Принц со своими сопровождающими и гостями занял всю левую от входа сторону и сидел в дубовом кресле с высокой спинкой, которую венчало метровое изображение Солнца из золота и серебра. Сзади, по левую сторону от принца, сидел декёрл Вителла, по правую – князь Ковели. Следующие несколько рядов со скамьями были во всю длину зала, и на них сидели приближенные наследника и высшая знать Хардийской империи. Дальше в живописном беспорядке стояли все остальные, кому удалось попасть вовнутрь. А уж сколько зрителей находилось залом выше, и рассмотреть было трудно.
Прямо напротив входа размещались жрецы, призванные освятить предстоящую церемонию помолвки.
Справа были свободные места, где в таком же порядке, как и на левой половине, разместили несколько рядов красивых скамеек со спинками. Перед ними, метрах в десяти от кресла принца, стояло такое же кресло, только из орехового дерева, и вместо солнца на высокой спинке метровой дугой изогнулась сверкающая радуга, выложенная из разноцветных драгоценных камней.
Прямо над входом, в стенных нишах и на небольшом балкончике располагался дворцовый оркестр и лучший в Хардии детский хор, которые своей торжественной музыкой и нежными голосами должны были придать предстоящему событию величественное очарование.
И вот главный церемониймейстер громким голосом возвестил о прибытии принцессы и ее сопровождающих. Заиграла тихая музыка, зазвенели серебром нежные детские голоса, и прибывшие из Египта гости пышной процессией потянулись в зал. Вначале вошли менее знатные особы и заполнили стоячие места. Потом, удивляя своими роскошными нарядами, расположились на сидячих местах высшая знать, духовные особы, родня и ближайшее окружение принцессы. После этого две лучшие подруги, вызвав своей красотой восхищенный шепот, уселись сразу за креслом, увенчанным радугой. И снова раздался громкий, торжественный голос:
– Ее высочество принцесса Египта, дочь великого царя Мухкантеопа, наследница великого Нила и любимица Творца нашего Солнца – божественная Айни!
Громче грянула музыка, сильнее зазвучала песня, и четверо мощных мужчин в одеждах царских телохранителей внесли в зал роскошный паланкин, закрытый со всех сторон легчайшими занавесками. Наследник престола встал, за ним поднялись все остальные. Слегка обернувшись, принц проговорил вполголоса ближайшим друзьям:
– Сбываются мои наихудшие предположения: она даже не может ходить! Вителла! Как нам не повезло!
Князь сочувственно посмотрел на декёрла, который недоуменно хмыкнул, пожимая плечами.
Паланкин тем временем поставили рядом с ореховым креслом, и из него шагнула женская фигурка, с головы которой до самого пола свисала почти непрозрачная вуаль. Низко поклонившись в сторону своего будущего супруга и в сторону верховного жреца и получив ответные поклоны, принцесса села под искрящейся радугой. После того как сел и принц, его примеру последовали остальные. Музыка и песня смолкли, так как наступил момент, когда девушка, готовящаяся к обручению, должна снять вуаль. Все замерли в ожидании. Только Бутен сидел с равнодушным видом, пытаясь придать лицу стоическое выражение и готовый принять любой удар судьбы.
Две девушки, сидевшие за принцессой, встали и медленно сняли с нее вуаль, аккуратно сворачивая над головой. Когда они завершили это действие, раздался всеобщий вздох восхищения: принцесса Айни была божественно прекрасна.
Огромные сверкающие глаза излучали жар страсти. Пухлые чувственные губки алели на смуглом лице, как цветок неземного удовольствия. Высокий открытый лоб, обрамленный черными как смоль волосами, опоясывала сказочная диадема из редких драгоценных камней, в центр которой был вделан гигантский голубой сапфир с красными прожилками. Очень смелое декольте приоткрывало такие прелести над тонкой талией, что подобное казалось немыслимым. Руки совершенной формы изящно возлежали на подлокотниках кресла, которое от этих прикосновений стало казаться уродливым и несуразным. Короткая просвечивающая юбочка была лишь жалкой попыткой скрыть стройные ножки, при виде которых у мужчин перехватывало дыхание от мечтаний, а у женщин – от зависти.
Наследник Бутен сидел с побледневшим, окаменевшим лицом и восхищенным взглядом рассматривал свою суженую. Князь Ковели первым нарушил молчание и, еле разжимая губы, со скорбью в голосе проговорил:
– Ваше высочество! Как я завидую Вителле!
Принц улыбнулся кончиками губ и так же тихо ответил:
– Я переживаю теперь о другом: если и найдется в мире подобная красавица, то Вителла до конца моей жизни будет постоянно ломать мне руку при благодарственном рукопожатии. О Творец! И почему я так падок на благодарности?
– Ваше высочество! – вмешался декёрл. – Не понимаю, о чем вы тут говорите, но не пора ли продолжить церемонию? Все ждут только вас. Или вам не нравится будущая императрица?
– Как ты смеешь так подкалывать друга?! – возмущенно зашипел Бутен. – Думаешь, если тебе повезло, то теперь все можно?!
– О Творец! Принц, о чем это вы? Кому повезло?
– Скоро все узнаешь! – многообещающе произнес принц и, встав со своего кресла, шагнул к центру зала.
Там уже стоял верховный жрец всех храмов Солнца святейший Райгд, протягивая руки вперед в молитвенном жесте. Одновременно с наследником встала и его суженая. Под звуки грянувшего сверху религиозного гимна Солнцу они пошли навстречу друг другу. Как-то отрешенно, все еще сомневающийся в ее красоте, Бутен подумал: «А ведь она даже не хромает!» Когда они сошлись, принцесса положила свои руки на вытянутые ладони принца – и снова наступила тишина. Райгд запел двухминутную молитву, восхваляющую Солнце, которую тут же подхватили во всем зале. После молитвы верховный жрец обвязал руки обручающихся двумя лентами: белой, символизирующей чистоту помыслов, и красной, символизирующей цвет жизни. И снова запел. Теперь – благословляя зародившийся союз от имени Высшего Творца, которому поклонялись обе соединяющиеся родством династии.
Когда отзвучали последние слова – с просьбой к Солнцу не оставлять без опеки избранных детей своих, – помощник святейшего подошел к нему со специальным подносом, на котором лежали два больших кольца. Верховный жрец взял меньшее из них и с торжественными словами надел на шею Айни, застегнув сзади на специальную застежку. То же самое было проделано и с кольцом, предназначенным принцу. С этого момента признавался сам факт обручения, и кольца можно было снять лишь через сорок четыре дня – на церемонии бракосочетания. По традиции, если кто-нибудь из молодых решал расторгнуть помолвку, то ему или ей достаточно было снять кольцо с шеи и, при желании, даже не давать каких-либо объяснений. То есть назначался как бы испытательный срок, в течение которого будущие супруги узнавали друг друга поближе и в каждодневном общении могли окончательно решить вопрос о дальнейшей совместной жизни. Конечно, снимание кольца было очень редким и считалось знаком крайнего неуважения к представителям договаривающихся сторон. А уж тем более в кругах высшей знати или, что вообще было немыслимо, после помолвки членов правящих династий. Но традиция есть традиция. И принц Бутен с замирающим сердцем представлял себе эти полтора месяца как новую дорогу в его жизни, ведущую к чему-то новому и прекрасному.
Отзвучали последние слова торжественной кантаты, и руки обрученных были освобождены от лент. Наследник империи взял свою суженую за руку и повел к выходу. За ними, в той же строгой последовательности, потянулись все присутствующие. Вителле и Ковели достались в пары ближайшие подруги принцессы, и они – один растерянный, другой веселящийся от столь приятного соседства – вышли вместе со всеми на внутреннюю площадь дворца. Там, среди изумительных фонтанов, дышащих свежестью и прохладой, были расставлены столы с царскими угощениями, достойными торжественного события.
Первыми, на хорошо видимом отовсюду возвышении, сели Бутен и Айни, потом Вителла с первой девушкой и сам верховный жрец Райгд. Справа от принца – вторая красавица из свиты принцессы и довольно улыбающийся Ковели. Принцесса первой нарушила затянувшееся молчание:
