История четвертая. 2006 год

Горе-прорицатель

Неожиданно вспомнились слова песни из старого советского фильма "Служили два товарища". В фильме песню исполнял гениальный Ролан Быков.

"...Вот пуля пролетела и ага, вот пуля пролетела и ага..."

Вот десять лет уж пролетело и ага... Что "ага"? Пришел конец? Чему?

Пришел конец молодости? Не пришел. Сорок пять... Не совсем молодость, но еще не старость...

Вторая молодость приходит к тому, кто первую сберег, - так пелось еще в одном песне из моего подросткового возраста.

И еще лезет в голову сущая банальность: тебе столько лет, на сколько ты себя ощущаешь. Чаще всего я ощущаю себя на... тридцать пять. И молод, и бодр, и здоров, и энергичен...

Почему именно тридцать пять? Потому что с этого возраста я ощутил себя мужчиной в полной мере - женился на любимой женщине. Семья стала полноценной. Дети рады за меня, я рад за них - появилась заботливая мать, которая не кричит на каждом углу - как я их люблю! - а доказывает свою любовь на деле.

Я совру, если скажу: двоих мальчишек мне достаточно для полного счастья. Раньше было достаточно, после женитьбы на Наташе у меня появилось объяснимое желание расширить свою семью. Желание укрепилось в голове не сразу. Присматривался к жене, сходился характерами, а когда понял - мы друг другу подходим, я сделал правильный выбор, то и желание расширить семью созрело окончательно.

Как задумали, так и случилось: через три года Наташа призналась, что ждет ребенка. Я был на седьмом небе от счастья. Ни отцу, ни мальчишкам мы ничего не сказали. Но отец, человек бывалый, без труда разгадал нашу тайну: Наташку постоянно тошнило. И лицо у нее стало зеленого цвета. Нет бы набирать вес, а она худела на глазах.

Наша радость длилась недолго. Через два месяца у Наташи случился выкидыш.

Через год опять радость, и снова... тоже самое.

Три беременности прерывались на третьем месяце беременности, четвертая - на пятом, когда моей радости уже не было предела: опасный рубеж мы перешагнули.

Ко всему меня "добили" диагнозом: больше у Наташки детей не будет. Чуда ждать не приходится.

Я как мог поддерживал жену... А кто подержит меня - мужчину, который мечтал о своих детях. Да, Мишка с Федькой мне родные дети. Но не по крови. И я не видел их в младенческом возрасте.

Как я мечтал взять на руки крошечный комочек и прижать к себе...

Мечты имеют право сбываться и имеют право не сбываться. Чем-то я прогневил высшие силы - у меня мечта не сбылась.

Никогда не появилась мысль расстаться с женой. Никогда. Но... любовь постепенно утекла, как вода сквозь сито. Ничего не осталось, ничего не задержалось в душе, в сердце. Нет, кое-что осталось. Жалость... Уважение... Как без уважения. И дружба. Наташка - мой хороший надежный друг. Это дорогого стоит.

Отец по-прежнему абстрагируется от невестки. Как говорил я в подростковом возрасте: в упор не видит. То есть, не замечает. Иногда "снимает очки", чтобы окончательно меня не добить своей отстраненностью. Не от меня и детей, естественно, от невестки, которая делает вид, что ее все устраивает. Никогда не затрагивает тему моего отца в душевном разговоре со мной. Но надо быть слепым, чтобы не заметить очевидного.

После нашей свадьбы отец предпочел "не путаться под ногами" и ушел жить на квартиру своей матери, моей бабушки. Это его выбор. Поначалу почти не появлялся у нас, мы встречались с ним на нейтральной территории, но потом немного поостыл, время от времени приходит к нам и даже остается ночевать.

Последнее время я начал замечать, что он пытается мне что-то сказать. Не молчит, а заводит разговор, начиная привычно: " Рома, у меня есть свое мнение, и ты обязан его, мнение, выслушать..." - " Батя, не начинай", - вежливо пресекаю я всяческие разглагольствования отца на тему моей личной-семейной жизни. Сообразителен, черт возьми!

Отец безумно любит внуков, но мечтает о наших совместных детях с Наташей. Без труда можно догадаться, что последует за вступлением, не сулящим ничего хорошего. А последует вот что: " Тебе нужна другая жена... Я всегда говорил, что Наталья тебе не пара..."

Когда он это говорил? Он говорил, что из ТАКИХ женщин получаются хорошие жены. Таких - это непорядочных, гулящих... Как он просек, что Наташа - непорядочная, гулящая?! Думаю, никак. Просто хотел видеть рядом со мной другую женщину: с образованием, из интеллигентной семьи. Мне под стать.

Но умный мужчина - мой батя - десять лет назад сообразил, что "между нами любовь", и перестал ворчать. Но меня-то не обманешь. Я тоже не лыком шит, тоже знаю своего отца как облупленного: если молчит - это не значит, что смирился с моим выбором. Товарищ коммунист "сидит в окопе" и ждет. Чего ждет? Опрометчивого шага невестки, который заставит отца пойти в атаку... на меня. И вот теперь у него, как я понимаю, появился на руках козырь... Каким же образом он накопал на Наталью компромат? Как убедился в своей правоте - нынешняя жена мне не пара! Моя версия: даже зачать ребенка не может, а годы идут, ускоряя шаг.

Однажды отец сразу перешел к делу, без вступления "Рома, у меня есть мнение, и ты обязан...":

- Еще неизвестно, от кого она понесла в прошлый раз, - сорвалось у него с языка без всяких предисловий, чтобы я "не соскочил" с темы.

Я был погружен в свои обеспокоенные мысли, поэтому не сразу сообразил, о ком он толкует и о чем, вообще, идет речь.

- Кто куда понес? - нахмурился я.

- Жена твоя понесла, кто же еще! - взорвался мой батя.

Наташка задержалась на работе, мальчишки, получившие высшее техническое образование два года назад, взяли в сентябре отпуск и укатили на Черноморское побережье. Поэтому в квартире мы были одни, могли говорить на повышенных тонах. В основном на повышенных тонах говорил отец - "строил" меня по привычке, я сдерживался, чтобы не довести глубоко пожилого человека до инфаркта.

- В Багдаде все спокойно, спокойно, спокойно, - проговорил я шутливо, чтобы разрядить обстановку. Вспомнил слова из любимого фильма из моего детства "Волшебная лампа Алладина".

- У меня за тебя, Ромка, душа болит, - признался отец, сбавив обороты.

- Каку гангрену за себя взял, эта Ульянка хуже карасину, - ему в тон проговорил я, вспомнил очередной шедевр - мультфильм "Волшебное кольцо".

- Ему бы все шутки шутить!

- Не надо печалиться, вся жизнь впереди...

- Ты всё пела - это дело, так пойди же... - вздохнул отец, не договорив. И принялся бурчать, - вся жизнь у него впереди. О будущем думай, а в настоящем не плошай. Годы-то идут... бегут, - сел он на любимого конька, время упустишь, и что потом? В семьдесят лет становиться отцом... как-то... нехорошо.

- Чего ж хорошего, - утвердительно кивнул я. - Будут принимать за деда, не за отца. Вопросами разными донимать. И будут правы. Надо не только родить, но еще и воспитать, на ноги поставить, - нравоучительным тоном произнес я, как будто проводил воспитательную работу с моложавым стариком, сидящим передо мной, который огорошил неожиданным признанием. - И чего это ты удумал?!

- Кто удумал? Ты о чем? - не сразу сообразил отец, а, сообразив, врезал мне подзатыльник.

- Папенька, за что? - запричитал я.

- Сам знаешь, за что! Балбес великовозрастный, иначе тебя не назовешь... Ромка, не пойму причину твоей радости! Есть причина, так откройся, расскажи, поделись с отцом. Будем вместе веселиться.

- Грустишь - плохо, веселишься - опять плохо, - вздохнул я.

- В чем дело, признавайся! Вижу, что-то тебя гложет. А веселье твое напускное.

- КГБ не дремлет, - без прежнего хи-хи ха-ха брякнул я.