Из-за чего он расклеился, майа, конечно, понимал: прежде, когда он представлял себе будущее, он даже не видел, какой именно будет его семья – каждый раз она оказывалась разной, но в этом самом будущем всегда была толпа народу: сокурсники, товарищи, друзья – все те, кого сейчас он потерял.

“А почему потерял?” – вздохнули деревья. “Жизнь развела,” – констатировал Саурон. И это тоже злило. Кто-то боится пауков, кто-то – безработицы, а майа больше всего в жизни боялся бессилия перед судьбой. “Но я лапки не сложу, – решил Сау в этот момент, – я разгребу всё это дерьмо, что свалилось на меня... на нас в последнюю неделю. Я вычислю виновного, и ни у кого из финвионов больше не будет повода враждовать со мной.. с нами”. В пробирающем до мозжечка холоде, как ни странно, мысли многообещающе прояснились.

Начинать надо явно с конца. С того, что можно узнать точно – очертить круг лиц, которые вообще могли быть причастны ко всему произошедшему.

Во-первых, кто мог сделать эту треклятую видеозапись... Это определённо не был случайный прохожий – камеры в коридоре были закрашены заранее, следовательно, виновник готовился месяца за два. Навряд ли он попал в этот коридор из другого, просматриваемого, значит, были еще какие-то пути... в этом переходе определённо надо осмотреться получше. Третий этаж – в окно он явно не проник... да и потом: как он узнал, что сейчас начнётся самое интересное? Возможно, где-то напротив кабинета, или даже внутри, есть камера, о которой не знает администрация.

Сау на секунду представил существо, которое могло провернуть столь нетривиальный трюк: под покровом ночи пробраться в мирно спящий универ; ослепить видеонаблюдение и стырить ключи от соседней аудитории; наставить жучков по периметру и каждый божий день ждать своего часа в каком-нибудь шкафу в лаборантской... Всё указывало на причастность человека-паука – майа усмехнулся, представив, как тот злорадно потирает все свои восемь лапок, дождавшись наконец его, Саурона, совращения... “Да он бы, наверное, так демонически смеялся в тот момент, что Ктулху бы пробудился!”

Но, поскольку майа был уверен, что человек-паук – персонаж положительный и не стал бы так подло гадить, для него становилось абсолютно ясным, что никто не пробирался в здание через окно по пожарной лестнице. То, что зафиксировало их с Мелькором шалости, было установлено внутри аудитории, и либо злоумышленник уже замёл следы... либо оно до сих пор там.

Тот же вопрос оставался открытым по краже “Сильма”. У кого была возможность? Если взять за аксиому, что это был не Мелькор, который, видимо, не расставался с программой, пока не отдал флешку Сау, то это мог быть... любой обитатель Форменоса. Любой гость Форменоса, достаточно доверенный, чтобы передвигаться по дому самостоятельно. Любой, кто лазит в окна к феанорычам – да просто любой, достаточно осторожный, чтобы прокрасться в дом с чёрного хода...

“Ты подходишь к вопросу не с того конца,” – вздохнули хвойные. “Ищи другой путь,” – вторили тут же лиственные. И майа знал, что они правы. Что надо то ли посмотреть на проблему более общо, то ли разгрести детали – но верный путь не давался так сразу, мелькал – но не выходил на свет. Да и к тому же, уже безумно тянуло обратно, в дом, где Он, погружённый в свои мысли, строит ещё одну, новую вселенную. В которой, может, есть место и для майа – Саурон практически сорвался с места, запрыгнул на водительское сидение, уже через лобовое кивнул своим молчаливым собеседникам – он соскучился.

Дорога обратно оказалась невероятно долгой – и как его угораздило забраться в такую даль, для чего, – в итоге Гертруда заехала в гараж, подгоняемая последними красными лучами. Сау спешил. Он рванул с заднего сидения пакет с едой, но тот как-то хитро зацепился за фиксатор для ремня безопасности и угрожал порваться. Со вздохом майа вполз на заднее сидение, чтобы не тащить всё это богатство в руках россыпью – и на полу, под сидением, в тени кровавого заката майа увидел его.

Баллончик. Мозг отключился сразу, оставив Саурона наедине с рефлексами – Сау потянулся и извлёк свою находку на свет. Чёрный. Чёрный цвет, глянцевый. Как тот. Саурон быстро по памяти промчался по дому – ничего в нём не было выкрашено из этого уже открытого и початого баллона.

С пустыми руками майа добрёл до ворот гаража. Оглянулся, не понимая, что делать дальше – через десять лет, завтра, прямо сейчас – он не знал вообще ничего... Нажал на кнопку – машина, и всё, что внутри, скрылось за створкой, а майа всё стоял, глядя перед собой.

Когда Саурон зашёл в комнату, вала, не включив света, писал уже что-то новое, аккуратно разобранная куча бумаг кустилась на краю стола. Майа стоял молча.

-Саурон?

От молчания стало жутко. Это их последнее молчание?

-Я... да, я сейчас... – Майа шмыгнул в сторону ванной, а, оказавшись внутри, даже не зажигая лампочку, закрылся на задвижку.

“Зачем... – майа на ощупь добрёл до крана и включил воду, – к чему, я же не отказывал ему, ни в чём, ни разу...” Ответ Саурон знал. Мелькор был категорически против общения майа с финвионами всех поколений. “Но можно же было по-другому. Просто подойти ко мне в толпе и поцеловать, как в пятницу... Надеть на меня ошейник с брелком... Да просто на спине у меня написать, чья я собственность – я позволил бы всё, да ещё благодарил бы,” – майа плеснул ледяной водой себе в лицо. Вспомнилось, как ещё утром Саурон спросил: “А что будет с тобой?” “Я не знаю, смогу ли продолжить карьеру. Но диссертация мне теперь определённо не пригодится – профессором я не стану...”

Майа выключил воду и вышел в каминный зал. На фоне панорамного окна чернел силуэт вала, всё также сидевшего на диване у столика. Сложным был только первый шаг.

Майа подошел вплотную – Мелькор выпрямился, темнота, что гуще ночи, смотрела на майа из Его глаз, снова – оценивающе, снова – вызывающе, и снова – с обожанием... Сау мгновенно оседлал его колени, секунда – и между ними не оказалось пространства, и всё-равно майа хотелось прижаться ещё сильнее...

-Вдолби меня в стену.

Властная рука легла на затылок майа.

-Мальчик, ты знаешь, о чём просишь? Что я уже не остановлюсь, а ты завтра не встанешь.

Сау впился в его ухмылку.

-Да пошло оно нахуй, это завтра.

В следующий момент на пол слетело всё, что было на столике. Вала опрокинул Саурона лопатками на гладкую поверхность, сдирая с него джинсы вместе с бельём.

-Насухую хочешь?

-Да! – только и успел крикнуть майа перед тем, как Мелькор загнал в него полностью, до упора, надавливая ещё – майа дёрнулся от боли и развёл ноги ещё шире, не забывая просить:

-Ещё... сильнее...

В мгновение их смело бешеным ритмом и стонами, настолько громкими, что казалось – дрожат стёкла в рамах. Всё вокруг пошло ходуном – жалобно скрипел журнальный столик под шквалом толчков, пока вала не вышел из тела своего майа, чтобы взашей поставить его на четвереньки на диван.

-Руки на стену. Ноги шире раздвинул, – раздельно отдавал команды Его голос, пока Его рука прижимала голову Саурона к спинке дивана. Майа подчинился сию же секунду, за что был поощрён новой болью, под другим углом, ещё глубже, ещё быстрее...

-Ещё!

Майа получил удар по отставленной ягодице, тяжелый и звонкий.

-Ещё? – не переставая долбить, рыкнул вала.

-Дааа...

Майа держал этот крик, эту ноту, когда ритм стал действительно бешеным, когда вала рванул Саурона к себе и впился зубами в его плечо – Сау запрокинул шею, и когда член внутри него чуть увеличился от подступившего семени, майа кончил и сам, даже не притронувшись к себе.

-Почему ты грустный?

-Столик. Жалко.

Майа, лёжа на полу среди расстеленных спальников, смотрел на огонь в камине. А вала смотрел на него. И видел отражённый свет пламени.

-А теперь рассказывай. Что у тебя за печаль такая, которую мы тут полночи затрахивали.

Майа перевёл взгляд на сидящего рядом Мелькора.

-А можно, я оставлю себе хоть что-нибудь из своих мыслей?