Я подняла свечу повыше и сделала пару шагов к камере напротив меня. Из темноты шаг за шагом выхватывались решётки, открытая дверь, странного цвета пол, такого насыщенного багрового оттенка, а затем дальня стена и.… тело? Да, всего лишь мёртвое тело, убеждённо проговорила я про себя. Надо боятся не мёртвых а живых… а он здесь давно.. очень давно…

Я тихо вошла в камеру, поражаясь собственной смелости. Я подняла свечу, оглядываясь и, наконец, подошла к телу. Мужчина, определённо, мужчина. Старик точнее. Седые волосы пучками, кожа словно пергамент, высохшая и облепившая кости. Кожа и кости - все, что осталось от этого человека. Странно, что нигде нет прорывов, подумалось мне, пока я разглядывала тело. Оно было распростёрто на стене и приковано четырьмя металлическими кольцами, вбитыми прямо в стену. Бедняга… за что его, такого старика, так мучать.

Меня вдруг обуяло странное чувство, и я коснулась его лица, плотно обтянутого кожей, оно было сухим и гладким. Мне хотелось сказать ему «покойся с миром здесь» или что-то вроде того, что говорят давно усопшим людям. Но я не успела ничего произнести, потому что его глаза открылись. Медленно и верно, и подслеповатые глаза впились в меня взглядом. Свой крик я словно слышала со стороны.

Свеча упала на пол и затухла, когда я врезалась в решётку и побежала по коридору. Сердце стучало как сумасшедшее, и мне казалось, что кто-то гонится за мной. Я неслась, иногда проверяя рукой стену слева от себя, чтобы не пропустить поворот и, вот наконец, почувствовав пустоту под пальцами, я свернула направо и ещё быстрее помчалась, видя провал двери впереди. Спотыкнувшись на ступеньках, я, подхватив юбки вылетела на божий свет.

Обведя глазами друзей, я наконец смогла облегчённо расплакаться. Понимая, что все-таки на поверхности, а не в этом ужасном подземелье…

Меня успокаивали долгих полчаса, пока я рассказывала, что видела. Мэни был озадачен и порывался сходить туда, но я настояла на том, чтобы меня отвели домой. Уже спускаясь с гор и слушая их весёлую болтовню, которая изредка прерывалась, чтобы попытаться убедить меня, что мне все померещилось, я думала о том, что все что там было, сейчас казалось страшным сном, который кончился. Потому что мертвецы ну конечно же не открывают глаза и не смотрят на живых девочек. Меня пробил озноб, и я поёжилась, Мэни, заметив это, молча снял свой плащ и протянул мне. Я с удовольствием закуталась в его плащ, тёплый от его тела. Я молчала всю дорогу до города и дома, открыв рот только, чтобы попрощаться с девочками и Мартином. Мэни решил проводить меня до дома. Стоя под дверью, я сняла его плащ и отдала ему.

- Прости, что так получилось… я не должен был допускать того, чтобы ты пошла одна туда… это была плохая идея. Прости меня…

- Не стоит винить себя в этом.

Я улыбнулась ему и зашла в дом.

Перед глазами стояло лицо этого измождённого мужчины снова. Еда не лезла в горло, застревая в гортани и делая еду горькой и невкусной. Тётушка Лорейн ничего не сказала, глядя на то, как я ковыряюсь в еде, а потом, совсем уж отказавшись, ухожу к себе в комнату. Я надеялась сразу лечь спать, чтобы избавиться от него хотя бы во снах, призраком поселившегося в моей голове, но мне не удавалось даже прикрыть глаза, чтобы не видеть этих цепей и этого лица. Мне казалось, что он обязательно страдает, мучается, а я нахожусь здесь, лёжа в прекрасной кровати, у меня полно еды и воды, а он там подвергается жутким страданиям десятки лет, а может сотни! Но люди столько не живут... я сама видела, что замок был ржавым и пыли много везде, вряд ли туда спускались люди до этого времени. А значит все это время он просто был там. Но как? Как можно выжить даже пару лет или год без еды и воды, припечатанным к стене?

Я встала с кровати и, вздохнув, заходила ко комнате, раздумывая. Меня мучила советь и вина, мне хотелось помочь ему облегчить его страдания, но также я боялась, что моя помощь может выйти мне боком и я буду помогать страшному преступнику, который совершил множество страшных преступлений, за которые его, конечно же, заключили в эту темницу и подвергли таким серьёзным наказаниям.

- Эйна, ванна свободна! - Раздалось снизу, я вышла из комнаты, распуская волосы по пути. Ванна должна меня спасти, определённо. В ванной было сыро и влажно, но тепло, я окунулась в это тепло, оставляя мысли о тёмном подземелье за дверью. Я погрузилась в нагретую воду, вкусно пахнущую цветами и травами, сполоснула волосы и, расслабившись, задремала.

Когда я вышла из ванной, моя голова была чиста и светла, настроение было прекрасным, я старалась не допускать мысли о темноте и том мужчине в свою голову. Однако у судьбы были явно другие планы.

- Эйна... - тихий голос тёти Лорейн окликнул меня, когда я уже хотела подняться к себе, завернувшись в тёплый и длинный халат.

- Да, тётушка? - Я прошла к ней в комнату и стала наблюдать, как она расчёсывает свои длинные влажные волосы. Она прервалась и, отложив деревянный гребень, поманила меня к себе. Её комната была прекрасной, все было подобрано по цвету, стилю и форме, а потому здесь было очень уютно. Мне нравилось садится на эту большую кровать, застеленную прекрасным покрывалом с вышивкой, смотреть на эти картины, эти трюмо и шкаф. Добрые глаза тёти Лорейн были встревожены. Она погладила меня по волосам, и взяла меня за подбородок.

- Дорогая моя девочка, я не знаю, что происходит в твоей голове, но мне кажется сейчас ты пытается прийти к какому-то решению. Тише, не стоит мне ничего говорить, ты должна сделать выбор сама. Но он должен быть от сердца, а не от разума. Хорошо?

Я кивнула, ошарашенно смотря на неё. Кажется, не зря некоторые женщины на рынке не слишком одобряли её, называя её за глаза ведьмой. Словно чувствует, что происходит у меня в душе… Но это был очень верный совет, тот самый, который мне и нужен был. Я должна делать то, что велит мне сердце, а иначе я могу ошибиться и очень серьёзно. Я пришла к решению даже быстрее, чем дошла до своей комнаты и легла на кровать, чтобы мгновенно заснуть.

Часть 2.

На утро я проснулась очень и очень не выспавшейся, завтрак был готов, и тётушка Лорейн уже суетилась на выходе, поправляя шляпку и шаль на плечах. Пожелав мне доброго утра и подмигнув, словно девчонка, она вышла за дверь. Завтрак я съела наполовину, а остальное отложила в корзинку. Туда же я положила кувшин молока и хлеба. И села ждать. Прошло совсем немного времени и раздался стук в дверь, я набросила на плечи халат и, страшно зевая, поплелась к двери. Там стояла Марианн. Увидев меня, она всплеснула руками и едва не выполнила корзинку.

- Эйна! Богиня с тобой! Что случилось?

- Я так не выспалась... Чувствую себя просто ужасно... Скажи, что я заболела и приду завтра. Прошу тебя, Марианн.

Она с обеспокоенностью взглянула на меня, но кивнула. Её всегда было легко склонить к подобному.

- Хорошо. Выспись, дорогая, а то выглядишь совсем плохо...

Я кисло и устало улыбнулась. Поцеловав меня в щеку, она застучала каблуками дальше. Проследив из окна, что подруга ушла достаточно далеко, я скинула халат, под которым у меня было уже приготовлено платье. Немного подумав, я сунула фонарь, лучину и спички в корзину, получилось довольно тяжеловато для меня, но тем не менее я накрыла корзинку платком и отправилась к подземелью.

Дорога была сложной и трудной, но меня грела мысль о том, что я, возможно, спасу человека. Мне нравилась эта мысль, она придавала мне сил. К полудню я добралась до входа в подземелье. Дверь была приоткрыта, также как мы и бросили её тогда, убегая. Я присела, отдыхая и не желая признавать, что боюсь спускаться туда снова. Меня взбодрила мысль, что я не могу просто так взять и уйти, проделав такой долгий путь.

Я медленно зажгла фонарь и сделала шаг внутрь, вдыхая затхлый запах. В этот раз мне казалось было ещё страшнее идти по этим коридорам, которые я узнавала и шла уже знакомой дорогой, на перекрёстке я свернула налево. Я долго стояла, понимая, что следующая камера та самая и что, возможно, свет фонаря все равно выдал меня. Я проскользнула внутрь также, как и тогда, но сейчас старательно не смотря на стену. Я положила корзинку на скамью, стоящую рядом и поставила фонарь. Он ровно освещал стены камеры и пол, оглянулась и увидела на полу странно поблёскивающим багряным светом сломанную свечу и разлитый воск. Я подняла свечу и положила в корзинку. И только потом подошла к старику и подняла на него глаза. Он подслеповато глядел со стены на меня. Я рассматривала его и его кандалы, раздумывая. Даже если я захочу, я не смогу разбить эти цепи, но покормить его - вполне.