Мелькор молча уставился на эльфа, который, довольный теперь, улыбался темноте поверх пламени.
-Ты фотографировал меня, – проговорил вала из своего кокона.
-Да, – подтвердил Феанор, – я тебя снял, – и потянулся за коробкой с вином.
Пристальный взгляд Мелькора нолдо чувствовал на себе очень явственно, и не понятно было, к добру или к худу, и даже скорее второе, но вала спросил:
-Хочешь ещё?
Феанор обрадовался, что не успел отпить и не подавился.
-Хочу ещё что? Пофотографировать? Тебя? Завёрнутого в спальник? Возле костра?!!
-Только можно без вспышки, пожалуйста.
-Серьёзно? Серьёзно можно?!! Я сейчас.
Нолдо скрылся в недрах палатки. Даже если это какая-то засада, если, пока нолдо спал снаружи, Мелькор силой своего упрямства переместил под его палатку марианскую впадину – стоит попробовать, оно того стоит!
-Я пришёл, ты готов? – на всякий случай уточнил Феанор.
-Подожди, – вала сделал глоток прямо из коробки; убрал вино подальше, на сколько хватало его “гусеничных” сил; вынырнул из спальника.
-Ты... – начал было эльф. Вала прижал палец к губам: “делай молча и не пизди больше”.
Было сложно. Чтобы изображение получилось не размытым, Феанору приходилось замирать надолго, держать камеру крепко; вала расположился на спальнике, близко к огню, оперевшись на согнутые руки за спиной. На лице, на груди Его переливались тени, и нолдо готов был локти кусать от того, что нельзя поймать их все; а Мелькор смотрел то на реку, что переливалась поблизости, то на руки нолдо; откинул голову, посмотрел прямо, но в тени ресниц не видно его зрачков; продолжая удерживать камеру одной рукой, второй эльф провёл по Его плечу, и так и не смог убрать ладонь. Мелькор не возмутился совсем, посмотрев подольше в лицо Феанора, убедившись, что фотосессия закончена, приподнял плечо и коснулся поцелуем его пальцев, прикрыв глаза, словно от удовольствия... через мгновение вала оказался поднятым над землёй.
-Фаэнор... отпусти... то есть поставь... идём, – шептал Он, выкручиваясь, но рук с плеч не убирая.
-К тебе или ко мне? – проговорил нолдо, готовый идти куда угодно, только бы уже оказаться с Ним в замкнутом помещении.
-Не важно...
Камера так и осталась лежать на бревне, на дальнем краю от догорающего костра. Торопливо подхватив спальник, Феанор искренне молился, чтобы ничего не промёрзло и не оплавилось, чтобы после возвращения в город у него были доказательства – на случай, если сам эльф усомнится, не заболел ли он тогда после дневных водных процедур. Не бредил ли он этой ночью о рае в шалаше.
-Мелькоррр, – урчал на ухо довольный нолдо, как обычно, когда они спали вместе, навалившись на Его плечо. – Мелькорррр, тебе понравилось?
-Нет, меня заставили, – вздохнул вала, перебирая волосы любовника.
Мелькор дотянулся до молнии, на которую закрывался ход в палатку. Приоткрыл чуть-чуть – внутрь проник прохладный воздух, частый шум волн и далёкая мелкая луна. Так идеально, ровно нужная порция внешнего мира проникала в личное, интимное пространство для двоих. Они были в той стадии... знакомства, когда физическое общение приносит очень много радости, практически опьяняет, несмотря на то, что первый раз секс случился у них уже несколько месяцев назад; но Мелькор не подпускал к себе близко – каждый день Феанор не знал, занесёт их на этой неделе в одну постель, а может сегодня... а может и никогда больше, и поэтому каждые новые сутки были как лотерея. Это было чувство, максимально далёкое от комфорта, но, оглядываясь назад, Феанор понимал, что это было, пожалуй, лучшее время в его недолгой жизни. Хотя вот он бы уже двинулся в направлении чего-то более стабильного и понятного. Естественно, речи не было об открытых отношениях, но если бы вала перестал каждый раз делать вид, что видит нолдо в первый раз в жизни, тот был бы очень признателен. “Конфетно-букетный период, интересно, как он в нашем случае называется, – расслабленно думал Феанор, – может... ликёроводочный?” Эльф ничего не мог поделать с собой – улыбался Ему в шею, периодически касаясь губами.
-Не, ну серьёзно. Я вот счастлив сейчас, – признался нолдо. – И как-то мне бы хотелось, чтобы ты тоже был счастлив.
-Я спокоен, – шепнул вала. – Мне с тобой спокойно.
Эльф даже обиделся сначала, но быстро сообразил, что к тому нет причин. Какая разница, каким словом назвать состояние, которое хочется не покидать.
Нолдо уснул раньше. Сопел на ухо, а снаружи доносился шум волн. Казалось сначала, что, набегая одна на на другую, они хотят друг другу что-то доказать; затем – рассказать другим, но засыпал вала, окутанный доносящимися из реальности звуками, каждый из которых по отдельности был просто звуком. Но вместе они были песней – той, что была раньше, чем голоса, её поющие, и когда, разбившись о берег, волны на миг замолкали, ветер переставал волновать деревья, дыхание рядом, отразившись на коже, замирало – Он слышал Ёе. Тишину, из которой вырвалась Музыка.
====== Часть 40 ======
Сау открыл ноутбук. Вся его техника осталась за городом, так что позаимствовать пришлось у Инголдо. Правда, майа не попросил, а просто взял, воспользовавшись тем, что эльф притворяется спящим сейчас, но это же не на долго... Финдарато крутой. Не расспрашивал лишнего, старался не смотреть с жалостью; раздобыл поесть, даже попытался накормить равнодушного ко всему окружающему майа, даже, вроде бы, какой-то толк из этого вышел – Сау не помнил точно; Финдэ разрешил лечь в своей комнате, чтобы сосед по не остался с собой один на один этой ночью; вслушивался в дыхание Сау из противоположного угла комнаты. Финдарато – отличный друг, и он прав – всегда был прав, с самого первого дня, от начала до конца – майа больно закусил губу, когда аппарат наконец-то прогрузился и приготовился к работе. Инголдо волнуется сейчас – Саурон ощущал это реальнее, чем собственные руки, всё ещё ватные после утренних процедур. Муть в голове... интересно, так теперь будет всегда? Саурон хихикнул – да, чтобы понять, что он во всей этой истории – просто безмозглая марионетка, которой после использования можно и камин разжечь, двух реанимаций майа не хватило... хотя почему же марионетка – лучше, живое мясо, в котором есть замечательные... дырки, каждую из которых Он попользовал... перед глазами снова всплыл Его образ: на белых простынях, глядя в глаза двумя чёрными лунами из-за упавших на лицо прядей, Он говорит: “Я люблю тебя...” Сау зажмурился и до дрожи сцепил руки, чтобы не завыть – это хуже всего; если бы Он воткнул майа нож в спину – это было бы не так жестоко. Приручить, заставить поверить в обретённое счастье, в свою любовь... для того, чтобы Сау справился с отведённой ему ролью, хватило бы и потрахушек в подворотне – к чему было ломать такую комедию... зачем?
-Ну здравствуй, – ухмыльнулся Оссэ по ту сторону решётки в комнате для свиданий. – Добро пожаловать в наш клуб.
Чтобы получить эту встречу, Саурону не пришлось ни врать, ни платить. Следователь, которого майа попросил об услуге, долго смотрел на него, и в конце концов жалость к существу только из-под капельницы победила гадливость. Позвонил куда-то. Через полчаса майа уже любовался на своего... врага? Соперника? Предшественника?
-Раз ты здесь, – продолжал улыбаться Оссэ, – значит, Он тебя уже переработал? Поздравляю. Выглядишь не очень. Надеюсь, это лечится. У меня-то, как видишь, случай клинический, – Оссэ продемонстрировал наручники, пару раз звякнув металлом. – У вас же есть такие игрушки, правда? Буду тешить себя мыслью, что, приковав тебя к кровати и приходуя на чёрных шелковых простынях, Он представлял, как вдавливает меня в матрас в моей зассанной камере.
-Ты спал с Ним? – перебил Сау бесцветным усталым голосом.
-Спал? Спал ли я? – Оссэ упал лбом на стол, пока плечи его ходуном ходили от хохота. – Ты что, серьёзно? Ты вообще слепой? Мы ебались, как кролики, – похабно понизил тон арестант, смакуя произведённый на посетителя эффект. – Как, по-твоему, как я проник к нему в дом? У меня были ключи. Они были у меня ещё когда дом не был сдан.
