— Я с миром, помощь нужна.

Наташу мы застали в панике, но живую-здоровую, если не считать ноги. Собрали вещи, взяли Наташу на носилки и пришли с Даниславом, так звали моего помощника, в город. В этом городе — еле-еле десяток дворов. Действительно, тут живут староверы. Зашёл к нам их главный, волхв Животвор.

— Здравы будьте, человеки.

— Добрый день. Нам нужна ваша помощь.

— Знаю про то. Откель вы?

— Мы из СССР, нового. Светлой Русью теперь зовётся.

— Я не про то, сейчас вы откель? Где одёжу взяли?

— А, это. Мы в беду попали. Наш самолёт разбился. Мы переплыли Амур. Кто-то хочет нашей смерти, но мы не знаем — кто. Может, китайцы, а может и нынешняя российская власть. А одежда эта раньше принадлежала вашим соседям. Они решили меня убить, но вышло наоборот.

Животвор подошёл к нам близко, поводил руками.

— Ты не врёшь. Мы бы сами вас прибили или выдали нашим соседям, християнам. Но на вас лежит печать Рода. Откель она? Ты живёшь по Ведам, муж?

— Стараюсь, нас заставляет Диктатор. А что, это видно? Вы экстрасенс?

— Это видно, а слово твоё я не разумею. Данислав, мы берём их пока под защиту. Возьми Любомира: пройдите по их следам, уберите, что сможете, посмотрите, как было, там должны быть побитые братья христовы — их схороните покрепче, чтоб не нашли. Как звать тебя?

— Юрий.

— Ирий, значит по-нашему. Ну что ж, тебе подходит, ты добрый витязь, много врагов в Ирий отправил: без малого тьму, и это только сам. Чую, ты не простой вой, а воевода. А жену твою как кликать?

— Наталья.

— Наталья — это по-нашему: Рожаница. Она пока имя своё не оправдала: один только живой отрок есть и сейчас зачала. Давай свою руку, Ирий. Да не эту, а ранетую, рукав закатывай.

Животвор поднес свою руку к ране от дробины. Воздух натянулся, как струна, даже звуки, казалось, исчезли. Боль в руке была сильная, но я вытерпел. Дробина показалась из раны и выпала на пол. Ещё одно движение волшебной руки и кровь остановилась.

— Вы — волшебник?

— Я волхв зовусь. Это была не волошба, а мелочь. Такое любая баба-знахарка может. Матрёна, закрой рану мхом и перевяжи. Теперь ты, Рожаница, обувку сними. У тебя совсем никчёмная хворь. Не ходи сегодня — завтра будешь бегать.

— Ой, по моей ноге тепло ходило, когда вы руки поднесли, боли больше нет.

Видно было, что старик рад похвале. Но старался этого не показать.

— Я волхв, а не дохтур. Они природу не зрят, потому, от их рук пользы мало.

— А когда вы нам поможете? Нам в большой город нужно.

— Через два тыждня. Скоро мы будем праздновать конец лета 7514 от сотворения мира в звёздном храме. Христовы братия его не знают, они будут зимой отмечать 2006-й по своему неверному способу. А мы — по Коляды дару. Солнце меняется, ночи будут длиннее, природа будет отдыхать. Мы живем по природе. Ничего важного вас эти два тыждня не ждёт. Будьте гостями у нас. Вы получите помощь.

Перед ночью нам показали выделенную комнату. Там стояла одна кровать. Всё было нормально: подушки, шикарная перина, одеяло. Но! Кровать была одна. То, что произошло этой ночью, я считал своей слабостью, стечением обстоятельств, скорой психологической помощью Наташе — чем угодно, кроме серьёзных отношений. Не стремился продолжать эту связь. А тут — общая кровать. Пошёл к Животвору прояснить данный момент.

— А почему вы нам постелили вместе, отец?

— Вот те й раз? По Ведам муж с женой должны спать завсегда вместе.

— Но мы — не муж и жена!

— Ты не ведаешь, что речёшь! Ваши судьбы донедавна шли врозь, а дальше до прерывания в Яви — идут едино. Она носит твоё дитя. Ко времени будь сказано: то есмь сын. Вы любы один другому, ты ей спас живот несколько раз. Это всё написано на скрижалях доли. Мы, волхвы, не только видим, но и зрим. Особый знак на вас есть. Иди витязь, впредь не говори глупостей, слушай Рода, не иди супротив природы.

— Но мы не расписаны и не венчаны в церкви!

— Да? Странно это. Иди к жене, я подойду вскоре.

Вернулся назад я сам не свой.

— Наташа, кажется, у меня радикальные новости.

— Что случилось?

— Волхв объявил нас мужем и женой. Сказал, что ты беременна от меня, что у нас будет сын, что линии судьбы у нас дальше неразрывны. Чё-то ещё, но всё не упомнил. Вот так. Что скажешь?

— Я согласна. Я буду твоей женой, Юра.

У Журавлёва ноги стали ватными, он неловко сполз вдоль стены на край кровати. Слова Животвора он воспринимал, как некий курьёз, недоразумение, которое вскоре разрешится. Непонятно было только: что делать с ребёнком. В этом вопросе Юрий Григорьевич волхву поверил: экстрасенс как-никак. Но до сознания факты не доходили. А теперь дошло и привалило. А Наташа его слова восприняла, как предложение, как само собой разумеющееся. Какого чёрта расспрашивал её о личном? В душу залез, жалелец хренов. И чё теперь Алёне со Светой сказать?

— Только учти: у меня две уже есть — я тебе говорил.

— Присядь на лаву, Ирий. Буду вас зреть глубже.

Животвор расставил по кругу восемь свечей. В центре оказался я. Поджёг все, вышел из круга, стал переводить взгляд с одной свечи на другую, потом на меня.

— Реку зримое: это твоя третья жена, витязь. Боле тебе не положено, боле и не будет. Все вы умрёте своей смертию, все — нескоро. Деток живых у тебя сейчас пять, и один в утробе Рожаницы. Будет 22. Все выживут. Моё слово твердо. Выходи из круга силы. Рожаница, садись на место Ирия.

Ритуал повторился. Было и отличие: в один из моментов «зрения» волхв высоко поднял брови, будто удивился.

— Реку зримое: это твой второй муж по счёту, последний. Ваши судьбы дале не расходятся, от него у тебя будет пятеро детей, считая и того сына, что в чреве. Все выживут. На тебе знак великого волхва. Я думал, таких уж нет, все сгинули. Он зрел ваши судьбы и благословил. Тебя, Рожаница, он отметил особым знаком, причём давно. Он не снял с тебя путы первого мужа. Это мне непонятно. Витязь твой не умеет. То сделаю я. Моё слово твердо. Выходи из круга силы.

Наташа вышла из круга свечей. Вохв протянул к ней ладони.

— Дай голову.

Через пару минут он опустил руки.

— Всё, теперь ты полностью свободна и готова быть женой Ирию. Ответь: кто был тот великий волхв?

— Не знаю. Диктатор иногда себя так называет. Все считают, что он шутит.

— Да, это судьба вас сюда направила. Не знаю, кто он таков, твой Диктатор, но зарубку поставил приметную. Для таких, как я. Ляг-ка ты на кровать, я попробую с ним перемолвиться.

Сам волхв сел на лавку внутри свечей, закрыл глаза. Лицо его посветлело, морщины разгладились. Он был где-то далеко. Минут через пять сеанс спиритизма закончился.

— Покоя вам ночью, человеки. До нового лета всё одно будете у нас. Потом он заберёт всех.

Эта ночь не была спокойная. Буду её считать второй брачной и официальной. Волхв сказал: жена — значит, жена. Могу теперь признаться себе честно: я без ума от Наташи. Просто психика себе поставила блок на мысли о женитьбе на такой женщине. Как это совместить с первыми двумя жёнами? Не знаю, но в душе — никаких противоречий. Есть у вас, например, трое детей. Вы их всех любите. Это нормально. Так и тут.

На следующий день я с удивлением обнаружил на ране от дробины рубец. Боли не было. Наташа вскочила с кровати и спокойно расхаживала по комнате.

— Не болит нога?

— Ой, я и не заметила. Действительно прошла.

— Волшебник, наш волхв!

Меня привлекли к заготовке дров, сходил с Даниславом на охоту — принесли косулю. Наташа помогала женщинам. Их называют «жёны». Разница такая: жена — это любая женщина, а наша «жена» — «моя жена». Вот такой перевод с русского на русский.

Девятого сентября, если считать по-нашему, праздновали Осенины. Это праздник такой. Меня заставили мух в доме наловить. Живых. Я им крылышки поотрывал, чтоб не улетели, и сдал хозяйке. Та их закрыла в гробики из моркови, вынесла из дому, что-то приговаривала. Какую-то забавную прибаутку. Я не запомнил. Потом закопала. Это должно помочь в следующем году: мух должно быть меньше. Глупость, а весело. Потом возле деревянного столба ходил кругами волхв. Тоже что-то причитал. Благодарил за урожай и всё хорошее Мать-Землю. Потом под столбом на скатерть жёны сложили требы. Еду для Богов. Водили хоровод вокруг костра, пели песни. Было весело. Я старался держаться поближе к Наташе. Тянуло. Любовь, она такая: все возрасты покорны. Потом эту еду для Богов мы все сами и ели. Этот праздник ознаменовал изменение в природе. Работы в поле уже закончены, и сбор урожая переместился в огород и на кухню. Собирали и сушили лук, заготавливали овощи, мариновали, квасили, солили и убирали в погреба на хранение. Нас с Наташей привлекли к работам, невзирая на гостевой статус. Было непривычно, но комфортно. Уставал только сильно под конец дня, поэтому переживал за постель, чтоб не оконфузиться. Но бог миловал: всё было прекрасно. Возможно, этому способствовали экологически чистые еда, вода, воздух. И свежая любовь. Может, магия места и забота волхва.