На рассвете греки на маленьком суденышке отчалили от острова. В это время Тиберий стоял на своей скале и, провожая взглядом посудину в туман, с тоскою думал, что от этой колыхающейся на волнах скорлупки зависят его жизнь и судьба всего огромного государства. Если все пройдет успешно, то уже через несколько дней Луций Пизон, Корнелий Косс и Антония начнут действовать.

Особую роль принцепс отвел человеку всаднического рода Невию Серторию Макрону. Это был префект когорт пожарных и ночной стражи. Он числился другом Сеяна, но с некоторых пор между ними возникло соперничество. Сеян не любил Макрона, потому что угадывал в нем своего двойника. После инкубационного периода под видом сотрудничества, их взаимная неприязнь сделалась очевидной для них обоих. Правда, они были слишком хитры, чтобы выказывать ее прилюдно, однако Тиберий знал о скрытой вражде между двумя префектами. Прежде чем довериться Макрону, Тиберий должен был разгадать один ребус: сделал бы Сеян в случае успешного переворота его своим преемником или нет? Изрядно помучив голову, он дал отрицательный ответ. Сеян приближал к себе только посредствен-ностей, он не терпел талантов. Значит, Макрон не был заинтересован в свержении принцепса, а потому мог стать его союзником.

Пообещав Макрону в письме место префекта преторианцев, Тиберий велел ему подготовить условия для освобождения Друза, чтобы в случае дурного развития событий поставить его, отпрыска народного любимца Германика, во главе войска в противовес Сеяну.

Особенно проблематично было определить, какие легионы вошли в сговор с префектом, а какие пока еще оставались верны принцепсу. Кое к кому из легатов Тиберий уже сейчас отправил гонцов, но в полном объеме эту задачу можно было решить, только получив дополнительные сведения из столицы.

Лишь покончив с первоочередными делами, Тиберий почувствовал усталость от бессонной ночи. Но отдохнуть ему не удалось, так как слуга доложил о визите Сеяна.

— Он один? — вскрикнул Тиберий.

Раб удивленно воззрился на принцепса.

— Один, господин, как всегда, и трое слуг остались за порогом. Все, как обычно.

Тиберий закусил губу. "Нужно быть осторожным, чтобы не выдать себя, — подумал он, — но, как мне таиться от человека, который знает меня, как облупленного! Который всегда читал мои мысли и предварял мои желания!"

Тиберий вспотел от напряжения. Сейчас он отдал бы все свои богатства, чтобы отсрочить эту встречу хотя бы на полчаса. Но он никогда не отказывал Сеяну в приеме и посчитал невозможным в столь ответственный момент что-либо менять в отношениях с ним.

— Зови! — бросил он вслух.

Пока Сеян мерил коридор тяжелыми шагами, Тиберий мучительно искал спасительную формулу своего поведения. "Он знает обо мне все. Значит, чтобы не быть разгаданным им, я должен измениться в корне. Но именно в корне, а никак не внешне!" — сделал он вывод как раз в тот момент, когда префект уверенно переступил порог императорского кабинета.

— Приветствую тебя, мой Цезарь! — браво гаркнул Сеян.

— Входи смелее, друг, в моих покоях ты можешь чувствовать себя хозяином, — столь же бойко отреагировал Тиберий.

Их взгляды встретились, но ничего не увидели. Сеян не понял намека, но не выказал беспокойства, поэтому разведка Тиберия не дала результата.

— А разве ты обнаружил во мне робость? — нагловато удивился префект. — Серьезный укор воину.

— Ты возвратился на остров задолго до заката, мой дорогой Луций, но не посетил меня.

— Мне сказали, чем ты озабочен.

— Но ты должен был придти ко мне на помощь в моих затруднениях.

— Принимаю упрек, Цезарь, и постараюсь исправиться прямо сейчас. Кстати, вот тебе пара свитков греческих словоплетов, — перебил Сеян сам себя, протягивая Тиберию две книги. — Ты недооцениваешь меня. Посылаешь в Рим занудных грамматиков, хотя я могу достать для тебя то, что ты хочешь, гораздо быстрее. Смотри, ты это искал?

Тиберий взглянул на свитки, автоматически прочитал их названия, имена авторов, ту же все забыл и поднял взор на Сеяна.

— Это те книги, дорогой Луций, — сказал он, не слыша самого себя.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

"Как же я его ненавижу!" — думал Тиберий.

— Усаживайся поудобнее, Луций, и побеседуй со мною, — сказал он вслух. — Утешь мою старческую душу дружеским участием.

Сеян вольготно расположился напротив принцепса и заговорил:

— Похвальна твоя проницательность, Цезарь. Ты справедливо отдаешь предпочтение Антонии перед прочими женщинами. Но даже если она лучшая из всех римских матрон, то все равно остается всего лишь женщиной. Конечно, в Нероне и Друзе ее взор не мог узреть государственных преступников; для ее женского сердца они — всего лишь внуки.

— Да, Луций, Антония не могла рассмотреть государственного преступника, — мрачно сказал Тиберий, глядя в сторону, и тут же почувствовал на себе пристальный взгляд Сеяна, — в Нероне, — договорил он с некоторой задержкой.

— Ты устал, Цезарь, тебе трудно вести беседу. Пожалуй, мне надлежит предоставить тебе покой. Но еще раз прошу тебя, не убивайся из-за утраты благосклонности Антонии. Женщину нельзя принимать всерьез.

— Да, конечно, женщина не способна на истинную дружбу. Настоящим другом может быть только мужчина. Ведь так? — сказал Тиберий и в упор посмотрел на префекта.

— Истинно, так! — бестрепетно подхватил Сеян. — Весь мир находит подтверждение твоим словам в нашем с тобою примере.

"Какое чудовище! — подумал Тиберий. — А кто есть я, если верил ему? Нет, я не виноват, это низкие люди, которых я пытался любить, отвернулись от меня и вынудили мою гонимую душу искать пристанища у этого негодяя".

— Вот я и решил, наконец-то, возблагодарить тебя за такую дружбу, — сказал принцепс вслух.

Взгляд Сеяна сделался тяжелее стали, но гнев помог Тиберию выдержать его.

— Я намерен рекомендовать тебя, Луций, сенату в качестве кандидата в консулы на следующий год.

— О Цезарь! — неестественным басом рыкнул префект.

— Причем я сам хочу стать твоим коллегой.

— Такой почет! У меня нет слов!

— Я это слышу. Слов у тебя нет, говорят лишь эмоции.

Сеян насторожился, призадумавшись, что же такое сказали принцепсу его эмоции. А Тиберий продолжал:

— Вспомни, с кем я делил два последних консулата?

— С Германиком и Друзом.

— Ты понимаешь, что тебя ждет?

Тут Сеян впервые не совладал с собою. Его глаза полезли из орбит, лицо побледнело, и Тиберий окончательно уверился в его преступных намерениях. "Пусть вознаградят тебя боги, Антония, за то, что ты раскрыла мне глаза на эту дрянь!" — мысленно воскликнул Тиберий.

— Да ты, оказывается, суеверен, мой дорогой Луций! — воскликнул принцепс. — Тебя напугало то совпадение, что и Германик, и Друз вскоре после консульств погибли. Но ты — мой друг, и обязан быть выше подобных страхов. Беря тебя, Луций, в коллеги я возвожу тебя на один уровень со своими сыновьями! Вот о чем ты должен думать!

— Благодарю тебя, Цезарь, мой император!

На том они и расстались. Тиберий полагал, что, пообещав Сеяну консулат, он отсрочил исполнение преступного замысла до следующего года, поскольку в ранге консула тому будет сподручнее захватить власть. Со своей стороны Тиберий рассчитывал за оставшееся время подготовить контрмеры и перехватить инициативу. Причем под предлогом исполнения должности он удалит Сеяна, отправив его в Рим, благодаря чему обретет свободу действий.

Но даже теперь, оставшись в одиночестве, Тиберий не мог уснуть. Произошедшие события вызвали в нем такой обвал мыслей и чувств, что ему никак не удавалось выбраться из-под их груза на поверхность и вздохнуть полной грудью. "Как он мог предать меня? — вновь и вновь мучил он себя неразрешимым вопросом. — Ведь я сделал его из ничего, и я стал для него всем! А когда в нем произошел этот надлом? Мой главный просчет в том, что я просмотрел момент перерождения этого человека. Наверное, неспроста он вздумал просить руки Ливиллы. Неужели тогда он уже вынашивал далеко идущие планы? Какова скрытность! Нет, не может быть. Наверное, низвержение моих наследников — Нерона и Друза — побудило его питать нечистые надежды. А ведь он сам и был инициатором гонений на них! Неужели он подталкивал меня к расправе над ними в расчете занять их место? От этих мыслей можно сойти с ума!"