- Тучи, скотий род небесный!
Верны слову Громовержца,
Дождь на Сыру Землю нашу
Проливаете в избытке.
Собирайтесь, ныне, тучи,
Над моею головою!
Там, куда несёт вас ветер,
Дождь холодный вы пролейте!
Драгослав кричал во всё горло, пытаясь перекричать шум ветра и раскаты грома, что становились всё громче и звонче, пока не зарокотали так, что княжич почти оглох. Тучи росли и чернели на глазах, пожирая выгоревшую синеву неба; они закрыли солнце, и на землю пала тьма. Спала жара, повеяло прохладой - а затем на ряды Буривоева войска пролился дождь. Холодный, острый, как иглы, больно хлещущий по незащищённым рукам и лицам.
- Ха, наш ветродуй сменил гнев на милость! - рассмеялся Буривой. - В холодке драться всяко сподручней! Скажем же нашим прекрасным соперникам и их домашнему горохоеду "Благодарим!" Благодарим!
- Благодарим! Благодарим! - крикнул Стейн.
Их слова подхватили воины, стоявшие рядом, а затем и всё хорватское войско, хохоча сквозь стиснутые зубы, жмурясь от норовивших попасть в глаза струй дождя, кричало:
- Благодарим! Благодарим! Благодарим!
- Их князь - великолепный предводитель и достойный враг, - шепталась вокруг Драгослава чудь.
- Да, жаль, что он не на нашей стороне...
Драгослава охватил задор. Сломить волю этих людей, заставить их бежать с поля боя, крича о пощаде - что может быть приятней? Куда интересней побеждать могучих, крепких духом витязей, чем скулящих, просящих пощады трусов, каковыми обычно становились те, против кого он обращал своё искусство!
- Ветры Мары, что приносят
Людям в мире волчью стужу!
В детстве вы меня носили
На своих крылах студёных.
Нынче, как тогда, зову вас:
Гнев зимы своей обрушьте
На врагов, что замышляют
Погубить на род безвинный!
Этим заклинанием Драгослав совершал великое зло, нарушая ход времён, вызывая холода из кладовых Марены намного раньше отпущенного срока. За такое Род отплатил бы ему в лучшем случае несколькими днями изнуряющей лихорадки - но одержать победу сейчас стало делом чести.
Налетел новый порыв ветра - обжигающе-ледяной, такой, что даже у Драгослава по спине побежали мурашки, а зубы застучали. Пожухлая трава на глазах седела, покрываясь инеем; словно белая волна пробежала по полю между Драгославовым войском и ратью Буривоя. Когда она коснулась первых рядов хорватской дружины, об шеломы пешцев звонко застучали первые градины.
Вся колоссальная туча, вмиг заледенев, обрушилась им на головы - тысячи и тысячи кусков льда, смертоносных, как камни из пращи. Некоторые были с мизинец, иные - с яйцо, а некоторые - и с человечью голову. Разбиваясь о панцыри, они продавливали их, ломали кости, вышибали мозги.
Хорваты попадали ниц, во вмиг похолодевшем воздухе раздавались крики боли. Ни о каакой стене щитов уже нельзя было и говорить; каждый норовил выжить сам, закрыться щитом от смерти с небес, сжаться под ним полностью на жгуче-ледяной земле. Иные стремглав бежали; ледяные камни настигали их, сшибая с ног, или же они сами поскальзывались - и падали, ломая ноги.
Словно нива, прибитая внезапным дождём, было войско Буривоя. Туча начала редеть, чародейское градобитие утихало. Драгослав вышел из созерцания. В голове поселилась тупая боль, Иней словно стал втрое тяжелее: колдовство обошлось дорого. Княжич пошатнулся, но устоял на ногах. Его мутило.
"Не время", сказал он себе, начитывая простенькое заклинание на прилив сил. Сначала надо выиграть битву, а потом уже можно и отдохнуть.
Последняя ледышка звякнула о железную сердцевину одного из щитов. Над полем боя воцарилась тишина.
Драгослав отдал приказ, и воины двинулись вперёд. Медленно, лёгким шагом. Сам княжич не пошёл в бой: остался стоять, тяжело опёршись на меч. Заклинания хватило лишь на то, чтобы не рухнуть в обморок прямо сейчас.
- Княже, ты хорошо себя чувствуешь? - спросил Айвир.
- Как Индрик-зверь, когда на роге небосвод держал. Но ты не переживай, - он сквозь силу улыбнулся подчинённому.
А тем временем на поле боя творилось нечто странное.
Кряхтя и ругаясь, Буривой встал на ноги, тяжело опираясь на верную секиру. Вслед за ним встало ещё несколько хорват - десять, пятнадцать... пятьдесят. И ещё немного.
- Что ж, угостил нас ветродуй на славу! - закричал хорватский князь. - Пришёл наш час! Сейчас одному Роду ведомо, победим мы - или будем пировать в Велесовых чертогах! Но, как видтите, одно другого не хуже. Так что - вперёд, мои воины! Вперёд! Мёртвые сраму не имут!
Размахивая топором, Буривой со всех ног бросился к чудинам. За ним - другие ратники, воодушевлённые горячей речью; всё больше и больше людей, поднимаясь на неверных ногах, снова брали в руки оружие. Их было мало - градобитие Драгослава убило всю конницу, что не смогла залечь, почти две трети пешцев, размозжило голову Стейну. Но они были живы. Окровавленные, оглушённые, израненные, еле двигающиеся от боли и жестокого мороза - но живые.
И сейчас они бежали в атаку, гурьбой, без какого-либо намёка на строй, отбрасывая на ходу щиты. Бежали, оглашая поле криками, осыпая вил отборной руганью...
Они ударили. Отчаянно. Самоубийственно.
За гранью отчаяния, когда уже всё равно, выживешь ты или нет - человек обретает второе дыхание.
Чудины не успели даже перегруппироваться, чтобы воспользоваться преимуществом возвышенности. Ломались орихалковые клинки, прогибался строй, лилась на землю светло-красная чудская кровь.
Сталь звенела о чародейское серебро. Рычал Буривой, как раненый, загнанный в ловушку зверь; он впал в ярость, которая охватывала его лишь в немногих битвах, сражая одного врага за другим.
Но всё же чудинов было много, они не были так израненны и утомлены. Их строй расступился, разделился надвое. Обойдя хорват с флангов, они ударили по ним со всех сторон; задние ряды спустили луки.
