котором обнаружилась широкая стеклянная чернильница, а

рядом лежало гусиное перо.

Не став удивляться, сын повиновался.

Первая страница отцовской книги также преобразилась.

Она была девственно чиста. Ни единой строчки, ни следа от

ровного почерка.

- Что я должен писать?

- Не торопись.

Наставительно подняв указательный палец, мистер

Лиджебай застыл. Долгое время ничего не происходило, и

Рик позволил себе нарушить сразу несколько правил.

Он уже умел это делать.

Подняв голову, юноша уткнулся в практически зеркальный

взгляд отца: совершено черные зрачки занимали все

пространство глаз. Он смотрел сквозь сына, сквозь стены,

сквозь любую преграду на свете.

Именно в эту минуту Рик впервые задумался о

происходящем. Ведомый странной силой он вернулся в

родной дом, который тянул его в свое лоно, призывая

хранить книгу отца как зеницу ока. Но в тоже время,

внутренний голос, не унимаясь, отговаривал его сходить со

спасительной тропы. Поэтому, ощущая незримую

поддержку, юноша совершенно не испугался, увидев за

столом призрак отца.

…Рик возвращался в родной дом этой ночью, когда

последний кошмар заставил его пробудиться в мокром поту

и, не найдя себе места, покинуть святую обитель. Тогда дом

встретил его настороженно, пристально следя за каждым

движением. Плохо помня свой визит, Рик сомневался, что

наяву встречался с Оливером и успел заглянуть в отцовский

кабинет.

Второй визит выдался более удачным. Дом приветствовал

своего юного хозяина приятным теплом протопленных стен

и запахом ароматных пряностей...

Ожидая вердикта отца, Рик поймал себя на странном

чувстве, словно время остановилось и повернулось вспять.

Словно не было этого кошмарного года, болезненных

похорон, белой ткани на мебели и завешенных зеркал. Отец

был жив и находился в абсолютном здравии. И его

любимый темно-синий камзол с широкими рукавами и

массивными серебристыми пуговицами, ажурная рубашка с

бантом, выглядели вполне реально. Лицо чуть бледное с

множеством глубоких и не очень морщин, изящные очки –

мистер Лиджебай предстал перед сыном таким, каким тот

запомнил его при жизни.

- Ты должен писать все, что я произнесу, слово в слово.

Понял меня? – наконец изрек призрак.

- Да, сэр, - согласился Рик.

- Тогда начали, - Лиджебай деловито скрестил руки на

груди. На его лице возникла довольная улыбка.

Прикоснувшись к перу и опустив его на чистую

поверхность листа, юноша бросил случайный взгляд в

сторону отца. Свесив голову на бок, тот не спеша собирался

с мыслями. Наконец он положил руки на стол, отчего

раздался резкий хлопок. На тыльных сторонах ладоней

красовались огромные кроваво-красные язвы, едва

затянутые темной коркой. Облегченно выдохнув и раскинув

руки в стороны, словно освободившись от непосильного

груза, Джейсон-старший начал не спеша диктовать.

Слова вырывались натужно, иногда раскалываясь надвое

и лишаясь окончаний. Так было пока говоривший немного

не обвыкся и не снизил скорость. Тогда предложения стали

более четкими, осмысленными, а Рик умерив темп, стал

выводить каждое слово аккуратнее, добавляя от себя

вначале новой строки витиеватый узор.

Не вдумываясь в смысл слов мистера Лиджебая, которые

Рик переносил на бумагу абсолютно статично, он вскоре

почувствовал, что рука сама продолжает работу,

совершенно не подчиняясь его желаниям.

Инстинктивно закрыв глаза, юноша прислушался к

усыпляющему голосу отца. Тот говорил монотонно,

вдумчиво, словно описывал давно минувшие события.

Яркие образы живыми картинками возникали в голове

юноши так явственно, словно он становился свидетелем

новой, неизвестной ему жизни, которая только зарождалась,

шаг за шагом, как крохотный лепесток раскрывается под

лучами солнца в борьбе за существование среди себе

подобных.

Стены, дома, лабиринты улиц – город вырастал с каждой

новой фразой, будто песочный замок, по крупицам,

становясь все более реальным. Это был не Прентвиль, а его

точный близнец. Город побратим, в котором каждый

житель имел собственного двойника. Собственное

отражение в зеркале, способное говорить, мыслить и

совершать поступки. Неважно – добрые или злые.

Упиваясь новыми способностями видеть, не открывая глаз,

Рик переворачивал страницу, макал перо в чернильницу и

продолжал работу. Рассказчик не прерывался, а писарь не

нуждался в отдыхе. Их обоих устраивала работа, которой

они могли отдаться без остатка.

И теперь, еще не понимая как, – но Рик знал наверняка –

он сможет побороть мистера Сквидли. Ему по силам

изгнать из города эту Химеру ужаса и страха. Он всесилен.

И в его новом городе больше не будет слова смерть. Все

станет так, как он захочет и никак иначе...

А пока он лишь переносил чужие мысли на бумагу и был

счастлив.

* * *

Стужа пыталась пробраться в самые потаенные уголки

улиц. Завывая, будто бродячий пес и подгоняя закутанных

в шарфы горожан, она проникла даже в старые котельные,

пряталась в подворотнях и будоражила хлипкие ставни.

Плотные, тяжелые тучи не в силах избавиться от груза

влаги, нависали над городом, предрекая очередной ливень.

У горизонта то и дело вспыхивали яркие зарницы, рождая в

сердцах моряков лишь отчаянье и предостерегая их от

дальних путешествий.

Скованные инеем лужи хрустели под тяжелыми сапогами

случайного прохожего. Луч надежды лишь на секунду

заглядывал в кривые проулки, в проемы мостов, за углы

высоких каменных ступеней, узкие переулки, прогалы

между стен и невысоких черепичных домов. Придерживая

одной рукой треуголку, в другой, мужчина держал

закопченный масляный фонарь.

Приблизившись к очередному мрачному участку, он

несколько раз поднял источник света над головой и опустил

вниз, а затем произнес два коротких вопроса: «Меня кто-

нибудь слышит? Помощь нужна?» Вместе с фразами изо

рта вылетел клуб пара.

С каждым часом в Прентвиле становилось все холоднее.

Не услышав ответа, он стал двигаться дальше, продолжая

играть в известную лишь ему игру. Словно маленький

мальчик, разыскивающий спрятавшихся, он упрямо не

прекращал поиски. На пару вздохов разрушая загустевшую

темноту городских подворотен, он замирал, оглядывался и

шел дальше.

Мужчина спешил. Его взволнованный взгляд не находил

себе места. Но все было безрезультатно. А до полуночи

оставалось совсем немного времени…

Спустившись вниз по полуразрушенным ступеням, он

оказался под небольшим мостом, соединяющим две

крохотные улочки на одной стороне которой мастерили

повозки, а на противоположной - разделывали рыбу.

Остановившись на бугорке, у самой кромки извилистого

речушки, источающей невероятно противный,

отталкивающий запах, мужчина совершил привычные

движения: фонарь поплыл вверх разрушая кромешный мрак

и опустился вниз. Яркий огонек надежды в мире

абсолютной пустоты.

Вопрос остался без ответа. Мужчина немного постоял,

что-то обдумывая, а затем двинулся обратно. На ступеньках

он остановился, уловив какой-то посторонний звук:

возможно, это упал камень или пробежала огромная крыса.

Поежившись, мужчина покачал головой и двинулся дальше.

Сделав несколько шагов, он вновь застыл. Обернулся.

Фонарь быстро закружил по тьме, пытаясь противостоять

смоляному царству пугающего нечто. Сощурившись,

мужчина отвел источник света в сторону, вгляделся в