Помолчав, всё также глядя куда-то перед собою, он добавил:

– Мой отец сказал, что ты, как дочь морского царя, можешь стать моей женой, и что ты согласилась. Удачная сделка, как и мечтал отец. Ты можешь быть рада – ты добилась своего.

Русалочка хотела так много сказать принцу о своих переживаниях, о том, что она действительно очень сожалеет о случившемся, но не смогла.

– Я не хотела, чтобы всё так получилось, – только и сумела промолвить она и выбежала из комнаты.

Свадьбу решили сыграть на корабле. Беспокоиться о погоде было напрасно, ведь отец невесты – сам царь Тритон, морской владыка! Уж он постарался к свадьбе своей любимой дочери сотворить самую лучшую погоду, какую только можно было придумать. Паруса надулись от ветра, корабль легко и плавно заскользил по волнам и понёсся в открытое море. Как только смерклось, на корабле зажглись разноцветные фонарики, а матросы стали весело плясать на палубе. Русалочка вспомнила, как она впервые поднялась на поверхность моря и увидела такое же веселье на корабле. И вот она понеслась в быстром воздушном танце, точно ласточка, преследуемая коршуном. Все были в восторге: никогда ещё не танцевала она так чудесно! Но этой радости она не чувствовала – сердцу ее было всё больнее и больнее. Далеко за полночь продолжались на корабле танцы и музыка, и русалочка смеялась и танцевала со смертельной мукой на сердце; принц же сидел тихо на месте жениха и лишь изредка вставал для того, чтобы принять очередное поздравление.

На следующий день принц тяжело заболел. Через неделю он уже не вставал с постели и самые лучшие доктора, съехавшиеся со всего королевства, только разводили руками, принцу не помогало даже колдовство старой бабушки русалочки. Никакие лекарства не помогают от меланхолии, говорили они, принца просто нужно развеселить. Но для принца это было самое недоступное лекарство из всех существовавших на свете. Ещё через неделю принц умер. Король и королева были безутешны. Особенно король – для него было разрушено всё: принц, его единственный наследник, был мёртв, и умер он от того, что сам король считал смешным, а может быть и вовсе не существующим – от любви. «От любви случаются болезни потешные, для анекдотов», – любил говаривать король, услышав эту фразу от одного придворного министра-администратора, как-то служившего у него. Королевство после его смерти юридически переходило к русалочке, а фактически к царю Тритону. Внуки его, которых он так часто представлял бегающими по бальной зале, никогда не станут королями. Его династия прервалась, и сам он так и будет сидеть, как сейчас, один в пустой бальной зале и ждать своего часа.

В залу зашла Русалочка.

– Почему ты не плачешь? – спросил король.

– Мы не умеем плакать…

– Довольно притворства! Ты принесла нам только несчастья.

Русалочка, прежде склонившаяся в поклоне, выпрямилась, и гордо посмотрела на короля.

– Я? Это что – я убила принцессу? Это я говорила, что она принцу не пара, потому что её королевство слишком мало? Это вы, вы с Тритоном убили принца! – крикнула русалочка, – вы, из-за своих дурацких государственных интересов, из-за своей дурацкой… воли к власти… Мы все его убили…

Русалочка успокоилась и, подойдя вплотную к королю, наклонилась над ним и, глядя ему прямо в глаза, прошептала: – Он единственный из нас, кто достоин был жить, и он единственный из нас, кто умер.

Король ничего не мог сказать, в горле у него стоял ком. Он знал, прекрасно знал, что русалочка права. Абсолютно, каждым словом права.

На следующий день перед восходом солнца русалочка пришла к морю и села на большой камень, стоявший в воде недалеко от берега. Она смотрела на море, которое когда-то было её родным домом, на красную полоску горизонта, предвещавшую скорый восход. Русалочка вспомнила, что где-то, когда-то, в другой жизни она была совсем не такой. Она любила искренне, любила глубоко. И пусть ведьма отрезала тогда у неё язык, и пусть каждый шаг тогда причинял ей боль, а самую большую боль причинил принц, женившись на своей возлюбленной принцессе. Пусть это всё было нестерпимо больно, но она была чиста и любила от всего сердца, а не выстраивала какие-то шибко хитрые и умные, а оттого ещё более глупые политические партии и ходы. Почему она так поздно вспомнила это?

Русалочка вспомнила, как они с сёстрами собирались вечерами и пели своими прекрасными голосами прекрасные русалочьи песни. Русалочка посмотрела на горизонт и запела одну из своих любимых грустных песен.

Спев песню, русалочка нагнулась к морской глади и тихо сказала:

– Я тебя люблю… но… я не хочу быть похожей на тебя… – русалочка знала, что царь Тритон слышит каждое слово, произнесённое над морской водой. Она слезла с камня и легла на воду. Русалочка почувствовала, как тело её расплывается пеной. Над морем поднялось солнце; лучи его любовно согревали мертвенно-холодную морскую пену, и русалочка не чувствовала смерти; она видела ясное солнце и какие то прозрачные, чудные создания, сотнями реявшие над ней. Она видела сквозь них белые паруса корабля и розовые облака в небе; голос их звучал как музыка, но такая возвышенная, что человеческое ухо не расслышало бы её, так же как человеческие глаза не видели их самих. У них не было крыльев, но они носились в воздухе, легкие и прозрачные. Русалочка заметила, что и она стала такой же, оторвавшись от морской пены.

– Кто вы? – спросила она, поднимаясь в воздухе, и её голос звучал такою же дивною музыкой.

– Дочери воздуха! – ответили ей воздушные создания. – У русалки от рождения нет бессмертной души, но она может её обрести. Её вечное существование не зависит от чужой воли, а только от неё самой. У дочерей воздуха тоже нет бессмертной души, но они могут заслужить её добрыми делами. Мы прилетаем в жаркие страны, где люди гибнут от знойного, зачумленного воздуха, и навеваем прохладу. Мы распространяем в воздухе благоухание цветов и несём людям исцеление и отраду. Пройдет триста лет, во время которых мы будем посильно творить добро, и мы получим в награду бессмертную душу и сможем изведать вечное блаженство, доступное людям. А у тебя, бедная русалочка, уже есть душа, и ты будешь вечно жить в раю!

И русалочка протянула свои прозрачные руки к солнцу, в первый раз почувствовала у себя на глазах слёзы. А на грядке русалочки в подводном царстве в этот день сами собой, волшебным образом, выросли красивые алые розы.

Шёл солдат по дороге: раз-два! раз-два! Ранец за спиной, сабля на боку; он шёл домой с войны. На дороге встретилась ему старая женщина – безобразная, противная: нижняя губа висела у неё до самой груди.

– Здорово, служивый! – сказала она. – Какая у тебя славная сабля! А ранец-то какой большой! Вот бравый солдат! Ну, сейчас ты получишь денег, сколько твоей душе угодно.

– Спасибо, старая ведьма! – сказал солдат.

– Видишь вон то старое дерево? – сказала она, показывая на дерево, которое стояло неподалёку. – Оно внутри пустое. Влезь наверх, там будет дупло, ты и спустись в него, в самый низ! А перед тем я обвяжу тебя веревкой вокруг пояса и вытащу назад, когда ты мне крикнешь.

– Зачем мне лезть туда в дерево? – спросил солдат.

– За деньгами! Знай, что когда ты доберешься до самого низа, ты увидишь большой подземный ход; там совсем светло, потому что горит добрая сотня ламп. Потом ты увидишь три двери; можешь отворить их, ключи торчат снаружи. Войди в первую комнату; посреди комнаты увидишь большой сундук, а на нём собаку: глаза у неё, словно чайные чашки! Да ты не бойся! Я дам тебе свой синий клетчатый передник, расстели его на полу, живо подойди и схвати собаку, посади её на передник, открой сундук и бери из него вволю. Тут одни медные деньги; захочешь серебра – ступай в другую комнату; там сидит собака с глазами, что твои мельничные колеса! Но ты не пугайся: сажай её на передник и бери себе денежки. А хочешь, можешь достать и золота, сколько угодно; пойди только в третью комнату. Но у собаки, что сидит там на сундуке, глаза – каждый с Круглую башню. Вот это собака! Но ты её не бойся: посади на мой передник, и она тебя не тронет, а ты бери себе золота, сколько хочешь!