К доске тем временем вызвали Дарью, оказавшейся первой в алфавитном списке. Она слегка погрузилась в себя во время этих разборок насчет дополнительного балла, поэтому ее фамилию озвучить пришлось дважды. Она всегда стеснялась выходить на всеобщее обозрение, ей казалось, что у нее не застегнута какая-то пуговица, сейчас спадет юбка или случится еще что-то такое, что опозорит ее, сделает всеобщим посмешищем. И сейчас, когда перед ней обернулся сидевший впереди и ретранслировал зычным голосом: 'Дашенька-а-а! Подъем!', она вздрогнула, и, зацепившись за стул, что вызвало смех лишь у нее самой, направилась к месту казни. Задача оказалась не самая сложная, но в ряде моментов Даша сомневалась в ходе решения. Она бросила взгляд на всезнающую Кузину, но там демонстративно сделала удивленный вид, пожала плечами и начала листать исписанную тетрадь. Помог Евгений, парень со второй парты. Его однозначный кивок придал Дарье уверенности, и она продолжила орудовать перманентным маркером. Вскоре, с помощью еще ряда невербальных подсказок, задача была успешно решена.

'Молодец', - похвалил преподаватель Дашу и открыл журнал, чтобы поставить ей заслуженные баллы. Однако в этот самый момент у него зазвонил телефон, и он, извинившись перед аудиторией, вышел в коридор. Журнал остался открытым на всеобщее обозрение. Алексей, один из самых шустрых студентов, тут же вскочил, и подбежал к компьютеру, стоявшему на столе. 'Кому нужны баллы?' - поинтересовался он, но к столу уже подошло еще несколько человек, предчувствуя грядущую халяву. Даша сложила руки на столе и положила на них голову, отправившись в прекрасный мир своего воображения. Но тут же раздался шепот 'Шухер!', и все сели по своим местам. Алексей, убегавший последним, то ли чтобы замести следы, то ли чисто по инерции, закрыл файл с журналом. Семинар продолжился, студенты выступали с подготовленными презентациями, а баллы Даше так и не поставили. На перемене к ней подошла Кузина:

- Слышь, Абросимова! - она всех девочек в группе звала по фамилиям, кроме своей близкой подруги Наташи. - Подойди к преподу, попроси, пусть баллы тебе доставит за задачу.

- За какую задачу? - пожала плечами Дарья.

- Которую ты решала! Он забыл тебе их проставить.

- С чего ты взяла, - заупрямилась Даша, - как я ему это скажу?

- Иди, иди, просто уточни, - настояла Кузина, и Даша понуро побрела к аудитории, прошла мимо нее и уперлась в стенку. 'Да там он, там, не бойся', - услышала она голос сзади, развернулась и аккуратно приоткрыла дверь. Это был действительно нужный кабинет, как она быстро поняла по раздающемуся голосу преподавателя. На проекторе отображался как раз-таки злосчастный журнал, а преподаватель о чем-то громко спорил с задержавшейся Оксаной. 'Да ну вас', - промолвила про себя Дарья и вышла из кабинета. Она никогда не понимала всей этой суеты и беготни, которая возникала по абсолютно не значимым проблемам, каким-то жалким баллам, места в очереди, неправильно решенным задачам и так далее. Кузина с подругой поджидала за углом.

- Ну и как?

- Хорошо, - попыталась улыбнуться Даша и пошла далее. Кузина открыла рот, чтобы что-то спросить, да так и осталась с ним, после чего сделала вид, что зевает. По дороге в столовую Дашу догнала Оксана.

- Ну что, Дашка! Все мечтаешь? - запела она.

- Та добре! Да возвысится дух твой, ибо очи чистые имеешь, - привычка отвечать на попытки подколов подобным образом травмировала немало людей, но Даша говорила так абсолютно без иронии в голосе, безучастно. Возможно, она до конца не понимала, что подобной постановкой вопроса можно задеть кого-то. Ей казалось, что это весело, только и всего. Оксана слушала все это, и глядела на Дарью, прищуривая глаза все больше и больше, наконец, в ее взгляде откровенно прорезалось недовольство.

- Я добила, кстати, его поставить твои баллы! А то он бы и забыл! Классный мужик, кстати. Я б его м-м-м... Но, увы, женат, - Оксана, кажется, не заметила появившуюся в ее манере речи странность.

- Спасибо, - молвила Дарья, не до конца понимавшая связь между баллами и семейным положением, - я и сама забыла уточнить у него. А ты у него спросила про статус или он сам рассказал?

- Глупенькая! У него кольцо! - залилась смехом Оксана. - Тебе, кстати, чтобы претендовать на автомат, нужно последнюю контрольную на максимум баллов написать, - добавила она.

- Что ж, надо будет - напишем! Что поделать! А не напишем, так сходим на экзамен! Абсолютно так! - засмеялась Даша. Быть может, описание ее характера и составило у кого-то портрет мрачной девушки, но в реальности она вовсе не являлась таковой. Да, Дарья часто предавалась меланхолическим настроениям, однако она часто была расслаблена, смеялась и придумывала свои собственные шутки...

Между тем у Оксаны зазвонил телефон и она поднесла трубку к уху.

'Да-а-а', 'Да, мой хороший', 'Непременно', 'Облизательно!', 'Ну дава-а-ай', 'Оу!', 'М, замечательно!', 'Люблю, целую!'

Дарья не слышала реакции собеседника на реплики одногруппницы, но ее неожиданно поразил резкий контраст Оксаниного голоса. Если во время диалога с преподавателем во время семинара и сейчас с ней голос был официально деловым, серьезным и в нем преобладали низкие тона, то сейчас по телефону она говорила таким же голосом, что и тогда в кабинете, когда они остались вдвоем и спорили про баллы; голос этот был томным, высоким и похотливым, она растягивала слова, словно испытывала некое наслаждение их произносить.

Перед началом последнего семинара Даша отстраненно стояла в коридоре и слушала разговор мальчиков, которые обсуждали, кому из них лучше подойти к Кузиной, чтобы та показала им для фотографирования тетрадь с лекциями, которые они пропустили. В итоге, делегат был выбран, но Кузина предсказуемо заупрямилась.

'Нужно на лекции ходить', - с нескрываемым торжеством произнесла она. Особенно она комплексовала после лекций, на которых со всего потока набиралось народу меньше, чем есть в одной учебной группе, а так как в учебном плане эти лекции помогали не сильно (редкий преподаватель находил повод съязвить, задав коварный вопрос о некоем моменте, специально подчеркнутым им на лекции), то подобный подкол был, пожалуй, единственным способом восстановить уязвленное самолюбие. Мальчики, впрочем, оказались настойчивы и даже предложили Арине шоколадку. Ее она отвергла, а тетрадь все же открыла, начав попутно оправдываться, что 'здесь есть не все', 'все равно спрашивать это она не будет, она говорила, лучше почитайте учебник', 'вот здесь я записала не полностью', 'вот тут я зарисовала коряво, вряд ли вы поймете', и так далее. Дарья молча смотрела на эту вакханалию, и почему-то лишь улыбка приходила ей на уста.

'Забавно и странно все это! - размышляла она, - это как если бы тебя просто так посадили в тюрьму, а потом выпустили. И сказали бы: 'Возрадуйся! Мы тебе даруем свободу! Вот какие мы гуманные!' И ты будешь счастлив в этот момент, и будешь ноги целовать отпустившим тебя вчерашним мучителям'. Семинаристка пришла на занятия в приподнятом настроении, объявила о своих неотложных делах, и уже спустя полчаса группа гурьбой повалила по пустынным коридорам в сторону раздевалки. В общем фоне выделялся голос Оксаны, возмущавшейся, что она потратила вчера целых два часа на подготовку презентации, и все зазря.

Дарья, конечно же, обо всех презентациях забыла, быстро погрузившись в привычное для себя состояние, в котором и провела время в вагоне метро. Выйдя на поверхность, Даша увидела раздатчика листовок - типичная картина для столицы. Парень протягивал листовки каждому проходящему мимо него, однако, увидев Дашу, глупо улыбнулся и протянул листовку следующему пешеходу. 'Ну вот так. Вот кто я такая. Даже никому не нужную листовку, которую они выкинут потом... И здесь, и то, и то меня не замечают'. Даше стало смешно, и она начала смеяться так громко, что люди расступились. Заметив это, она продолжила смеяться, избегая толпы. 'Тебя тоже достала эта власть?' - красовался риторический возглас на тротуаре, а над ним громоздился постер с рекламой очередного жилого комплекса. 'Ключи уже ждут вас', - выделялись гигантские буквы, и Даша почему-то представила, как некие ключи скучают в ожидании своего владельца. Они, вместе с ключами таких же еще не проданных квартир играют в лото, домино, шашки, но их остается все меньше и меньше, пока не остаются последние, одинокие ключи. 'И ведь вне зависимости от того, когда я куплю, такие всегда будут. Всегда будут страдающие последние никем не выбранные ключи'. Ей казался крайне забавным подобный ход мыслей, но неожиданно для себя она обнаружила и разгадку: 'Выход единственный - не покупать квартир, или договориться так, чтобы были скуплены все квартиры, за исключением двух. Да, тогда и вообще, от двух до всех', - тут Дарья уже и заулыбалась от глупости и абсурдности собственных рассуждений. 'Удивительно, какой же этот мир искусственный. Он словно плывет, а я плыву вне его, но вроде как и параллельно с ним. Печенье со вкусом малины. Там нет малины, но есть ее вкус. Сигареты со вкусом клубники. Конфеты с коньяком. Лапша с ароматом курицы. Аромат курицы. М-м-м. Ах. Как он сладок. Искусственные цветы и то честнее, чем наша жизнь - они по крайней мере не пытаются показаться настоящими. А нарисованные цветы на открытках? Да и сами тексты этих открыток? Улыбочки в интернет-сообщениях? Порой, мне кажется, что мира нет, но все, абсолютно все кругом, уверяет меня сейчас в обратном. Как вам не стыдно! Как не стыдно? А кто мы - мы не люди со вкусом людей, разве что без табличек со словом 'человек'? Да - внешне вроде и похожи, руки-ноги есть, а внутри такой же аромат курицы, набор готовых красивых почерпнутых где-то фраз, моделей поведения, остатки себя, убитые в борьбе с детской непосредственностью, всеми осмеиваемой. Если человек подразумевает собой личность - то личности ли мы? Нет, мы живем в противоестественном мире названий, где есть логика в одном фонетическом благозвучии. Мы показываем сюжеты о людях, где говорим о них постановочные красивые вещи, как было недавно в институте, где у студентов спрашивали мнения об определенных преподавателях. И те кто еще вчера за порогом клеймили их и будут клеймить завтра возвышали их, как некое откровение, как некое чудо!'