— О, как же ты ошибаешься, Санса. Ты так похожа на свою мать, но ты ведь не она. Ты способна на то, на что она никогда не пошла бы. И мне… жаль…

Уловив в ее глазах тень насмешки, мелькнувшую буквально на долю мгновения, он внезапно осекся, чувствуя, как внутри все сжимается в пружину, готовую распрямиться в любой момент, нанося вред, который потом вряд ли возможно будет исправить. Не обращая никакого внимания ни на панику, заполнившую взгляд рыжеволосой, ни на то, как она напряглась, готовая в любую секунду вырваться, он опрокинул ее на кровать, буквально впечатывая в перину и нависая над ней. А в следующую секунду скользнул ладонью под платье, получая наслаждение от недоумения столь явно проступившего на ее лице и которое вытеснило все остальные эмоции.

— Признайся, тебе ведь хотелось, чтобы всё было именно так, — пристально наблюдая за рыжеволосой, Пересмешник плавно скользил тонкими пальцами по чувствительной коже на внутренней части её бедра, вызывая невольную дрожь.

— Ты ведь хотела бы, чтобы я взял тебя силой или заставлял делать что-либо против твоей воли, становясь чудовищем, каким был Рамси, не так ли? - он склонился к волчице, плавно скользя губами по ее шее, спускаясь ниже, едва касаясь белоснежной кожи на плече. Очерчивая контур ключиц, он одновременно с этим продолжал скользить рукой под тканью, ощущая, как она дрожит, невольно откликаясь на каждое его движение.

Чувствуя, как где-то глубоко внутри разрастается опустошение, полностью заполняя каждую клеточку его тела, Пересмешник внезапно отстранился, чтобы устало посмотреть на ошарашенное лицо Сансы.

Пару минут, казавшиеся вечностью, но которых ему было вполне достаточно, чтобы окончательно справиться с собой, он смотрел в глаза девушки, в которых затаились непонимание, обида, страх, немая просьба, которую он пока не мог разобрать, а потом, едва заметно усмехнувшись, произнес:

- Уже поздно…

Прекрасно понимая, что эта ночь из-за сказанных слов будет для Сансы непростой, что ей нужно будет время осмыслить и принять все сказанное им, Пересмешник, тем не менее, не торопился уходить. Подойдя к окну, в которое заглядывала луна, временами вырывавшаяся из плена туч, он старался не смотреть на синеглазую, все еще молча сидевшую на кровати, ловя себя на мысли о том, что, не смотря на все то, что ей довелось пережить, она завораживала его. Какая ирония, его - владельца борделей, завораживало в ней все от огненно-рыжих волос до аккуратных ножек, выглядывающих из-под подола платья. Ему не нужно было смотреть на нее, чтобы по шелесту платья, по ее легким шагам понять, что она, все же собравшись с духом, готовилась ко сну. Седьмое пекло! И почему рядом с ней, как когда-то давно в другой жизни рядом с ее матерью, он чувствовал себя идиотом?

Все еще всматриваясь в окно, словно желая увидеть в непроглядной ночной тьме что-то ведомое только ему, Бейлиш почувствовал ее пристальный взгляд. Обернувшись, он едва заметно усмехнулся, встречаясь взглядом с взглядом этих бездонных глаз.

Этой ночью он не сомкнул глаз. Это было сродни изощренной пытки – чувствовать ее дыхание на своей коже, едва уловимо вздрагивать от малейшего прикосновения ее руки, заброшенной на него во сне, ощущать, как от этого тело превращается в сгусток желания и не позволять себе тронуть ее. Закрывая глаза в тщетных попытках уснуть, Лорд-Протектор практически сразу открывал их и до боли всматривался в чернильную темноту потолка. Пусть лучше так, чем закрывая глаза видеть каждый раз, как он берет ее, и слышать несуществующие стоны. Впиваясь пальцами в волчью шкуру, он сейчас хотел только одного – иметь ее под своей кожей.

Лишь только комнату озарили скудные лучи северного рассвета, Пересмешник уже был на ногах. Прежде чем набросить свой дорожный плащ, он не сдержался и аккуратно убрал огненно-рыжую прядь с лица еще спящей волчицы, а потом мягко коснулся губами её губ.

У двери он обернулся, чтобы посмотреть на неё, запечатлеть в памяти каждую деталь и встретился с ней взглядом.

Старк смотрела так ясно, будто бы не спала. Неужели она боялась, что он может что-то сделать со спящей? Эта мысль заставила Бейлиша едва заметно усмехнуться. Прежде чем закрыть за собой дверь, он уловил, как в её взгляде промелькнуло нечто необычное. На какое-то мгновение ему показалось, что на лице Старк мелькнуло разочарование.

Уже в коридоре, Лорд Харренхолла несколько долгих мгновений стоял, пытаясь совладать с собой. Он удерживал себя от того, чтобы не вернуться и не взять её, навсегда стирая с ее лица разочарование, смешанное с недоверием. Пусть даже они мелькнули лишь на короткое мгновение.

Когда она перестала бояться играть с огнем? Когда наступил момент невозврата? Всегда было что-то, за что она цеплялась, стараясь держать себя в руках, молча терпя, улыбаясь тогда, когда хотелось забиться в угол. Всегда находились причины, потому что было что терять. Теперь же, ей казалось, что больше не осталось ничего. Позволив его лжи проникнуть слишком глубоко в свое сознание, Старк едва ли оставалась сама собой.

Как безрассудно было бросать ему вызов, ведя подушечками пальцев по груди Мизинца, легко касаясь шрама и упиваясь тем, что в кой-то веки ей удается причинять ему боль. Будто бы так она могла отомстить за ставшие кошмарами дни. Будто так стало бы легче.

Думал ли Бейлиш, что получив ее так легко, он сможет насладиться ее молчаливой покорностью? О нет, она не собиралась больше плакать от бессилия, когда ее ломают.

Санса не сомневалась в том, что ее догадки оказались верны. Будь это иначе, Лорд Харренхолла не выглядел бы так, словно глотнул глоток горькой настойки. Будь это иначе, в глубине его глаз не появилось бы это незнакомое выражение, принадлежащее Петиру, а не Пересмешнику. Лорд Пустоты, пытался ли он напитать свою замерзшую душу ее теплом? Было ли это возможно, когда ей самой казалось, что она гниет изнутри, превращаясь в такое же чудовище, как все те, кто мучил ее? Такое же чудовище, как и он.

Приблизившись к мужчине еще теснее, Санса потянулась к его губам за поцелуем, дарившем ей обманчивое спокойствие. Ее пальцы скользили вниз по участку его тела, обнаженному в развязанной рубахе. Она подумывала о том, чтобы потянуть распахнутую полу камзола, дабы его снять, как вдруг Лорд перехватил ее руку.

Не понимая к чему было останавливать ее, волчица почувствовала, как от его хриплого голоса внутри нее рождается странное чувство сродни теплу. И как оно медленно расползается по телу, пока она будто завороженная смотрит в его глаза. Но все же слова сейчас значат слишком много и слишком мало одновременно. Она слышала их уже, поэтому в ответ отводит глаза и пытается скрыть злую усмешку, искривляющую губы. Они уже проходили это, и еще тогда Санса предельно ясно осознала границы того, насколько ему жаль. Недостаточно, чтобы остановится.

Осознание того, что не стоило швыряться колкими словами и усмехаться в лицо Мизинцу пришло запоздало. Оно накрыло ее, вместе с тем, как мужчина стремительно опрокинул ее на спину, вжимая в кровать. Широко распахнутыми глазами глядя на нависшего над собой Бейлиша, синеглазая уперлась ладонями в его плечи. Она едва держалась в шаге от паники. Не замечая, как сбилось ее дыхание, когда его рука скользнула под подол платья, Старк сжала пальцы, борясь с желанием начать вырываться из его рук.

Северянка недоумевала от того, что в этот раз ей удалось так легко вывести из себя Лорда, обычно остающегося спокойным не смотря ни на какие нападки. Идиотка, она сама была виновата в том, как полетело в седьмое пекло его терпение. Горько было осознавать, что он возьмет ее именно так, когда ее слова, рожденные горечью, только приумножат боль. Хотя чего еще было ждать от предателя?

Считая, что Пересмешник не намерен больше медлить, она закрыла глаза, не желая видеть его глаз. Она не хотела смотреть на него, чувствуя, как ладонь касается чувствительной кожи, вызывая предательскую дрожь. Что с ней было не так, раз ее не тошнило от его касаний? Что было не так, если только заслышав его слова, девушка широко распахнула ресницы, не понимая к чему он ведет.