Но время шло, она играла вальс, Арчи второй час учил Скорпиуса кататься на лошади, а профессор так и не явился. И всё же, после двух часов дня ворота поместья открылись, и долгожданный гость появился перед лицом своей бывшей жены, невероятно уставший. Волшебница прекратила играть.

— Я уезжаю, — сразу же начала она, не призывая в помощь посторонних тем.

Северус даже остановился, замерев на мгновение в незаконченном движении, недалеко от рояля.

— Уезжаешь?

— Да. Я всё обдумала и решила. Я уезжаю и забираю Скорпиуса.

— Это новость! — отреагировал профессор, изогнув бровь — я полагал, ты не примешь такого решения…

— Отчего же, Северус? После всего, что я узнала…

Он сокрушённо покачал головой и сел на один из ближайших стульев.

— Ты не можешь. Ты связана с этим местом. Ты не сможешь увезти наследника, — профессор не верил, что она снова принялась за старое.

— Я бы не стала и думать об этом, ты знаешь. Но он даже не явился. За все три дня никаких известий! Ему всё равно! — Гермиона напротив встала из-за рояля, и начала ходить по гостиной, каждый раз резко разворачиваясь на месте, чтобы идти в обратную сторону.

— Почему ты так решила?

— Тут легко сделать вывод, не правда ли? Поэтому я…

— Я же просил тебя не совершать необдуманных поступков… — перебил её Северус.

— Я ещё ничего не сделала.

— Ты сделала вывод!

— Уже поздно, я всё решила.

Снейп встал. Надежда на счастливое разрешение проблемы таяла на глазах.

— Делай как считаешь нужным, но сначала поговори с ним…

— И что нам это даст? — она не понимала.

Гермиона остановилась и теперь стояла перед ним, спокойно глядя в глаза. Снейп же видел перед собой мудрую взрослую женщину, и он, даже под страхом смерти, никогда бы не смог предположить, что именно её ждёт такая судьба, что именно она должна будет нести бремя этого дома. Северус вздохнул и нежно взял волшебницу за обе руки.

— Ты должна хотя бы узнать его позицию, — сказал он настойчиво.

— Я достаточно знаю о случившемся, — волшебница отдёрнула руки и быстрым шагом вернулась к роялю. Профессор последовал за ней.

— Ты знаешь не всё!

— Так расскажи мне! — она вспылила — если ты знаешь! Так расскажи, Северус!

— На это имеет право только Драко. Поговори с ним… Обещай, что поговоришь?

Гермиона нервно скрестила руки на груди. Её молчание секундной стрелкой стучало в висках Северуса. Он ждал. Было очень важно, чтобы она согласилась.

— Хорошо… ладно… и, если ты не против, я сделаю это прямо сейчас.

Снейп развёл руками, показывая, что не имеет никаких возражений.

***

Несколько минут спустя после разговора с Северусом, схватив пальто, Гермиона покинула дом, чтобы снова воспользоваться чарами Малфой-Мэнора и найти на этот раз Драко. Как только, удушливая волна аппарации сменилась свежим воздухом, её глазам предстал во всей красе главный вход в министерство магии. Решительности поубавилось, когда она оказалась так близко к мужчине, которого любила. Колени задрожали, в животе будто кто-то туго затянул узел. Гермиона глубоко вздохнула. Пока она шла через вестибюль, не чувствуя ног, пока пожилой волшебник проверял её палочку, мысли крутились вокруг одного Малфоя и всех разговоров с ним. Ей вдруг захотелось поругаться, поскандалить, чтобы отбросить эти волнения, терзающие душу, чтобы раз и навсегда вынудить саму себя не отказываться от принятого решения уехать. Гермиона намеренно стала вспоминать свои обиды, отвлекаясь лишь на женский голос, объявляющий отделы и подразделения этажа, где останавливался лифт. Волшебница, в глубине души, чувствовала, что один его взгляд и она простит любую обиду и каждое мгновение, которое Драко посвятил не ей.

Лифт остановился на нужном этаже, и с лязгом закрыв двери за её спиной, увёз с собой остатки решительного настроя. Гермиона сжала палочку в кармане и на негнущихся ногах пошла по коридору. Несколько раз силы покидали её, она поворачивалась на пол пути и шла обратно к лифту, но после вновь возвращалась, собрав волю в кулак. Когда же, наконец, перед ней оказалась нужная дверь, то одновременно там появился и её старый друг, который нёс своему заму очередную пачку документов. Гарри увидел подругу, сделал большие глаза, и попятился назад, всем своим видом показывая, что не намерен даже приближаться к этому кабинету, пока она там. Гермиона остановилась у цели, трясущиеся руки выдавали её с головой, когда тонкие пальцы поворачивали позолоченную ручку. Её шаги были тихими, а закрывшаяся за ней дверь не издала ни звука.

Драко стоял у окна, наблюдая за снежинками, падающими за стеклом. Он почувствовал её присутствие, запах духов Гермионы заполнил все уголки помещения. Малфой поставил бокал на подоконник и развернулся. Перед ним стояла она, первая женщина не носившая фамилию Малфой, но достойная её более всех прочих. На ней было платье цвета изумруда, тёплые полусапожки и пальто, волосы убраны в хвост. Волшебница переминалась с ноги на ногу, будто не по своей воле пришла сюда. Их глаза встретились…

Что могли сказать любящие друг друга люди, после стольких лет ссор, бессмысленных обид и проблем, созданных ими же. Гермионе страстно захотелось кинуться к нему на шею, утонуть в его руках, почувствовать их на своей спине, спрятаться в нём как в коконе и больше никогда, никогда не покидать этого мужчину. Драко, напротив, ожидал чего угодно, только не радушного приветствия. Он боялся её, боялся и любил. Вероятно, это отразилось в его глазах, потому что женщина как-то странно передёрнула плечами и села. Никто из них не знал с чего начать разговор, при этом оба пытались скрыть своё волнение, стараясь как можно дальше находиться друг от друга.

Гермиона взглянула на камин, в поисках темы и, наконец, нашла её там, где вовсе не ожидала. В ранее пустой коричневой раме портрета находился мужчина, делавший вид, что спит. Яркие вспышки воспоминаний промелькнули перед глазами волшебницы: поместье, коричневая пустая рама портрета в спальне перед ужином, этот самый кабинет и обсуждение плана с Драко, после ухода Астории… Она была так шокирована своим открытием, что невольно взглянула на Малфоя. Взгляд её мог быть истолкован неверно, потому женщина поспешила заговорить.

— Этот портрет. Сними его!

Драко нахмурил лоб.

— Зачем? — он вообще не понял при чём здесь портрет.

— Ну же, Драко, — она не раздумывая назвала его по имени, даже не заметив этого — этот портрет… портрет… это же он оповещал твоего родственника, когда нас схватили… это он подслушивал нас… этот портрет висел в спальне, того поместья, где мы ужинали…

Блондин некоторое время был в ступоре, поймав себя на мысли, что после того, как с её губ слетело его имя, он не понял ни слова. Но вскоре мысли прояснились, и Малфой осознал ситуацию, в полной мере понимая взгляд Гермионы и её внезапное снисхождение к нему самому.

— Мэрлин! Я столько лет этого не знал! — он был даже рад, что разговор начался с отстранённой темы, минуя неловкость, которая могла бы быть — странно только, как в таком случае ОН не узнал, что министерство планирует облаву?..

Волшебница задумалась.

— Портрет был в другом поместье, возможно, ему просто не успели сообщить…

— Или не захотели… — подтвердил Драко, проводя нехитрые махинации и снимая картину с недовольным волшебником внутри.

На их счастье, рама не имела заклятия вечного приклеивания. Она легко отделилась от стены и упала в подставленную Малфоем корзину.

«Как вы смеете сударь!» — послышалось оттуда.

Гермиона наблюдала за мужчиной, пока он этим занимался.

— Я пришла поговорить, — она торопилась высказать свои намерения, боясь неловкого молчания, так же как и её собеседник.

— Я так и понял, — прокомментировал тот, возвращаясь к окну и вновь занимая своё прежнее положение.

— Я хочу уехать.

Малфой только бросил короткий взгляд на неё и снова опустил глаза. Он ожидал чего-то подобного.

— И я хочу забрать Скорпиуса.