Зима недаром злится, Прошла ее пора — Весна в окно стучится И гонит со двора. И всё засуетилось, Всё ну́дит Зиму вон — И жаворонки в небе Уж подняли трезвон. Зима еще хлопочет И на Весну ворчит. Та ей в глаза хохочет И пуще лишь шумит… Взбесилась ведьма злая И, снегу захватя, Пустила, у бегая, В прекрасное дитя… Весне и горя мало: Умылася в снегу И лишь румяней стала Наперекор врагу. <Не позднее апреля 1836 г.> Смотри, как облаком живым Фонтан сияющий клубится; Как пламенеет, как дробится Его на солнце влажный дым. Лучом поднявшись к небу, он Коснулся высоты заветной — И снова пылью огнецветной Ниспасть на землю осужден. О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый! Какой закон непостижимый Тебя стремит, тебя мятет? Как жадно к небу рвешься ты!.. Но длань незримо-роковая, Твой луч упорный преломляя, Свергает в брызгах с высоты. <Не позднее апреля 1836 г.> «Яркий снег сиял в долине…» Яркий снег сиял в долине, — Снег растаял и ушел; Вешний злак блестит в долине, Злак увянет и уйдет. Но который век белеет Там, на высях снеговых? А заря и ныне сеет Розы свежие на них!.. <Не позднее апреля 1836 г.> «Не то, что мните вы, природа…» Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик — В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык… ………………………. …………………….. …………………….. Вы зрите лист и цвет на древе: Иль их садовник приклеи́л? Иль зреет плод в родимом чреве Игрою внешних, чуждых сил?.. …………………….. …………………….. …………………….. …………………….. Они не видят и не слышат, Живут в сём мире, как впотьмах, Для них и солнцы, знать, не дышат И жизни нет в морских волнах. Лучи к ним в душу не сходили, Весна в груди их не цвела, При них леса не говорили И ночь в звездах нема была! И языками неземными, Волнуя реки и леса, В ночи не совещалась с ними В беседе дружеской гроза! Не их вина: пойми, коль может, Органа жизнь глухонемой! Увы, души в нем не встревожит И голос матери самой! <Не позднее апреля 1836 г.> Еще земли печален вид, А воздух уж весною дышит, И мертвый в поле стебль колышет, И елей ветви шевелит. Еще природа не проснулась, Но сквозь редеющего сна Весну послышала она, И ей невольно улыбнулась… Душа, душа, спала и ты… Но что же вдруг тебя волнует, Твой сон ласкает и целует И золотит твои мечты?.. Блестят и тают глыбы снега, Блестит лазурь, играет кровь… Или весенняя то нега?.. Или то женская любовь?.. <Не позднее апреля 1836 г.> «И чувства нет в твоих очах…» И чувства нет в твоих очах, И правды нет в твоих речах, И нет души в тебе. Мужайся, сердце, до конца: И нет в творении творца! И смысла нет в мольбе! <Не позднее апреля 1836 г.> «Люблю глаза твои, мой друг…» Люблю глаза твои, мой друг, С игрой их пламенно-чудесной, Когда их приподымешь вдруг И, словно молнией небесной, Окинешь бегло целый круг… Но есть сильней очарованья: Глаза, потупленные ниц В минуты страстного лобзанья, И сквозь опущенных ресниц Угрюмый, тусклый огнь желанья. <Не позднее апреля 1836 г.> «Вчера, в мечтах обвороженных…» Вчера, в мечтах обвороженных, С последним месяца лучом На веждах, томно озаренных, Ты поздним позабылась сном. Утихло вкруг тебя молчанье, И тень нахмурилась темней, И груди ровное дыханье Струилось в воздухе слышней. Но сквозь воздушный завес окон Недолго лился мрак ночной, И твой, взвеваясь, сонный локон Играл с незримою мечтой. Вот тихоструйно, тиховейно, Как ветерком занесено, Дымно-легко, мглисто-лилейно Вдруг что-то по́рхнуло в окно. Вот невидимкой пробежало По темно брезжущим коврам, Вот, ухватясь за одеяло, Взбираться стало по краям, — Вот, словно змейка извиваясь, Оно на ложе взобралось, Вот, словно лента развеваясь, Меж пологами развилось… Вдруг животрепетным сияньем Коснувшись персей молодых, Румяным, громким восклицаньем Раскрыло шелк ресниц твоих! <Начало 1836 г> |
