10 сентября погода стояла отменная, и я от нечего делать пошёл гулять по городу. Я понимал, что сидя в гадкой комнате "общежития" я ничего не высижу, поэтому и пошёл. Проходя мимо Дома книги на Невском я по привычке зашёл в него посмотреть на книжные новинки. В отделе книг для изучающих иностранные языки я обнаружил свежеизданную книжицу об образовании в Германии. А в ней сообщалось, что в Германии оно перестало быть бесплатным. Ш-ш-шайсе! Не успел, - подумал я про себя, - всё, мой поезд с бесплатным образованием в Германии ушёл. А в это время, пока я гулял, в "общежитии", которое на самом деле официально считалось расселённым, и в котором пустующие комнаты оккупировали азербайджанцы, - в это время произошла кража со взломом худо держащегося замка на двери "моей" комнаты. Из неё пропали телевизор, который не жалко, и SONY ZS-35M, моя любимица, вместе с дисками и мини-дисками. Причём "Соню" не уберегла сделанная мной охранная гравировка на её корпусе о том, что я её вечный хозяин (эту гравировку я сделал после того, как у меня крали эту Соню в первый раз, когда я жил в Купчино на квартире мошенников, выгнавших меня в конце концов на улицу, не вернув мне денег, а только её). Ш-ш-ш-шайсе! Прощай, моя подруга SONY! Я не забуду, что ты была моделью ZS-35M! Отмечу, что посторонний с улицы не зашёл бы в это "общежитие", побоялся бы, а если бы не побоялся, то у него ничего не вышло бы, ведь "общежитие" буквально кишело азербайджанцами, так что кражу совершили именно его обитатели. Главный в "общежитии" азербайджанец мне сказал, что это сделали не его люди, то есть не азербайджанцы, но я ему не поверил. Мне стало совсем неуютно в холодной комнате "общежития" без "Сони". Я горевал по ней. А коробки с картами и книгами воры не тронули. Но мной было замечено, что они знакомились с содержимым моих коробок. Мне стало легче, когда я осознал, что произошло не самое худшее, ведь оно было бы, если бы исчезли из комнаты и эти коробки. Я ходил в милицию. Но когда там узнали, где я обосновался, и кто я, то есть бомж, мелецыанэры пренебрежительным тоном в несколько голосов мне ответили:

- Нашёл где поселиться!

- Было бы странно, если бы кражи не произошло!

- Иди поскорей отсюда, а то задержим для выяснения личности на трое суток!

Последнее высказывание меня напугало, ведь у меня оставалась открытой комната, в которой и коробки с картами и книгами, и прочие вещи. И я подумал-испугался, что если в этот раз вынесли только телевизор и музыкальную систему SONY, то в случае моего длительного отсутствия я лишусь и оставшихся моих вещей. И я ушёл из милиции без составления заявления о краже.

А ночью этого дня был совершён поджог "общежития". Почему именно поджог, станет ясно позже. Подожгли лестницу не моего подъезда, а соседнюю. Но поджигатели не учли большую вероятность обнаружения огня в этом людском "муравейнике". Так что вовремя обнаруженный очаг возгорания под деревянной лестницей был потушен силами жильцов "общежития".

На следующий день с утра за мной заезжает Тимур. Говорит, что пора браться за ремонт следующей квартиры, и забирает меня на объект на своих "Жигулях". О выплате мне денег за ремонт у Аркадия Давидовича Тимур молчок. Я спрашиваю, он мне отвечает, что он денег пока не получил. На новом объекте, в квартире, Тимур первым делом меня хорошо накормил. И я снова начал работать за пайку, ночуя в несгораемом "общежитии" на Крестовском острове (замок на дверь мне дали, но он был хлипкий, и дужки, которые он заключал, держались в двери и косяке как и раньше на честном слове). Какую-то мелочь "на хлеб" мне снова стал давать Тимур.

По моему заявлению в городскую прокуратуру меня вызвали в районную. Прокурор или следователь этой прокуратуры, принявший меня, объяснил, что по моему заявлению в городскую прокуратуру произведена проверка, факты, изложенные в нём, частично подтвердились, но делать прокуратура ничего не будет. При мне принимающий меня вдруг решил позвонить директрисе UCI Якубовской и попугать её. Но она его отфутболила, то есть результатом их телефонного разговора был ноль. А насчёт эпизодов в моём заявлении о рабовладельце Зайцеве и о мошенниках, у которых я снял комнату и которыми я был выгнан на улицу, мне в прокуратуре Центрального района Петербурга сказано, что материал передан в отделы милиции по месту, где эти события, рабовладение и мошенничество, произошли. Несколько позже на адрес тёти Надины (именно его я указывал в заявлении в городскую прокуратуру) придёт бумага, в которой написано, что факты, изложенные в этом моём заявлении, с участием Зайцева частично подтвердились, в его действиях есть состав преступлений по таким-то статьям Уголовного кодекса, но для привлечения по ним Зайцева необходимо ещё моё заявление в конкретный отдел милиции на Гражданке. Как-то так было написано в бумаге-отписке. Но разве этого я добивался? Против Зайцева я отдельно писать не буду, потому что мне теперь и далее будет некогда.

Числа двадцатого сентября снова случился поджог. Опять огонь потушили жильцы "общежития". Совпадение - опять горит лестница - говорило в пользу поджога. На этот раз подожгли другую лестницу из трёх в том же месте - под ней.

А ещё через несколько дней я, придя с ремонтной работы на Тимура, опять обнаружил взломанной дверь в свою комнату. На этот раз вынесли всё, что только можно было вынести, даже сандалии . коллекция игральных карт была в числе похищенного. Не тронутыми остались только 2 коробки с книгами по немецкому языку да с "Армией Наполеона". Главный азербайджанец, которого, наверное, можно назвать смотрящим, опять сказал мне, что его люди этого, то есть кражи со взломом, сделать не могли. Но кто-то из жильцов втихаря сказал мне, что видел альбом со вложенными в него картами в комнате у главного (смотрящего). Теперь доверие у меня к азербайджанцам, заселяющим "общежитие", исчезло. Я понял, что в следующий раз они вынесут и ненужные им книги. И я взял и понёс в руках две коробки, тяжёлые, пешком на Набережную на сохранение. Я пришёл на Набережную днём, когда там никого не было. Что делать? Ждать - не ждать?, когда кто-нибудь придёт. Я решил не ждать. И тогда я отнёс эти коробки, от которых у меня, наверное, уже вытянулись руки, в круглосуточно работающий магазинчик, где были камеры хранения. Я договорился с магазинным охранником и оставил коробки в ячейке. Причём договорился за так, сказав, что я в беде. Лишь на следующий день я оставил на Набережной эти свои книги и радовался, что хоть их мне удалось сохранить. Но пригодятся ли они мне или годами будут лежать нетронутыми на квартире тёти Надины? - читай дальше.

26 сентября 2005 года я спал ночью в "своей" комнате "общежития". И проснулся глубокой ночью от шума, раздающегося с лестницы. Треск был не громкий, но чёткий и повторяющийся, как будто что-то горело. Неужто горит эта лестница? - подумал я, чуткий к ночному шуму. Я встал с лежанки и подошёл к входной двери в комнату, уже поняв, что это действительно пожар. Были слышны чьи-то голоса. Я, не открывая дверь, заглянул в щель между ней и дверным косяком. Я увидел стену огня. Я понял, медлить мне уже нельзя, накинул пару курток (слава Богу, что хоть спал одетым, потому что было холодно), и прыгнул со второго этажа. Слава Богу, приземлился удачно. Третий поджог в течение месяца оказался успешным. Выгорело всё "общежитие", это пристанище для азербайджанцев, которые здесь, видно, кому-то сильно надоели. Я не знал, куда пойти, мне некуда было спешить, поэтому я наблюдал за пожаром почти до конца, а горело "общежитие" очень сильно и долго. Долго не могли потушить. Среди зевак была и молодая семейная пара, Андрей и Таня, живущие в соседнем доме такого же типа как и это "общежитие". Они пригласили меня к себе домой: