К несчастью Драко Малфой не мог видеть, а Гермиона… никогда не решилась бы сделать последний шаг самостоятельно. Ведь одно дело сражение против Нагайны или поиск крестражей, другое, когда без особых причин при виде хорошо знакомой белобрысой макушки, сердце трепещущим мотыльком в горле не давало выхода словам. Впервые за все дни он не приветствовал ее галантно и выглядел разбитым в небрежно накинутой рубашке. Раньше ровный ряд застегнутых пуговок взбегал под самое горло, теперь же через распахнутый верх виднелся изрядный участок тонкой кожи с причудливой вязью вен. И за все время, что Гермиона провела в Малфой-Мэноре, лицо юноши впервые выглядело рассеянным, а он будто машинально занял место рядом с ней.
— Сегодня мы сделаем небольшой перерыв в работе.
Молчание, последовавшее за этой фразой, было истолковано Драко, как немой вопрос.
— В воскресенье Гринготтс работает до полудня. Нужно успеть.
— Успеть к чему?
— Ни к чему, а к кому. Гоблин, обслуживающий нашу семью, задерживаться не любит. Сегодня отличный день, чтобы передать тебе средства, которые я хотел бы вложить в центр реабилитации.
— И чем же так хорош именно этот день? Тем, что нет дождя? — попыталась пошутить Гермиона.
— Для меня любой день хорош тем, что он уже наступил, — в голосе Драко прозвучало что-то почти забытое и грубое. Почти свысока. Как раньше. Но тут же, спохватившись, он закончил более мягко. — Родители вернутся со дня на день, и я не хотел бы посвящать их в наши дела.
И несмотря на то, что фраза «наши дела» прозвучала камерно, почти интимно, на сердце девушки мгновенно вернулась тревога. Ведь всего несколькими часами ранее от Драко исходило необыкновенное тепло. Теперь же глаза юноши приобрели привычный оттенок курящего облаками февральского неба.
Дальше они завтракали в полном молчании, и Гермиона всего лишь раз пыталась нарушить его.
— Я не хотела бы делать что-то втайне от твоих родителей, Драко.
— Пирог с почками сегодня необыкновенно удался нашей Вииво, ты не находишь? — холодно спросил он.
Гермиона с волнением ждала, когда Драко будет готов к походу в Гринготтс. Он покинул ее в холле, уточнив, что на сборы ему понадобится около четверти часа. И вот она, одинокая, мучимая одним лишь вопросом, ходила из угла в угол. Она не понимала, отчего нежность вновь скрылась за ледяной маской, а доверительный тон в разговоре исчез, словно его и не было. И лишь единая ниточка — центр реабилитации — связывала два таких разных дня, показывая, что все случилось наяву, а не во сне.
Благоразумно решив выдержать паузу, Гермиона дождалась Драко, отметив про себя, что все же тот казался чрезмерно бледным, тоном кожи почти сливавшимся со свежей рубашкой, красовавшейся на нем. Белокурые волосы вновь были аккуратно уложены, почти как в школе. И это показалось отталкивающим, неприятным. Пережитым в далеком прошлом.
Уже у порога Гринготтса Гермиона решилась взять Драко за руку. Тонкая ладонь, лишь на полфаланги шире, чем ее собственная, не сопротивлялась, но пальцы не спешили переплестись с Гермиониными. И если бы девушка вдруг вздумала вести дневник, запись в нем об этом могла бы выглядеть примерно так: «Он не держал меня за руку, а просто пользовался ею для поддержания равновесия».
Вспомнив слова Нарциссы о том, что семья не афиширует состояние Драко, она отпустила не оказавшую сопротивления руку и подхватила юношу под локоть. Так было легче направлять его и сообщать на ухо примерное количество шагов до очередного препятствия. Таким образом они, почти не привлекая к себе внимания, добрались до гоблина, обслуживающего семью Малфоев. Глубоко посаженные черные глазки тут же впились неприятным взглядом в подошедшую пару. Приветствовал их гоблин, однако, весьма учтиво.
Гермиона ожидала каких угодно трудностей, но все прошло на удивление гладко. Драко держался уверенно, по-малфоевски, слегка высокомерно. Лишь чересчур размашистая подпись, съехавшая на полдюйма ниже положенной строчки могла бы смутить гоблина. Но, возможно, у того было слишком хорошее настроение от приближающегося конца рабочего дня, а может быть, по той же причине он не стал проявлять дотошность, и через несколько минут вся компания оказалась у банковской ячейки.
Тяжелый кошель перекочевал из бледной мужской ладони в девичью, гулко звякнув золотыми монетами в тишине банковского хранилища. Гоблин неодобрительно хмыкнул, и Гермионе снова стало неуютно. Здесь, в подземных хранилищах она чувствовала себя весьма скованно, памятуя о том, что пришлось пережить парой лет раньше в хранилище Лестрейнджей. Да и место это казалось знакомым, очевидно, ячейки чистокровных семей в Гринготтсе соседствовали.
Из оцепенения Гермиону вывел голос Драко, пригласивший девушку следовать к выходу. Спустя совсем немного времени они уже стояли на поверхности, на залитой солнцем улице, но зима не сходила с лица Драко, в хмури бровей две серые молнии — это казалось уже непривычным.
— В Мэнор? — коротко спросила Гермиона.
— Нет, — серьезно ответил он. — Я хотел бы успеть еще немного поработать. Там. На стройке. Это важно. Скоро вернутся родители.
И эта фраза, оброненная будто бы случайно, царапнула ржавым гвоздем. Выписала скорым почерком вывод над вольным сочинением на тему Драко Малфой, и как он изменился за лето. Он не хотел афишировать свое участие в ремонте реабилитационного центра, не желал посвящать в это своих родителей. Наверняка из боязни быть непонятым. Других оправданий ему она не могла придумать. Но стоило признаться, что хотела.
…
Юноша и девушка держась за руки следовали по улицам Лондона и со стороны вполне могли бы сойти за влюбленную парочку, если бы не глубокая морщинка задумчивости на ее переносице, если бы не хмурый его взгляд.
Гермиона думала об этом и о тысячах других вещей, совсем не соответствовавших случаю. В голову лезли совершенно глупые мысли. Почему-то именно сейчас ей хотелось узнать, как мать познакомилась с отцом. Впервые за двадцать лет жизни.
Они проработали в полной тишине до самого глубокого вечера. И ни разу Драко не нарушил молчания, да и ей говорить не хотелось. Еще одна, новая сторона Малфоя, открывшаяся неожиданно, не импонировала. Драко в библиотеке или в венке из выжженной травы казался не в пример симпатичнее угрюмого типа, возившего кисточкой из стороны в сторону в напряженном молчании.
Когда солнце спрятало усталое, раскрасневшееся лицо под одеялом горизонта, Гермиона подошла к Драко и, тронув его за плечо, сказала: «Пора. Поздно совсем». Он кивнул и подал руку для трансгрессии.
Ужин, накрытый Вииво на террасе, так же прошел в молчании. Закончив с десертом, Драко поднялся на ноги и, пожелав Гермионе доброй ночи, скрылся в доме. А она еще некоторое время оставалась за столом, ковыряя вилкой нетронутое жаркое и размышляла, что вызвало такие резкие перемены в поведении Драко.
…
Ответ пришел чуть позже. Когда луна забралась уже высоко и, не обнаружив в своих владениях ничего интересного, скрылась за легким одеялом из облаков. Ответ этот узнаваемо пах мятным леденцом и отчего-то грустью. Он шлепал босыми пятками по каменному полу.
— Драко?
— Я могу побыть с тобой? Сейчас. Здесь.
Она не совсем понимала, что он имеет ввиду, но чуть отодвинулась от края кровати. Оставив место, чтобы он мог присесть рядом. Он сел аккуратно, будто боясь задеть ее. Переплетя свои пальцы с ее, он вдруг прижал ее руку к лицу.
Гермиона не считала сколько времени прошло, вот только следуя логике и тому, что от неудобной позы рука затекла, мимо пронеслась не одна минута.
— Ты спишь? — спросила она тихо.
— Нет.
— Обними меня…
И снова мимо пронеслась вечность. Ведь сказав это, Гермиона пожалела. С какой стати Драко нежничать с ней. И она совершенно точно пришла к выводу, что поцелуй ей приснился.
…
Его ладонь легла на ее живот чуть выше талии. Совсем безобидно, невинно. Возможно ей показалось, но с едва различимым вздохом, он придвинулся чуть ближе к ней. Не касаясь. В детстве Гермиона читала легенду о Тристане и Изольде и отчего-то в тот момент ей вспомнился эпизод, в котором рыцарь и принцесса вынуждены были ночевать в лесу, в одном шатре. И тогда, чтобы показать верность своему королю, Тристан клал между собой и возлюбленной меч. Такое же расстояние разделяло теперь Гермиону и Драко.
