Они постояли так с минуту, потом Станислав Валерьевич сказал, что у него какие-то дела к Виктору Степанычу, пошел в его кабинет, а Лёха остался убирать разбитые бутылки, оттирать липкую жидкость с пола и уговаривать Наташу заштопать единственные порванные во время падения брюки. Давний подарок Витька.

— Ты как вообще тут? — спросил Станислав Валерьевич на обратном пути из кабинета. Лёха оттирал пол третьей водой. Никто его не заставлял, но неделю назад он увидел, как случайно упала на пол голая девушка, застряв каблуком в чьей-то жвачке, и с тех пор чистил все с добровольной тщательностью.

— Нормально, — ответил он.

— Платят?

— Конечно.

— Живешь где?

— Виктор Степаныч снимает нам квартиру на четверых. С Наташей, вот, еще с парнем и с девушкой, — Лёха зачем-то кивнул в сторону Наташи, будто чтоб подтвердить, что он ее не выдумал.

— Ясно. Ладно, удачи.

— И вам не болеть, — пожелал Лёха. Уже когда Станислав Валерьевич скрылся за дверью, он вспомнил, что было бы неплохо спросить про его брата. Про работу и еще про что-нибудь. Но думать мог только про разбитые бутылки, которые Виктор Степаныч еще припомнит Пятнашке. Даже посчитал в уме сумму. Выходило прилично — как раз на новые штаны с распродажи.

— Кто это? — спросила Наташа, подкравшись к Лёхе.

Лёха уронил на пол мокрую тряпку, развернулся к ней и сказал очень грубо:

— Не надо ко мне подкрадываться, — он представлял, что говорит это Станиславу Валерьевичу, — это грубо и неприятно.

— Ладно, не буду, — согласилась Наташа.

Он извинился перед ней и рассказал, откуда знает Станислава Валерьевича, а она заварила ему чай и пообещала, что накинет из своих на новые штаны.

— Надо друг за друга держаться, Лёш. Друзья? — она протянула ему руку.

Он пожал ее и подумал, что начинает обживаться в Москве.

========== 5. Отдых ==========

В холодильнике у Стаса всегда была припрятана бутылка-другая пива. Вечером он открывал ее раньше, чем включал телевизор. Если приходил Виктор, бутылки загадочным образом исчезали, но потом возвращались в троекратном размере так же внезапно.

В последние недели бутылки не хватало для спокойного сна. Стас перешел на водку, но торопливо бросил на второй день, опасаясь спиться. Лучше немного не доспать, чем опохмеляться по понедельникам и «зажигать» по пятницам.

Хмурый, заспанный он приходил на работу и там отсиживал смены, стараясь фокусироваться на пациентах и стопках бумаг, которые приходилось заполнять. Вика подбадривала его свежезаваренным чаем и сплетнями со второго этажа, где намечалась то ли грандиозная свадьба, то ли побои с причинением ущерба имуществу. Стас с трудом вслушивался в ее слова и почти все пропускал мимо ушей.

— У тебя проблемы, — сказала Вика, когда миновала третья неделя избавления от нахального провинциала. Стас отметил ее бессонной ночью, представляя, что могло произойти, если бы он убил Алексея Петренко. Странным образом фантазии эти действовали на него умиротворяющее.

— Да, никак не войду в колею, — согласился Стас, потому что прекрасно понимал, что спорить с Викой — плохая затея. Лучше согласиться, а потом сделать вид, что усвоил все советы.

— Ты как, подкатывал к нему? — неожиданно спросила Вика.

Стас огляделся — в комнате они были одни.

— Ты что несешь? — он уставился на Вику зло.

— Спрашиваю, как есть, — она даже глазом не моргнула, будто говорила про обед или старый фильм.

— Не подкатывал я ни к кому, нахрена мне такие проблемы? — Стас говорил быстро, чтобы поскорее соскочить с темы. Пока кто-нибудь не пришел.

— Зря, — сказала Вика, оттянула момент, как будто нарочно, и продолжила: — Подкатил бы, он бы отшил тебя, ты бы успокоился и выспался.

— Что?! Чего?! Какого хрена?! — Стас, злой и невыспавшийся, мечтал найти способ не оскорбить Вику и одновременно выпроводить ее подальше с такими идеями.

— Стасик, ты зашиваешься, — вздохнула она. — Я вижу, тебе паршиво. Я сама так себя чувствовала, когда по тебе сохла. Подкатила, все решилось, и вот мы хорошие друзья. Прекрати думать про него — раз, и забыли. Как пластырь содрать. По нему видно, что он не про твою команду — обычный парнишка из провинции. Он там про геев не слышал…

— Ты еще на всю ординаторскую крикни, — отозвался Стас.

Противнее всего было, что часть его соглашалась с Викой. Незаметно для себя, то ли на почве отсутствия альтернатив, то ли из-за яркой истории, он запал. Как будто вернулись студенческие годы, и перед ним кто-то непонятный. Свой? Не свой? Прикинуть, обдумать, понять — закинуть удочку. Раньше для Стаса это было веселой игрой, он отвлекался от бесконечных лабораторных, коллоквиумов и вечерней зубрежки.

— Сходи к нему, Стас, — продолжила Вика, наверное, заметив, что он поддается. — Он нормальный парень, лишнего болтать не будет. Если уж про аварию молчит, так тут-то чего. Попробуешь — обломишься, перегоришь.

Стас стиснул зубы и кивнул. Попробует, обломится, перегорит — сколько раз было. С Викой он сдружился всерьез из-за того, что она легко и без проблем поняла его, когда с ней произошло то же самое. До Вики ему казалось, что это уникальная проблема геев, а она показала, что значения не имеет не только размер, но еще пол и куча других вещей. Когда тебя не любят взаимно — это бьет по самолюбию. У Стаса, по крайней мере, была возможность утешить себя «просто он натурал», у Вики такой возможности обычно не было. Они сошлись на этой легкости и продолжили дружить.

Собираясь в клуб, смотреть на Алексея и закидывать удочку, Стас вспомнил старые времена, когда в похожих клубах можно было найти кого-нибудь на ночь. Злоупотреблять ему не позволял график учебы, но если бы не она — кто знает, где бы он оказался. И теперь Алексей варится в этой каше. Сколько у него там девочек? Две-три? Хорошо если так, у Стаса бывало и по шесть за неделю. Давно-давно, так что теперь рассказать — смешно. Но ведь было.

Когда он увидел счастливого грузчика в окружении атмосферы клуба Виктора Степановича, навалилась тоска. На кой черт закидывать удочку? Что у них будет? Один секс? Нет, времена, когда один секс был поводом поставить на карту репутацию, ушли в прошлое вместе с общагой универа. Осталось благоразумие, и стоило Стасу представить, как пораженный, испуганный Лёшенька бежит рассказывать Нине Валерьевне, чем занимается её любимый приёмный сынок, он отказался от плана.

Закидывать удочку стоит, когда улов того стоит, а рыбачить ради процесса надо до определенной черты.

Стас окинул взглядом помещение и заметил, что за ним наблюдает Виктор Степанович. На нем был костюм из последних каталогов, которые Стас не просматривал, но хорошо понимал имидж владельца клуба, поэтому знал, что каталоги будут определенно последними. Вызывающая прическа, наверняка, маникюр и дорогой парфюм. Человек-обложка. Стасу стало тошно от себя, от Виктора Степановича и от Лёшеньки. По-другому называть несостоявшуюся жертву он больше не мог.

Виктор Степанович махнул ему рукой и скрылся у себя в кабинете.

«Да пошли вы все!» — подумал Стас и пошел прямиком к Лёшеньке.

— Тебе нельзя тяжести таскать, — сказал он и собрался перехватить ящик, чтобы помочь. Слово за слово, договорятся встретиться после работы.

Лёшенька уронил коробку, свалился сам и одарил Стаса злым взглядом.

Как там сказала Вика? Попробуешь — обломишься, перегоришь. Стас почувствовал, что миновал две стадии и оказался на третьей. Зачем связываться с таким нелепым человеком? В Москве полно нормальных ребят, более понятных, постарше, с адекватными целями. Тащить на себе Лёшеньку?

Стас сказал, что должен поговорить с Виктором Степановичем и пошел к заветной дверце. Когда она закрылась за ним, он даже вздохнул от облегчения. Вся идея с Лёшенькой показалась настоящим бредом.

— Запал? — спросил Виктор Степанович без предисловий и приветствий. Показал на диван, предлагая сесть, и закурил. До Стаса долетел запах травки.