-Ты доверяешь такие поручения малознакомому таксисту?

-Мы с ним знакомы с лагеря.

Сау наклонился к руке, сжимающей самокрутку.

-Ты судим?

Мелькор искренне рассмеялся.

-Нет. Это был трудовой лагерь. Туда отправляли проблемных подростков из неблагополучных семей.

-Но твой отец... вы же вроде не нуждались.

-Нет, не нуждались, – Мелькор затянулся в последний раз. – Я попал туда прямо из колледжа в Уэльсе.

-Как?

-Мы написали вирус и заразили сервер колледжа. И, вроде бы, всех наказали, а потом похвалили, но я так легко не отделался. Отец сказал, что так я никогда не пойму, где границы дозволенного... лжец. Он творил такой беспредел, что сейчас и не поверил бы никто. Но то, что я ослушался его слова... это и была та самая граница дозволенного, а не какие-то сраные правила учебного заведения.

Мелькор замолчал, отвернувшись. Брови Его сошлись на переносице, будто этот спор, спор отца и сына, продолжался прямо сейчас.

-А твой брат?

-Мой брат в тот год учился здесь... нам было тринадцать тогда. Он выяснил, куда меня упекли, сбежал из дома и приехал ко мне. Его, конечно, отправили обратно. Не сразу, через неделю, в назидание. Это была одна из самых сложных недель в моей жизни.

-Но зато он приехал, – пожал плечом майа.

-Да, зато. Если раньше мне приходилось защищать только себя, и я уже понял, что к чему, и вполне справлялся, то с ним... скажи, я хорошо владею... языком? – чёрные глаза вспыхнули в темноте, и по среднему пальцу Саурона побежал влажный след, оставляемый Его ртом.

-Боже, блять, Мелькор, да не может быть такого... – заметался майа, не зная куда деться от волнения. – Ну нет, вы же из благополучной семьи... ну можно же было сообщить кому-то…

-Может, – вдруг резко и зло, горячо зашептал вала, до боли сжимая руку Сау. – Может! И было! Фотографии остались из того места – хочешь посмотреть? Хочешь – спроси Манвэ, он там был. Как мне ещё доказать тебе?!! Сообщить, говоришь?!! Чисто физически – как?!! Тогда телефонов ни у кого не было, как и интернета!

-Мелько, я не сомневаюсь, я просто представить себе не могу, – Сау целовал Его предплечье в попытке вселить немного спокойствия. – Я тоже с разными людьми по молодости знался. Но чтобы таких отмороженных...

-Хорошо, – неожиданно холодно ответил вала, – это всё было давно. С моей смены одного... товарища вообще в пакете для жмуриков увезли. И в жопу меня не сношали, если тебя это волнует.

-Мелькор, не надо, меня вообще не это волнует. Ну в смысле...

-Я понял.

Мелькор положил руку на плечо майа, свободно и спокойно, смежил веки под сведёнными бровями.

-Знаешь, что он сказал мне в тот день, когда заслал меня в трудовуху? Он сказал, что это всё – из любви ко мне. До этого он говорил нам, что любит нас, когда сообщил, что мать умерла.

-Вы жили не вместе?

-Она находилась в клинике. Я даже не помню её... Сулимо говорит, что помнит, что она меня с рук не спускала. А я не помню. Хоть и старше почти на год. Ну вот. А в следующий раз отец сказал мне, что любит, когда мне было пятнадцать. Я не стал дожидаться продолжения, рванул в холл на первый этаж и выпрыгнул в окно. И больше не возвращался. Пару шмоток и ключи от этой вот халупы мне брат отдал. До сих пор себе простить не могу, что взял их тогда, – снова ядовито зашептал Мелькор. – Кстати, это её. Отсюда отец забрал мою мать в свой дом.

Саурон больше ничего не хотел знать. Он хотел, чтобы его вала не просто лежал рядом, но вернулся мыслями в этот, существующий мир, к нему.

-Получается, Сулимо действительно любит тебя.

-Разве я спорю? – пожал плечом Мелькор. -И я его... я его... – вала сделал неопределённый жест в воздухе кистью руки. – Даже не смотря на убийство, в котором он поучаствовал – вспоминаю как он тогда не хотел бросать меня в этом аду... как его в машину заталкивали... и не жалею ни о чём! Ни об одном своём унижении в ту грёбаную неделю! Всё- равно все эти твари, до единой, либо уже сдохли от синьки, либо нары проминают... И ненавидеть его – не могу, хотя должен!

Было видно, как внутренний маховик воспаленной памяти разгоняется, заставляя вала метаться в клетке собственного тела. Сау вжался щекой в Его грудь, обнял крепко и бережно, но всё-же сказал:

-У неё же были показания к аборту. Мелькор. Ты жесток к ним...

-Я? Жесток. И надоел сам себе – никогда ничего не забывать... и вариться в этом вечно...

Наступила тишина. Саурон ткнулся лбом в изгиб Его шеи, и тут же посмотрел в лицо, коснулся губами линии подбородка.

-А что ты пел? – вдруг спросил Саурон.

-В смысле?

-Когда костёр жёг. Ты рассказывал сегодня. Ну не саундрек же из титаника...

-Что-то из “Гражданской обороны”. Можешь спросить местных старожилов – они, наверное, помнят лучше.

-А тот... или та, из-за кого ты устроил это, он – или она – помнит?

-Наверняка. Он тогда пытался меня увести, огнетушитель припёр откуда-то, испортил праздник. Но затем последовало несколько действительно незабываемых ночей.

-Вы потом сюда пошли? – оторопел Сау.

-Нет. Нас отвезли с почестями в местный участок, где мы и провели пятнадцать суток. Он даже на свадьбу не попал.

-На свою?

-Да. Но, с другой стороны, он меня на неё приглашал. Я в назначенный день присутствовал по месту нахождения жениха.

-А невеста что?

-Ничего. Дождалась его. Как вышел – сходили и расписались. Через восемь месяцев сына родили. И кто бы мог подумать...

-Что тот самый сын чуть не погибнет в твоём подвале?

Мелькор отвернулся.

-Это должна была быть смешная история.

Саурону было абсолютно не смешно. И, вроде бы, можно было подготовиться к такому повороту, но как... отец семерых детей. Его друзей. Семерых Феанорычей... Батя...

-Ок, ну ладно. Не подумай, что я сужу тебя – нет. За это – нет, и вообще -не моё дело... – майа вздрогнул, как от внезапного холода. – Вы расстались... Финвэ был против?

-Я сомневаюсь, что он, если и знал, то что-то высказывал по этому поводу.

-Ты расстроил его свадьбу. Он примчался к тебе с огнетушителем, чуть ли не из ЗАГСА. Вы же были влюблены, – изумленно констатировал Сау. – И вам никто не мешал. Но вы не вместе.

Вала усмехнулся, глядя в потолок.

-Он не хотел рисковать.

-То есть, ты вёл себя, как придурок? – уточнил майа. – И не сказал ему...

-Я не умею этого говорить, Майрон. Сейчас не могу и тогда не мог. Всё самое худшее происходит после этих слов.

Они помолчали. Вала сегодня заводился как-то очень легко, говорил много, что раньше случалось не часто. Оставался ещё вопрос, получив ответ на который можно было спокойно жить дальше:

-А я... я тебе... нравлюсь? – Сау не знал, как сформулировать, и засмеялся, когда понял, что спросил как-то криво. Но майа надеялся, что Он поймёт.

-Нет. Меня заставили, – Мелькор тоже усмехнулся, но быстро стал абсолютно серьёзен. – Я просил о тебе.

-Не понял... в церк... как просил? Ты же – математик!

-А я молился Ферма.

Мелькор сообщил это настолько серьёзно, что возникал вопрос, а не говорит ли Он правду.

-То есть ты мог спросить про теорему, но просил меня?

-У меня день рожденья был летом. С утра поехал в управляющую компанию, договор на электроснабжение подписал. Потом – в гипермаркет, у рабочих шпаклёвка закончилась. В час ровно Сулимо позвонил, поздравил меня.

-Ты хоть трубку взял?

-В тот раз – да. Потом поехал – фен строительный в аренду взял. Приехал в дом часов в шесть вечера в итоге, работы принял, разогнал всех. Костёр на заднем дворе развёл. И попросил... отца. Я просил его о тебе. Взамен обещал с ним помириться, всем всё простить и не вспоминать больше.

-А почему ты думаешь, что это именно я? – затаил дыхание майа.

-Я в детстве расхищал новогодние подарки Сулимо. У него они всегда были лучше, – Мелькор вздохнул. – Мои заворачивали в серебристую бумагу. Его – в пятнистую. Как шкура леопарда.