Скользнув по спине девушки, он ловко расправился с завязками на платье. Склоняясь к ней, Бейлиш хрипло выдохнул на ухо, обжигая своим дыханием:

- А рассказывала ли она тебе, Санса, про поединки? - поддевая пальцами ткань, чтобы потянув, обнажить ее плечо, он прошелся губами по белоснежной коже. - Рассказывала ли она тебе когда-нибудь историю о влюбленном мальчишке, который завоевал руку и сердце прекрасной девы, победив огромного монстра? Ведь в сказках всегда побеждают добрые и честные, а великодушие и благородство во всем задают тон? Это она рассказывала тебе о мире? - подняв на девушку потемневшие глаза, Пересмешник едва слышно произнес: - Так вот, она лгала.

Не отводя взгляда от таких бездонных глаз, Лорд-Протектор медленно, шаг за шагом, увлекал Сансу к кровати.

- Много лет, большую часть своей жизни, я был влюблен. Влюблен в нее… и она меня… любила. Я был ее маленьким другом, наперсником, ее игрушкой. Она могла мне рассказывать обо всем на свете. Могла рассказать о лошадях, которые ей нравятся, о замке, в котором она хочет жить, - опускаясь рядом с рыжеволосой, присевшей на край кровати, Бейлиш провел ладонью по ее плечу, заставляя ткань окончательно соскользнуть. - Она рассказывала мне о мужчине, за которого она хочет выйти - о северянине с челюстью, как наковальня.

Медленно, растягивая эту сладкую пытку, он прошелся пальцами по обнаженным плечам пташки скользя не вниз, а вверх. Он проводил ими по ее шее, отбрасывал рыжие пряди, очерчивал овал лица, а потом, коснувшись подбородка, приподнял голову, заставляя посмотреть себе в глаза.

- Я вызвал его на дуэль. Почему нет?! Я ведь прочитал тогда столько сказок, в которых маленький герой всегда побеждает большого злодея. Но… Она даже не позволила ему меня убить. «Он всего лишь мальчик», - сказала она, - «Не причиняй ему вреда»… Тогда он оставил мне на память милый шрам. И они ушли.

Когда последний звук стих, он склонился, касаясь губ Сансы поцелуем.

Ей стоило бы прогнать его. Эта мысль промелькнула сразу же после того, как он заговорил. Всегда привыкший тщательно подбирать слова, в этот раз он то ли намеренно допустил оплошность, подчеркивая ее положение, то ли не считал нужным быть осторожным с ней. Говоря, что завтрашний день будет важным, Бейлиш слишком уж очевидно подчеркнул «для вас». Вот значит как… Значит для него он ровным счетом не значит ничего? Ничего не значит возможность наконец-то получить Север? Или он намеренно сказал это, дабы задеть ее? Каждое слово Мизинца преследовало какую-либо цель, так чего он хотел сейчас?

Санса не хотела впускать его в свои покои. Пусть она обманывалась, но хотя бы внутри них Старк хотела чувствовать себя спокойно. Чтобы хотя бы эти стены не были свидетелями ее падения, чтобы они не давили на нее грузом воспоминаний.

Только Лорду Харренхолла не было дела до ее глупых женских причуд. Теперь, когда она сама предложила эту плату, он чувствовал себя хозяином положения. И вел себя с ней так, как ранее не позволял себе. В нем внезапно проявились собственнические привычки, жесты и действия. Будто бы она уже была его марионеткой.

Надежда на то, что Бейлиш развернется и уйдет, испарилась, когда он якобы озаботился ее здоровьем. Нет, конечно, северянка могла ответить закрытой перед носом дверью, но что-то останавливало ее от такого поступка. Быть может, слишком живы были воспоминания о том, как он оставил ее Болтонам и как немногим ранее уплыл на своем корабле, бросив в Королевской Гавани. Тогда она допустила непозволительную ошибку, попросив взять с собой, а потом, отказавшись уезжать. Пересмешник не убеждал ее передумать, вовсе нет. Зато он нашел другие способы сделать все, чтобы она пожалела о невыполненном обещании слушаться его.

Отступая на шаг назад, Старк пропустила мужчину внутрь и сразу же закрыла за ним дверь. Что бы ни намечалось на завтрашний день, сейчас они оставались друг другу чужими людьми, следовательно, не стоило давать другим лишнего повода для сплетен. Лучше, чтобы никто не видел бывшего мастера над монетой, входящего в ее покои.

Давая позднему гостю спокойно осмотреться, девушка помедлила с минуту, а потом прошла к креслу, стоящему перед зеркалом и опустилась в него. Бросив беглый взгляд на свое отражение, она вернулась к прерванному занятию. Распустив косы, синеглазая взяла гребень и неспешно начала их расчесывать. С некоторых пор она не любила, когда возле нее крутились служанки, предпочитая некоторые вещи делать сама. Чужие прикосновения вызывали раздражительность и страх.

Краем глаза отмечая каждое передвижение мужчины, Старк старательно вела себя так, будто его здесь нет. Она не знала о чем можно было бы заговорить с ним. Да ей особо и не хотелось разговаривать с Мизинцем. Хуже было то, что и он не собирался прерывать молчания и объяснять причину своего появления. В голову лезли дурные мысли о том, что он неоднократно наблюдал за тем, как его шлюхи приводят себя в порядок. Наверняка, в его борделе не оставалось ничего, о чем бы он не имел представления.

Сначала мужчина отстегнул брошь и оставил ее на столике у входа, потом прошел глубже в комнату и снял плащ, тут же пристраивая его поверх только что сшитого Сансой. Ощущая на себе изучающий взгляд Лорда, она чувствовала, как едва заметно подрагивают от волнения руки. Но пока они были чем-то заняты, ему не заметить этого. Чтобы хоть как-то отвлечь себя, северянка тихо поинтересовалась:

- Так что же привело вас в мои покои, Лорд Бейлиш?

Едва с губ сорвался вопрос, Санса отметила, как он потревожил Бейлиша. О чем столь глубоко задумался Лорд-Протектор Долины? Через неполную минуту, оказавшись пойманной его взглядом в отражении, она пожалела о заданном вопросе. Видя, как он приближается к ней со спины, Старк опустила руки перед собой, сжимая в них гребень для волос. Сидя с выпрямленной спиной, она не шелохнулась, когда на плечи опустились ладони мужчины. Кто бы знал, чего ей стоило это напускное спокойствие.

- Кто вам запретит? – едва слышно ответила Санса.

О том, что приходить к девушке посреди ночи, да еще и в личные покои, негоже даже для будущего мужа, она не стала упоминать. К чему, если оба прекрасно это знали? К чему, если прошлой ночью все правила были посланы в пекло?

Сжимая пальцы на гребне почти до онемения, рыжеволосая гадала о том, чего Бейлиш захочет от нее этой ночью. Быть может в этот раз он уже не будет ни внимателен, ни обходителен? Но прикосновения к плечам и ключицам убеждали своей мягкостью. Она ненавидела себя за слабость. Ненавидела за то, что вопреки доводам разума, позволяла этой лживой нежности обмануть себя. Как ненавидела и за предательскую реакцию на тепло. Нужно быть идиоткой, чтобы позволять себе обманываться после стольких уроков, преподнесенных жизнью.

Разжимая пальцы сразу же, как только мужчина коснулся гребня, она попыталась отстраниться от Бейлиша. Ей хотелось возразить, сказать, что она не верит в безопасность. И уж тем более в безопасность рядом с ним. Она не верила ему. Ни на секунду не верила. Разум не доверял ни одному его слову, тогда как нечто наивное, еще не до конца уничтоженное в ее душе, отзывалось на лживые песни Пересмешника. Глупая, глупая волчица… Зачем она все это сделала? Зачем зашла так далеко? Неужели она не могла найти в себе силы довериться еще раз своему брату? Вдруг он больше не подвел бы ее? Вдруг семейные узы могли стать опорой для сломленной северянки? Быть может бастард и смог бы обеспечить ей безопасность и покой? Но только поздно было плакать по волосам, снявши голову. Слова Лорда Харренхолла не давали ей забыть о сделанном выборе ни на минуту. Она сама была причиной всего происходящего.

Проще всего в эти минуты было поддаться его рукам. Просто прикрыть глаза и постараться расслабиться, когда он начал перебирать пряди огненных волос. Какой смысл был сопротивляться, если ты уже не принадлежишь себе? Самым ужасным было то, что Сансе нравилась близость Пересмешника. Его лживые песни настолько глубоко проникли ей в душу, что правда теперь казалась уродливой и нежеланной. Если бы она была слабее, то позволила бы себе увязнуть в сплетенном изо лжи мире. Но пока что, как бы она ни была отравлена им, волчица еще различала, где заканчивается Пересмешник и начинается Петир.