- У нее есть муж? Или взрослый сын?

- Выбираешь человека на роль мстителя?

- Почему бы и нет. Они могли не знать о любовной связи жены и матери, но слышали от нее жалобы на вздорного начальника. Вполне возможно, что у нее на нервной почве появилось какое-то заболевание. Родные настаивают на ее увольнении, а она упирается, ни в какую не хочет уходить с работы, чем вызывает непонимание.

- Нет у нее никого. Была только мать, и ту она недавно похоронила. Матвей дал ей денег на похороны, поддержал. А то, что он вспылит иногда, она воспринимает как должное. Привыкла уже, внимания не обращает.

- Ты не обращаешь, секретарша не обращает, а кто-то мог затаить обиду. Попался под горячую руку начальника, незаслуженно получил... А что? Тонким уколом Матвей мог попасть в самое чувствительное место. Может быть, насмеялся над его физическим недостатком или унизил перед дорогим ему человеком. Подчиненный долго добивался женского внимания, столько сил потратил, был близок к победе и на те вам, такой облом. Девушка заметила то, чего не замечала. Всему конец, огорчению нет предела. Что делать? Мстить! Пусть обидчик умоется кровью.

- Зуб за зуб, око за око, кровь за кровь. Вендетта получается, - задумчиво протянула Наталья, на этот раз оценивая взглядом свои изумительные по красоте и стоимости туфли. Я не жлоб, даже совсем наоборот, но таких трат не понимаю. Но приминаю.

- Наташ...

Жена подняла на меня глаза, вскинула брови в ожидании продолжения. Не дождавшись, рассудила:

- Один человек убивает другого человека словом, другой человек, в отместку, устраняет его физически.

- Вернемся к Гавриле Куропаткину. Матвей тебе не рассказывал о желании другого соучредителя продать свою долю в бизнесе? Тот вдруг решил отойти от дел, перебраться в теплую страну. И продал бы свою долю, да бизнес-партнер - Матвей Рыбальченко - не позволяет.

- Намекаешь, что покушение на Матвея - дело рук Гаврилы Куропаткина? Бред полный! Никогда бы Гаврила не пошел на убийство Матвея. Любое дело решили бы полюбовно. Они в девяностые такооое творили! Лучше нам не знать. Они больше, чем друзья и бизнес-партнеры.

- Но раз ты говоришь, значит, кое-что тебе известно об их лихом прошлом?

- Кое-что, без подробностей. И рэкетом промышляли, и другими нехорошими делами. Но все это в прошлом, ты верно сказал. Сейчас и страна другая, и они другие - законопослушные граждане.

- Так уж и законопослушные, - не поверил я. - Горбатого могила исправит.

- Занижение налоговой базы имеет место быть. Или по-русски: налоги в казну не доплачивают. Ничего удивительного в этом нет. Не хочется людям делиться с государством, и таких жадин-говядин пруд пруди. Кому я объясняю?!

- Наше предприятие честно платит налоги.

- Потому что ваше предприятие - солидное акционерное общество, которое дорожит своей репутацией. В руководстве сплошь люди сознательные, честные. В девяностых... Рома, не о том говорим, - отмахнулась Наталья.

- А если ниточки тянутся из далекого прошлого? Из тех же девяностых?

- Зачем было ждать столько лет?

- Месть надо подавать в холодном виде. Или обиженный человек не имел возможности отомстить обидчику - находился далеко... В местах лишения свободы, к примеру.

Наталья попыталась скрыть свое напряжение, но меня не проведешь.

- Тебе что-то известно? Если известно, скажи сразу.

- Рома, мне ничего не известно, - констатировала жена. - У меня с Матвеем и Гаврилой было шапочное знакомство. И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию, я ни с кем из них не спала. Спустя годы мы случайно встретились, я искала в то время работу, сказала им об этом, они спросили, чем я занимаюсь, я ответила. Меня пригласили на должность бухгалтера, со временем повысили до главбуха. Как раз бывшая главбух ушла на пенсию. Кому я всё рассказываю! Ты и так все это знаешь.

Все, да не все, - подумал я...

Мне хотелось поговорить с собачником, но следователь отказался дать мне его координаты, что и понятно - кто я такой! А Матвей Рыбальченко ничего не знал о своем спасителе. Оставалось отправиться вечером в сквер, где произошло утреннее происшествие, и самостоятельно поискать свидетеля и спасителя.

Но ближе к вечеру позвонил сын Мишка и сообщил, что они с Федором придут к ужину. Дед тоже будет, он и ему позвонил и пригласил от нашего имени. Меня, как обычно, поставили перед фактом. Но я был рад этому известию. Встреча с детьми, которые не баловали меня своими визитами, всегда была за счастье. Прежде чем расстаться до ужина все-таки не удержался, задал всего один вопрос:

- Что-то случилось?

- Чтобы ты дожил до вечера, сообщаю - ничего не случилось. Новостей нет, ни хороших, ни плохих, просто соскучились. Нельзя?

- Можно и нужно! - расчувствовался я.

В связи с семейным ужином прогулку по скверу пришлось перенести на завтра.

Ужин прошел в дружественной обстановке: я, как всегда, люблю употреблять в речи штампы из информационной программы "Время" времен развитого социализма. В присутствии детей и отца у меня всегда отличное настроение, я забываю о проблемах. Наталья тоже выглядела успокоенной. Тем более, здоровье Матвея Рыбальченко у медиков опасения не вызывало...

Поздно вечером, когда принял душ и выключил воду, я услышал, как Наталья с кем-то разговаривает по телефону. Слов было не разобрать. Телефонный разговор прервался до того, как я покинул ванную. Наталья сделала вид, что спит. Я лег рядом. Сна не было. Настроение резко ухудшилось. Я таращился в потолок.

Не поворачивая ко мне головы, Наталья сообщила:

- Матвей звонил.

- Как он?

- Гораздо лучше. Уверенно идет на поправку.

Позвонил за полночь, чтобы сообщить, что он идет на поправку, - подумал я и показательно зевнул - якобы нет дела ни до звонка Матвея, ни до самого Матвея. И вообще - ужасно хочу спать, нечего мне тут изливаться в объяснениях.

Как я могу разобраться в деле нападения, если от меня скрывают правду?! Что они все недоговаривают?

Гаврила Куропаткин, когда примчался сегодня в больницу, выглядел так, как будто только что узнал о смерти близкого родственника. Верхняя губа нервно дергалась, смотреть неприятно. Порхал над другом, как заботливая матушка. То подушку поправит, но стакан воды подаст. А едва заметный след от укола рассматривал так пристально, словно тот даст ему ответ на вопрос - кто покушался на жизнь Матвея Рыбальченко. Руки у Гаврилы так дрожали, что вода из стакана выплеснулась прямо на постель. Гаврила долго извинялся, ладонями сушил мокрое пятно. Со стороны его поведение выглядело подозрительно.

О чем тревожился? Боялся за свою шкуру? Или был расстроен, что покушение не удалось довести до конца?

Виновен? Не виновен? Если не Гаврила, то кто? Что-то мне подсказывает, что злодей ему известен. И не только ему.

О чем Наталья разговаривала с Матвеем? И с Матвеем ли?

Я не буду опускаться до того, чтобы копаться в ее мобильном телефоне.

Если Матвей позвонил ей только для того, чтобы успокоить, то почему Наталья обеспокоена?

Как бы я сам не был обеспокоен, сон подкрался незаметно. Я не успел окончательно погрузиться в сон, чтобы ничего не слышать, как на поверхность меня выдернул голос жены, которая решила, что я по-прежнему не сплю:

- Рома, представляешь, в него выстрелили из пневматического ружья с летающим дротиком.

- В кого? - спросонья не понял я.

- В Матвея, в кого же еще. - Наталья повернулась ко мне и шепотом затараторила, - преступник использовал курареподобный препарат, который приводит к временной парализации. Человек падает, как бревно, и... делай с ним что хочешь. Хочешь палкой или бейсбольной битой бей по голове, хочешь души голыми руками... Передозировка курареподобным препаратом приводит к летальному исходу. Хотелось бы знать, почему преступник не довел дозу яда до нужной смертельной дозы. Меньше было проблем. А то выстрелил, парализовал и собрался добить Матвея бейсбольной битой. Зачем?