(«Рапиры» — НУРСы, но имеют несколько предстартовых настроек. Может быть выставлен режим «имитатора», тогда будет выдерживаться скорость, примерно соответствующая скорости «Коровки», а не 4.1 маха, как при боевом режиме. Может быть выставлен боевой режим «авиационный», для поражения самолётов и ракет, по определению небронированных, мягких. Это нужно, чтобы подрыв «Термита» шёл с меньшей задержкой. А «бронебойный» режим нужен для танков, кораблей противника, зданий и бункеров, если придётся.)

В навигационном посту и посту управления ракетной стрельбой уже конкретно припекало, когда, наконец, палуба скрылась под водой. Морская вода кипела, шёл пар, но стихия воды оказалась сильнее стихии огня. Теперь можно было спокойно подумать: что делать дальше? Не такие уж и страшные повреждения получила лодка. Машинное отделение пострадало незначительно. Пробоина пустяковая — заделать по силам. Есть вспомогательная дизельная установка. Хоть и медленно, но под водой идти можно. Половина крышек ракетных шахт не закрылась. Всплыли, вручную расчистили от мусора палубу, закрыли почти все. Пару штук повело, они не закрывались плотно, но можно плыть и с приоткрытыми, не смертельно. Реактор затоплен морской водой, хотя и вышел на саморазогрев. Смысла осушать отсек нет — эта вода и охлаждает сборки. Пусть будет так. Радиация, конечно, матросы-уборщики работали на палубе в защитных костюмах и противогазах, но это мелочи жизни. Капитан «Теннесси», адмирал Кларк, славился осторожностью. Так это называется в мирное время. Он притопил опять палубу и попытался откачать воду из пусковых шахт. Выплыла ещё одна неприятность: резиновые уплотнительные кольца сгорели! Люки не обеспечивают герметичности. То есть, не только две незакрытые шахты будут затоплены, но и все остальные 22! А это, худо-бедно, свыше полутора тысяч тонн лишней воды в балласте. Что с этим делать!? Простенькая прикидка показала: лодка всплыть не сможет. Всё на грани. Можно было бы плыть в притопленном состоянии. Плохо, но можно. Однако из-за умников в штабе, придумавших этот пуск, вокруг простиралось ледяное поле. Слабенькое, около полуметра толщиной. Преодолимое даже для мало-мальски крепкого кораблика. Но не для «Теннесси». И ни одного дружеского ледокола на тысячи миль вокруг! Но и это ещё не всё. Можно было пройти под водой на малой глубине погружения до своих, а там выйти через торпедные аппараты или ещё как-то. Но как можно идти под водой, если уничтожена система регенерации воздуха? Старые подводники, времён Второй Мировой войны, предложили бы рискнуть, идти на запасах того, что есть в отсеках, потом потихоньку добавлять ВВД в отсеки из продувочных цистерн. Там и идти-то до чистой воды километров сто. Правда, в зону действия флота России. Но это уже другой разговор. Но Кларк не был подводником старой школы. Он привык воевать с кока-колой в руках, в тепле, уюте. Не был он и той русской голью, что на выдумку хитра. Как показали потом расчёты, можно было выпустить все торпеды, и этого бы хватило, чтобы обеспечить минимальную положительную плавучесть на всплытии. То есть, теоретически, лодку можно было спасти. Кларк предпринял последнюю попытку отсрочить решение, спасти корабль. Он попробовал запустить дизель с центрального поста. Это не получилось. Пожар в шахтах поплавил изоляцию на проводах, которые соединяли первый отсек с остальными. Почти ни с чем не было связи. А пульты управления в машинном отделении, в четвёртом отсеке, были выведены из строя «Рапирой».

Кларк сдался. Сообщил в штаб о решении, отдал приказ об эвакуации на лёд, стал ждать миссию спасения. «Теннесси» затопили, чтоб врагу не досталась. Экипаж разбил, неподалёку от места затопления лодки, лагерь. Рохлин приказал не трогать B-52-е, которые летели на помощь робинзонам. Предполагалось, что самолёты сбросят морякам еду, палатки, что-то в этом роде. Но оказалось не так. Помощь упала в виде кассетных и фугасных бомб в большом количестве. Кто не умер сразу — утонул и замёрз в воде Северного Ледовитого океана. Концы в воду. Будто так было не понятно: кто стрелял «Трайдентами». Это уже была паранойя и перебор со стороны американцев.

Существенно больше повезло экипажу «Луизианы», близнеца «Теннесси». Она не подверглась экспериментам штабных вояк, пускала ракеты из стандартного подводного положения, с 20-метровой глубины. И находилась она дальше от русских: на двести миль севернее своего, американского флота. Но её цели находились в Светлой Руси. «Воронеж» видел эти пуски, просчитал траектории, возможные зоны поражения РГЧ, штаб ПРО принял соответствующие меры. Было произведено нужное количество пусков С-400М, объявлена боевая тревога, введён план ГО по варианту «неожиданная ядерная опасность» по всей Руси.

Каждый человек знал: после этого сигнала остаётся несколько минут, до подлёта ракеты. В зависимости от типа и зоны пуска: от 7 до 15-ти. Маша и Андрей получили извещение прямо на экраны компьютеров. В подъезде орали колокола тревоги, несмотря на хорошую звукоизоляцию, было слышно, что аналогичный сигнал идёт по всей Касталии. Скорее всего, и по всему Запорожью. Да и по всей Руси. Думать об этом было некогда. Думать предстояло о сборах. Андрей впрыгнул в тёплые штаны, даже не пытаясь искать трусы, майку, прочее. Накинул на голое тело пуховик, надел шапку, кроссовки. Потом прямо в обуви побежал в комнату, забрал со шкафа свою и Машину карточки. Они — важнее всего. Подбежал к пульту управления квартирой, проверил отключение всех коммуникаций. Оператор ГО уже выгрузил и отключил компьютеры, холодильник, газ, воду. Андрей мог бы включить вручную, но зачем?

На окна уже надвинулись, к тому времени, мощные железобетонные ставни. Это делалось централизовано. Ещё при строительстве домов в Касталиях, эти ставни размещались выше окон, подключались к электрическим приводным механизмам. Владелец квартиры должен был проверять исправность работы механизмов раз в месяц, а специальный инспектор проводил контроль раз в год. Ставня представляла собой каменную плиту, чуть большую по размерам, чем окно, ходящую в каменных полозьях. Толщина её была только тридцать пять сантиметров, но, в отличие от метровых стен дома, ставня была армирована, что существенно повышало её стойкость к ударной волне.

Маша за это время успела сгрести в сумку продукты из холодильника. Затем надела заботливо поданную шубу, обулась. Андрей перекрыл воду, и молодята побежали в подвал. На лестнице бежали их соседи. На ходу люди здоровались, обменивались тревожными взглядами, но соблюдали размеренный темп. Учебные тревоги проводились часто. За поведение на них начислялись соответствующие рейтинги. Можно сказать, что были воспитаны нужные коллективные рефлексы. Никто не паниковал, не толкался, не пытался обогнать поток, перепрыгивать через ступеньки или пролёты. В домах Касталий входы в подвалы-убежища планировались широкими, были в каждом подъезде. Лифт мог ходить прямо в подвал. Но по тревоге, лифтом имели право пользоваться только жильцы 9-х и 8-х этажей. Остальные должны были спускаться ножками. Андрей с Машей жили на 4-м, добежали нормально. Учитывая, что атака произошла ночью, операторы ГО уже закрыли ставнями наружный вход в подъезд. В подъезде светили лампы, над входом в убежище на табло светилась надпись: «ядерная угроза». А строка «учебная тревога» не светилась. И сирена выла в другом ритме. Декоративно-утеплительные двери в убежище закрывать не стали. Сейчас в них нет необходимости. Люди быстро пробегали проём бронедвери, шлюзовую и шли на заранее распределённые места в подвале. Эти места, в своеобразных купе, назначал психолог. В соответствии с психологической совместимостью. Мало ли, как поведут себя дружелюбные соседи в стрессовой обстановке? Драки в убежище никому не нужны. После очередной семьи с тремя детками бронедверь стала закрываться. Это делали операторы контроля ГО. Это означало, что все жильцы покинули квартиры и прибыли в убежище. Тихо жужжал мотор в шахте лифта — это закрывалась бронеперегородка, отделяющая нижний отсек, с лифтом, от верха шахты. Пол первого этажа, он же, потолок убежища, исполнялся существенно более крепким, чем межэтажные перекрытия. Он мог выдержать обрушение всех этажей. Шахта лифта — единственное слабое место, для этого и существовала бронеперегородка.