Только вот Кэльдар конечно же догадался. Когда он узнал об этом, то ему хватило лишь одного взгляда на сестру, чтобы всё понять.

Разумеется, эльф не стал о чём-либо расспрашивать Арименэль, он даже ничего не сказал, просто утешающе обнял её.

А вот другие пытались узнать в чём дело, но девушка молчала. Ей не хотелось ничего никому говорить. Просто так ей было в каком-то смысле легче. Или тяжелее, она не знала.

Эльфийка реже сидела с подругами, после тренировок уходила сразу же, не оставаясь, как прежде посидеть и поболтать с друзьями.

Арименэль теперь полюбила библиотеки, их тишину и книги, в которых как-то можно было спрятаться от реальности. А ещё ей нравились сады. Девушка любила ходить аллеям, которые были покрыты разноцветными осенними листьями, а вдоль дорожек стояли статуи Валар или великих героев древности.

А ещё понимала, что так она долго не протянет… Отчасти ей нравилась такая жизнь, но эльфийка понимала, что дико скучает. По светлому прошлому, по разговорам и смеху. По Моргомиру…

Но сейчас ей такой, как раньше, не стать. Со временем это, конечно пройдёт. Снова будут долгие разговоры с друзьями, улыбки, смех, обычная жизнь, такая же светлая…

Такая, которой Арименэль всё же не хочет. Она скучала по этому, но без Моргомира это было ей не нужно. Да и вообще, невозможно. Потому что всё, как прежде, может стать только с ним. И больше — никак.

Дни тянутся будто бы бесконечно, оттягивая каждую секунду, каждое мгновение. Впереди холодно застыла Вечность.

— Арименэль, ну пойдём, — Кэльдар уже несколько минут уговаривал сестру наконец пойти с ним к друзьям, — тебе просто надо успокоится, развеяться. Ну пойдём. Хочешь, к нашим на тренировочную площадку? Или к Лафилель? Сестрёнка?

— Нет, спасибо, Кэльдар, — Арименэль улыбнулась, — я не пойду, — эльфийка держалась хорошо, но её брат всё равно сумел заметить в глазах усталость.

Кэльдар промолчал, не зная, что её предложить. Он готов был на всё, чтобы снова увидеть сестру прежней, весёлый и улыбчивой, чтобы она не грустила.

Что же ещё?..

Эльф вздохнул, понимая, что его дело безнадёжно. Арименэль не хочет его обижать отказом, но она действительно не может пойти с ним.

— Хорошо, — медленно произнёс Кэльдар, внимательно смотря на сестру, — не хочешь — не иди. Я волнуюсь за тебя, но это твой выбор. До свидания, сестрёнка.

Эльда хотел было обнять её, но как только заглянул в глаза, понял, что не надо. Не он должен обнимать Арименэль. Не он.

— Намариэ, — кивнула девушка и через силу улыбнулась — только для того, чтобы не расстраивать брата.

Тот вышел из её комнаты, но около двери замер и оглянулся. Арименэль его как будто больше не замечала. А у Кэльдара при взгляде на неё невольно сжалось сердце.

Эльфийка уже не держалась так, как при брате. Лицо было бледнее обычного, глаза потеряли свой блеск, а сама она была похожа на тень себя прежней.

Кэльдар тихо вышел из комнаты. Сестре он помочь больше не мог.

Арименэль устало опустилась в кресло и закрыла глаза.

Нет, она хотела расстраивать брата и остальных. Только вот все всё равно замечали её состояние, и теперь эльфийке часто приходилось слышать чей-то заботливый голос: «С тобой всё хорошо?». А она отвечала, отводя глаза в сторону и сдерживая слёзы: «Да, всё хорошо…».

Как могло быть всё хорошо, если всё так плохо?

Арименэль мучала неизвестность смешанная с тревогой. Зачастую девушка просыпалась ночью от кошмаров. И почти сразу бежала в небольшое место в одно в саду. Там стояли каменные изображения Валар, и эльфийка, опустившись на колени, не в силах сдерживать слёзы, тихо просила у Могуществ, чтобы у Моргомира всё было хорошо, чтобы Валар помогли ему.

И Арименэль казалось, нет, она почти была уверена, что они её слышат. По крайней мере Варда и Ниэнна.

Откуда-то с улицы донеслась весёлая музыка, и девушка на мгновение улыбнулась. Линдир, лучший менестрель Имладриса, всегда радовал эльфов своей игрой на арфе. Некоторые причисляли его к самым талантливым музыкантов Арды и не ошибались.

Арименэль прислушалась к звонкому смеху, доносившемуся с улицы. Напряжение, царившее в последнее время в Ривенделле, спало. Музыка творила чудеса.

” — Арименэль, ну пойдём! Тебе надо успокоится», — может быть, Кэльдар был прав? Может, действительно пойти? Пойти так, как раньше?..

Арименэль помнила, что всегда любила конкретно эту мелодию, которую сейчас играл Линдир. Раньше девушка часто танцевала под эту музыку вместе с другими эльфами, смеялась, улыбалась. А в волосы вплетала ромашки и незабудки, свои любимые цветы.

Эльфийка заслушалась, а потому, когда прозвучал последний аккорд, вздрогнула.

Слишком поздно. И… слишком рано.

Арименэль грустно улыбнулась, бросив взгляд в сторону окна, а потом встала, несмотря на то, что музыка снова зазвучала.

Дорога стала привычной, словно сама жизнь. Снова звенящая тишина осенних аллей. Каменные Валар смотрят будто живые.

— Великий Манвэ, помоги мне! — Арименэль посмотрела в ярко-голубое небо, и лёгкий ветер взъерошил её волосы.

***

…А Моргомир до Мордора всё-таки доехал.

Он старался ехать там, где обычно никто не ходил, избегая дорог. Однако изредка встречающиеся ему жители Средиземья казалось, не принимали его назгула. Или, по крайней мере, не догадывались.

Стоило Моргомиру доехать до Тёмных Врат Мордора, Саурон тут же приказал ему явиться ему в заново отстроенную Чёрную Башню.

Конечно, Кольценосец пришёл. Он догадывался, что майа вызвал его для разговора и немного волновался.

Но оказалось, что напрасно, и если Саурон о чём-то догадывался, то явно не о всём.

На вопросы Тёмного Властелина Моргомир отвечал односложно, стараясь не вызвать подозрений, и пока ему это удавалось.

— Я не ожидал, что так выйдет, — голос Саурона эхом разносился по залу, но его самого было видно плохо — у майа не было воплощения, так как Кольцо так и не было найдено, — эльфы оказались сильны. Я не думал, что их магия окажется сильнее одного из Девяти колец. Валар некогда научили эльдар магии, но она была мала, и со временем почти забыта. Видно, что я ошибался, — бледная тень тёмного майа — всё, что от него осталось с развоплощения, — зависла в воздухе. — Хотя в том деле явно замешано что-то ещё. Наверняка Валар опять вмешиваются не в своё дело.

— Вы ошибаетесь, — в голосе Моргомир таилась скрытая дерзость, — не думаю, что виноваты эльфы. Виновата простая случайность.

Саурон недоверчиво хмыкнул.

— Случайности — самые неслучайные вещи на свете. Не так ли? — спросил он голосом, не терпящим возражений.

— Несомненно, — осторожно кивнул назгул. Один лишь Эру Единый мог знать какой подтекст таится в словах Саурона, и к чему любая фраза может привести. И Моргомир старался говорить осторожно. Ему было за кого боятся.

Саурон долго молчал, а потом сказал:

— Надеюсь, эльфы не слишком изменили тебя. А то они могут, — он как-то странно усмехнулся невидимой усмешкой.

Моргомир почувствовал нависшую опасность. Надо было что-то делать.

— Сложно изменить кого-то без его желания. Можно лишь помочь измениться, но это самое лучшее, что можно сделать.

— Возможно. Однако при этом приходится выбирать. Измениться или остаться прежним, — Саурон говорил непринуждённо, будто вёл обычную, ничего не значащую беседу, но Моргомир осознавал всю опасность слов, — и ты это понимаешь.

— Да, — кивнул Девятый. Он конечно же понимал.

— Это хорошо, — тень Саурона внезапно выпрямилась, и он довольно улыбнулся ничего хорошего не предвещающей улыбкой, будто только что узнал какие-то очень важные сведения.

— Только вот почти никто не знает каким будет выбор, — Моргомир решил сказать это прямо, — и нельзя сразу судить всё по словам. Говорят не слова, а поступки.

— Интересно, — сощурившись, заинтересованно протянул Гортхаур, — ты хорошо говоришь полуправду, не скрывая, но и не раскрывая истину. Только вот всё равно многое знаю, — усмехнулся он, внимательно следя за выражением лица Моргомира.