- Извините, добрые граждане, за беспокойство, - сказал он, - девушка дальше не поедет.

- А может ты ее воруешь, - выкрикнул кто-то из салона и все засмеялись.

- Правильно! Я ее ворую, потому что очень люблю, - ответил Елизар и махнул водителю рукой. Дверь закрылась, и автобус тронулся под улюлюканье и приветствия пассажиров.

Майка не проронила ни слова. Она молча проводила глазами автобус, надела кофту, сняла ее, снова надела, совершенно не сопротивляясь, позволила посадить себя на лошадь и никак не отреагировала на то, что Елизар тоже запрыгнул в седло и прижался к ней горячим телом. Парень молчал, но она слышала, как бьется его сердце. Оно просто ломилось в ее левую лопатку, будя ее собственное, заставляя кровь двигаться быстрее. Ей вдруг перестало хватать кислорода, и она сделала большой глоток воздуха и задышала часто-часто. Елизар обнял ее и прижался головой к ее щеке.

- Что ты сказал?

     - Когда?

- Там у автобуса.

- Я сказал, что очень тебя люблю.

- За что?

     - Не знаю, но я без тебя умру.

 - А если я не люблю тебя?

- Нет! Ты любишь! Я знаю.

И с Майки вдруг спала пелена, она просто физически ощутила, как с ее тела сползла какая-то чужая, покрывающая ее все это время, кожа. В ее глазах блеснули слезы, но в них не было ни капли горя, одно счастье, необъятное и необъяснимое:

- Я люблю тебя.

- И я люблю.

- Я люблю тебя, парень со странным именем и тремя родинками в ряд.

 Елизар остановил лошадь, слегка повернул Майкину голову и, наклонившись над ней, нежно поцеловал даже не губами, а почти дыханием. Если бы это был мультфильм, то над Майкиной макушкой сейчас бы закружились птички, искорки и ангелочки. Но это была действительность, и она, обхватив его голову рукой, впилась в его губы, наслаждаясь близостью любимого и его ответными жаркими поцелуями.

Домой они вернулись за полночь и получили по полной программе от Марты, которая уже собралась идти в полицию и объявлять их в розыск. Бабка Алена, счастливая от того, что проклятие, брошенное когда-то в сердцах, так удачно разрешилось, шутливо поворчала на молодежь, осмотрела голову Елизара и сняла повязку.

 - Вот и хорошо. Здоров уже. Вы тут оставайтесь, а меня соседка ждет, у нее корова отелиться не может. Пойду, помогу. Возни много предстоит, на всю ночь, пожалуй, - бабка собирала в пакет какие-то травы и делала Марте секретные знаки. Та сидела на стуле и продолжала тарахтеть об отвратительном характере брата и глупости Майки. Наконец, до нее дошло, что бабка пытается ей сказать, вскочила и, притворно зевая, произнесла: "Надоели вы мне оба, пошла я спать. Надеюсь, за ночь вы никуда не исчезните". Они с Аленой вышли за дверь, но Марта не выдержала и крикнула: "Поздравляю, голубки!", за что получила от бабки шлепок по мягкому месту.

Елизар подошел к Майке, притянул ее к себе, нырнул лицом в ее волосы, а потом немного отодвинул ее от себя и с озорным блеском в глазах сказал: "Я могу отгадать, что ты сейчас хочешь больше всего на свете?" Майка сглотнула:

- Скажи.

- Того же чего и я, - и засмеялся. - Ты ужасно хочешь есть.

Майка, стукнула его кулачком в грудь, тоже засмеялась и, удирая от Елизара, который хотел дать ей сдачу, побежала на кухню, где бабка предусмотрительно оставила пирожки и крынку молока.

Тарелка с пирожками мгновенно опустела, вместе с ними ушло молоко, потом улетучились приготовленная Майкой яичница и банка прошлогоднего варенья. Елизар откинулся на стуле и, облизнув ложку из-под варенья, произнес:

- До полной сытости мне не хватает одного поцелуя.

- Только одного?

- Ну, если ты настаиваешь, - парень медленно встал и, не сводя глаз с Майкиных губ, приблизился к ней, обнял ладонями и лицо и громко чмокнул в нос.

- У тебя там варенье, - засмеялся он. - И здесь варенье, - поцеловал в лоб, - и здесь, - в губы, - ты вся перепачкалась. - В шею, в плечо, поцелуи на груди. Майка застонала.

- Я такая грязнуля.

- Я проверю, - Елизар поднял ее на руки и понес в комнату.

Он положил ее на кровать, аккуратно снял с нее футболку и улегся рядом.

 - Как же я тебя люблю, - лаская ее, шептал Елизар, - ты моя.

Майка наконец-то исполнила свое давнее жгучее желание, поцеловала по очереди все его родинки над сердцем.

- Я люблю тебя за них.

- Вобще-то, я еще и умный, - пошутил он, и пошел гулять губами по Майкиному телу. Она выгнулась дугой, прижала его голову к своей груди, и, почти теряя разум от нахлынувших незнакомых ощущений, подумала: "Вот он третий уровень". Но Елизар вдруг оторвался от нее, и тяжело дыша и глядя на любимую мутными глазами, сказал: "Давай поженимся".

- Конечно, поженимся.

-Ты не поняла. Давай сначала поженимся, - сказал он, сделав ударение на слове сначала.

Майка несколько секунд переваривала сказанное, потом, широко открыв удивленные глаза, спросила:

 - И ты готов на это ради меня?

 - Я жуткий романтик и могу ждать тебя вечно.

 - Вечно?

 - Нет! Завтра пойдем в ЗАГС, - засмеялся Елизар.

Майка обняла его и положила голову на плечо: "А можно я буду спать с тобой?"

- Конечно со мной! С кем же еще. Спокойной ночи! - он ласково поцеловал ее, гладил ей волосы, пока она не уснула.

Утром Майка проснулась раньше Елизара и долго любовалась им: "И чего это мне не понравились его ушки? Хорошая лопоухость", - она тихонечко поцеловала его в мочку уха.

 - Я могу и передумать, - приоткрыв один глаз, сонно проговорил Елизар, обняв ее за талию и притянув к себе для поцелуя. - Я хочу всю жизнь так просыпаться. Я люблю тебя.

 - И я те6я.

 - А чем так пахнет?

 - Бабушка печет пирог.

 - Она думает, что мы...

 - Да она сама нас тут оставила. Для молитвы что ли?

 - Видно мы ее надежд не оправдали. - хитро улыбнулся Елизар, - Так. Вставай, бери паспорт, поедем в район в ЗАГС.

 Майка подскочила и начала собираться. Ну не могла же она поехать подавать заявление в джинсах и рубашке. Хотелось выглядеть празднично. Такое событие случается раз в жизни. Елизар тоже заволновался, побежал к себе и заставил Марту перегладить весь его гардероб. Она, узнав, что задумал брат очень обрадовалась, и, выбрав для него светлые брюки и бирюзовую рубашку, спросила: "А кольца у тебя есть?"

- Какие кольца? Мы просто заявление подаем.

Майка убрала в волосы в высокий хвост, подкрасила глаза, и надела белый сарафан. Покрутившись перед зеркалом, она осталась довольной собой, и вышла к бабке сказать, что уезжает в район.

Через минуту зашел Елизар, серьезный, как никогда. Быстрыми шагами он приблизился к бабке Алене и, вздохнув, выпалил: "Я прошу руки вашей внучки". Бабка ухмыльнулась и ответила: "Так бери! Я возражать не стану". Она подошла к старому сундуку, покопошилась там и достала маленькую коробочку. "Вот, держи, - она отдала ее Елизару, - авось пригодится. Это Майкино приданое».  Елизар открыл коробочку и ахнул. Там лежали два обручальных кольца.

 - И вот еще что скажу, внучок! Там в ЗАГСе работает Ольга Степановна. Начнет ерепениться, ты ей вскользь скажи, что муженек ее не просто так пить перестал. Пусть вспомнит бабку Алену.

Алена поцеловала внучку и Елизара и отправила их на остановку автобуса. Сама же позвала Марту и, ничего не объясняя, заставила ее варить, жарить и печь. Они давно уже подружились, и Марта любила Алену, как родную. Тем более, что накануне бабка предсказала новоявленной внучке скорый приезд любимого: "Ромка твой объявиться точно в свадьбу". И когда Марта вышла из курятника с миской свежих яиц, на пороге нарисовался ее Роман. И вместо того что бы подбежать к нему и повиснуть на шее она растерянно произнесла: "Какая свадьба?"