых прикосновений и поцелуев.
Распахивая ресницы, она встречается с его взглядом своим сонным и замирает, теряется в северных лесах, что затягивают ее. Она полагала, что когда ночь пройдет, и комнаты окажутся освещены дневным светом, наваждение спадет, но как же она ошибалась. Поглаживая его рукой, до этого спокойно лежащей чуть выше живота, девушка приоткрывает губы, стоит ему коснуться их пальцем. Не задумываясь, рыжая податливо льнет ближе и отвечает на поцелуй. Забывая обо всем на свете, она проводит пальцами по груди Бейлиша, вновь мягко касается ими шрама и ведет вдоль него вниз, прослеживая путь до самого пупка. Откуда-то из глубины глупой души в ней просыпается желания навсегда заставить его забыть о той боли, полученной им на той проклятой дуэли. Если бы она могла стереть этот шрам с его тела и его души… Поражаясь своим мыслям, волчица уговаривает себя, что все это из-за непривычного начала утра.
Она со стоном, полным наслаждения, выгибается навстречу губам, прикасающимся к шее. Вопреки логике и неприятным воспоминаниям, практически растворившимся, будто туман после появления солнца, Санса смутно понимает, что ей нравятся следы, оставляемые на нежной коже Пересмешником.
Постепенно за дверью становилось шумно. Большой замок просыпался, вместе с этим слуги, хозяева и гости выходили из комнат. Пару раз девушка отчетливо слышала голоса одичалых снаружи. Пожалуй, им стоило бы показаться на глаза всем остальным, разделив с северянами завтрак. Вот только Лорду Харренхолла явно было наплевать на всех в этом замке, кроме нее. А у Сансы не было ни сил, ни желания противиться его поддразниваниям. Под теплыми волчьими шкурами, в его объятиях было так уютно. Она закусывает нижнюю губу, чтобы не застонать в голос от удовольствия, наполняющего тело, когда он сжимает грудь и начинает играть с возбужденным соском. Сходя с ума по усмешке, вновь воцарившейся на губах Пересмешника, она одновременно прижимается к нему и испуганно задерживает дыхание, опасаясь быть услышанной кем-то по ту сторону двери.
Да только этот страх казался ему смешным. Санса видела это в том, как он проводил языком по своим губам, изучая реакцию ее тела на поддразнивания. Она почти задыхается, от того, что заданный хриплым голосом вопрос попадает точно в цель. Смотря в его глаза своими широко распахнутыми голубыми, она чувствует, как между ног становится влажно. Слова застревают в горле комом, так как признаться выше ее сил. Да и что сказать? Что она хотела, чтобы он поимел ее в тот самый момент, когда пришел в выделенную для нее комнату в Олином Гнезде? Чтобы вместо вопросов о том, почему она выгородила его, занялся с ней сексом на той самой жесткой узкой кровати? Неужели тогда для него было столь очевидно ее желание? Невинная девочка, впечатленная страстными криками тетушки. Конечно же, она хотела, чтобы ее покровитель, ради которого она лгала перед Лордами Долины, поблагодарил ее.
